Шева : Трудности перевода

Так сладок мёд, что, наконец, и гадок.
Избыток вкуса отбивает вкус.

– А что же вам нравится, Анастейша? – В мягком голосе вновь слышна затаённая
усмешка.
– Книги, – шепчу я, но моя душа так и рвется сказать ему: «Вы! Мне нравитесь вы!» – А какие книги? – Он наклоняет голову набок.
– Ну, обычные. Классика. Британская литература в основном.

Мой друг, где целоваться вы учились?

–…кажется, пол сейчас поднимется прямо к лицу.
Последнее, что я слышу перед тем, как упасть без сознания на руки Кристиана Грея, это его ругательство:
– Твою мать!

Оставь служить богине чистоты.
Плат девственницы жалок и невзрачен.
Он не к лицу тебе. Сними его.

– Согни ноги в коленях, – велит он, и я торопливо повинуюсь. – Сейчас я вас трахну, мисс Стил. – При этих словах головка его члена почти утыкается мне в промежность. – Трахну жестко, – шепчет он и входит в меня.
– А-а! – кричу я.

Моё лицо спасает темнота,
А то б я, знаешь, со стыда сгорела,
Что ты узнал так много обо мне.
Хотела б я восстановить приличье,
Да поздно, притворяться ни к чему.

– Мы не… – еле-еле выговариваю я, помертвев от ужаса. Закончить фразу у меня не получается, и я замолкаю, уставившись на свои руки.
– Анастейша, ты была в коматозном состоянии. Некрофилия – это не моё. Я предпочитаю, чтобы женщина была жива и реагировала, – поясняет он сухо.

Почти рассвет. Пора тебе исчезнуть.
А как, скажи, расстаться мне с тобой?

– Мои руки пригвождены к стене, голова запрокинута, его бедра не дают мне пошевелиться. Я чувствую животом его эрекцию.

Да я б тебя убила частой лаской.
Однако окончательно прощай.
Прощай, прощай, а разойтись не мочи!
Так и твердить бы век: «Спокойной ночи!»

– Согласен. Подожди минутку, хорошо? – Он скрывается в широком дверном проеме в дальнем конце комнаты и через пару минут возвращается, держа в руках какой-то документ. – Договор о неразглашении. – Кристиан пожимает плечами и, протягивая мне бумаги, тактично притворяется слегка смущённым. – На этом настаивает мой адвокат.

Скажи, что под любым предлогом надо
К полудню ей на исповедь прийти.

– Нет, Анастейша, не надо. Во-первых, я не занимаюсь любовью. Я трахаюсь…
жестко.

Приди же, ночь! Приди, приди Ромео.
Мой день, мой снег, светящийся во тьме,
Как иней на вороньем оперенье!
Приди, святая, любящая ночь!
Приди и приведи ко мне Ромео!
Дай мне его, когда же он умрёт,
Изрежь его на маленькие звёзды,
И все так влюбятся в ночную твердь,
Что бросят без вниманья день и солнце.

– Ты… девственница? – с трудом произносит он.
Я киваю и снова краснею. Кристиан закрывает глаза и, как мне кажется, считает до десяти. Когда он снова их открывает, его взгляд мечет громы и молнии.
– Какого черта ты не сказала мне раньше?!

Уходишь ты? Еще не рассвело.
Нас оглушил не жаворонка голос,
А пенье соловья. Он по ночам
Поёт вон там на дереве.
Поверь, мой милый, это соловей!

– Мы начнем твое обучение сегодня – с основ. Это не значит, что у нас сразу начнутся сюси-пуси, секс – лишь средство достижения цели, однако я этого хочу, и ты, надеюсь, тоже.

Пусть схватят и казнят. Раз ты согласна,
Я и подавно остаюсь с тобой.
Пусть будет так. Та мгла - не мгла рассвета,
А блеск луны. Не жаворонка песнь
Над нами оглашает своды неба.
Мне легче оставаться, чем уйти.

– Он расстегивает пуговицу у меня на джинсах и медленно тянет вниз молнию. Потом, не отводя взгляда, опускает руку сзади под пояс. Не спеша высвобождает меня из джинсов. Я не могу отвести от него взгляда. Он останавливается и облизывает губы, а потом, не прерывая зрительного контакта, подается вперед и утыкается носом мне между ног. Я чувствую его. Там.

Нельзя. Нельзя. Скорей беги: светает.

– Очень красиво, – довольно произносит он, и мои соски твердеют еще больше. Он дует очень нежно на один из них и одновременно берется рукой за другой и вытягивает его. Я чувствую сладкий спазм внизу живота. У меня там всё мокро.

Прости меня! Джульетта, для чего
Ты так прекрасна? Я могу подумать,
Что ангел смерти взял тебя живьём
И взаперти любовницею держит.

– Ты вся мокрая. Боже, как я тебя хочу. – Кристиан заталкивает в меня палец, и я
вскрикиваю, потому что это повторяется снова и снова. Его ладонь касается моего клитора, и я снова не могу сдержать восклицания. Его палец движется во мне все сильнее и сильнее.

Он, значит, отравился? Ах, злодей,
Всё выпил сам, а мне и не оставил!
Но, верно, яд есть на его губах.
Тогда его я в губы поцелую
И в этом подкрепленье смерть найду.

– Ты делала это раньше?
– Нет. – Я не могу сдержать гордости.
– Хорошо, – говорит он самодовольно и, как мне кажется, с облегчением. – Еще один первый раз, мисс Стил. – Кристиан бросает на меня оценивающий взгляд. – За оральный секс тебе можно поставить отлично. Пойдем в постель, я должен тебе оргазм.

…Эх…Зря Эрика Л.Джеймс не взяла эпиграфом наше знаменитое:
Жизнь даётся человеку один раз, и прожить её надо так, чтобы не было мучительно больно за бесцельно прожитые годы.
По-моему, и как синопсис - в самый раз.



* Автор выражает искреннюю признательность сэру В.Шекспиру, миссис Эрике Л.Джеймс, товарищу Н.Островскому за любезное молчаливое согласие на частичное воспроизведение фрагментов текста их произведений.

** При съёмках ни одно животное не пострадало.

*** Не пытайтесь повторить это самостоятельно!

***** Я убью тебя, лодочник!