Крабл Вон Хуч : Славный 1917 год.

Однажды Ленин забрался в шалаш и сел на табурет. От этого ему стало настолько радостно и легко на душе, что он, буквально, светился от радости.
Если бы в этот момент Керенский заглянул в шалаш? То он бы пренепременно подумал: « Ишь ты! Это даже уже не Ильич, а сама «лампочка Ильича»!!» - а потом, немного обождав, добавил бы. – «Пойду-ка я гусей погоняю».
Но, к сожалению, Керенский сейчас находился в бунтующем Петрограде, где, воспользовавшись всеобщим хаосом и лестницей, залез на крышу Зимнего дворца и, радостно хихикая, писал оттуда на гневных солдат. Но гневные солдаты, не смотря на это, катались взад-вперед на западных воротах и радостно улюлюкали. И лишь один Бах, гордо встав из-за фортепьяно, воскликнул: « Ах ты юродивый!» - затем топнул ногой, смачно сплюнул, показал Керенскому кулак, выругался по-солдатски, бросил оземь парик и зашагал в рюмочную, чтобы пропустить один-два стаканчика старого-доброго сусла.
Керенский, густо покраснев, еще долго смотрел вслед Баху, а затем сел на корточки и заплакал. И солдаты тоже заплакали. И даже Ленину в этот момент вдруг стало так дурно, что он перестал светиться, сел за стол и придумал «ужасный квадрат». Но когда он осознал, насколько этот квадрат ужасен, он сначала побелел, потом посинел, потом облысел, потом отрастил бороду и, в конце концов, закатал рукава и, скомкав все чертежи «ужасного квадрата», проглотил.
Маяковский дружески похлопал его своей могучей рукой по плечу и, чтобы он не расстраивался, посвятил ему стихотворение «Давеча…».
Подходил к концу величественный 1917…