Шева : Старый марабу

Им нравилось всё.
Ну, или почти всё.
Больших зверей было вот только жалко. Даже тех, которые жили не в клетках, а в вольерах.
Интуитивно Сергей чувствовал, что вольер кажется только таким большим и просторным, для животного же, такого огромного, как жираф или слон, или такого энергичного и полного скрытой, аккумулированной энергии, как лев, тигр и даже бегемот, на самом-то деле - та же клетка, в которой не разгонишься, не разбежишься, не разомнёшь замлевшие косточки.
Но выглядели все животные чистыми, ухоженными, красивыми, сытыми.
Как на картинке в детской книжке.
Аня - так та вообще радовалась как ребёнок. Что с неё возьмёшь - двадцать три.
А выглядит совсем как первокурсница. Тоненькая, стройная, с длинными прямыми льняными волосами почти до попы. А когда смеётся - будто ручеёк журчит.
Вот и сейчас - когда на лужайке возле пруда с розовыми фламинго увидела медленно и сыто облизывающегося толстого рыжего кота.
- Серёжа - смотри, смотри на кота! Судя по его довольному виду, в зоопарке на одного фламинго стало меньше! – веселилась Аня.
Много было такого, чему не только Аня, но и Сергей искренне удивлялся и восхищался.
Сказочные, яркие жёлто-зелёные китайские фазаны, с огромными оранжевыми глазами-пятаками молчаливый красавец-филин, шустро носящаяся по вольеру пара мишек-гризли с потешными именами Потап и Настя, толстозадые, высокие, выше человеческого роста, страусы с их маленькими, но злыми головками, такие симпатичные, пушистые и, казалось бы, безвредные скунсы, милые, облизывающие друг дружку кошачьи лемуры, предельно серьезная, будто чем-то озабоченная, огромная одинокая горилла с выразительными, по-человечески грустными глазами.

Сергей и Аня свернули на мини-дамбу между двумя прудами.
Неожиданно на дамбу вышло три гуся.
Ну, как - гуся? Просто показались они Сергею больше всего похожими на гусей, хотя их необычный окрас и форма клювов подсказывали, что скорей всего, это какие-то другие, более экзотические птицы.
Опять же, взглянули они на Сергея и Аню строго-подозрительно, - какого хера, мол, тут лазите, мешаете правильным птицам.
Самый крупный из них, наверное - предводитель, а точнее - вожак, два раза даже недовольно крякнул.
- Еще цапнет, ну его к лешему! - подумал с опаской Сергей. Сидевший неподалеку на берегу пруда охранник прикрикнул на гусей.
Те послушно, как дворовые собаки, ушли с дорожки.
Сергей и Аня, смеясь, пошли дальше. Охранник, тоже улыбнувшись, одобрительно провёл глазами Анину фигурку.
Они перешли дамбу, прошли вдоль берега озера и сели под раскидистым кустом орешника.
Тут же к ним подплыла красавица-мандаринка. Вышла на берег, деловито отряхнулась и, повернувшись к воде, громко крякнула.
Будто кому-то.
И действительно, через минуту, а то и меньше, изящным миноносцем рассекая гладь пруда, к ней поспешил селезень. Он тоже вылез на берег и теперь уже парой, что-то на ходу поклёвывая, они медленно начали приближаться к Сергею и Ане. Видно рассчитывая на дармовое угощение.
Но их манёвры не остались незамеченными остальным птичьим сообществом.
Похоже, что на озере все следили друг за другом. Потому что через какие-то мгновения уже целой эскадрой к этому же месту подвалила компания из двух пар лебедей. Будто учуявших возможность поживиться.
Пол-пачки печенья из Аниной сумки были сметены вмиг.
- Следующий раз надо будет больше взять! - сказала Аня.
И послушной, верной собакой заглянув Сергею в глаза, просительно и упрашивающее сказала, - Мы же придем еще сюда, Серёженька?
- Конечно! - ответил Сергей.
Аня положила ему на плечо голову, прижалась, - Вот так бы и сидела с тобой всю жизнь! Так хочу, чтобы то, что между нами, было навсегда!
- Ну, навсегда - не навсегда, но пока ты не закончишь аспирантуру, кто же тебя отпустит, такую мандаринку! - подумал про себя Сергей.
Минут десять посидели, любуясь киношно-картинными лебедями, затем поднялись и пошли дальше - к птичьим вольерам.

Перед очередным вольером Сергей остановился, прочёл табличку с названием птицы.
Марабу.
Марабу в вольере было двое. Один, поджав ноги, дремал. Другой стоял в обычном пластмассовом тазике, почти до краёв наполненном водой.
- Ванну принимаем? - пошутил Сергей.
Марабу будто услышал Сергея, вышел из тазика и начал гордо прохаживаться вдоль прутьев клетки.
Затем стал прихорашиваться, выщипывая своим длинным клювом нежный, белый подпушек под хвостом.
Потом неожиданно подошёл к прутьям совсем близко, сунул кончик клюва между прутьями в сторону людей и широко распахнул свои чёрно-белые крылья, оказавшиеся в размахе под три метра.
- Ух ты! - восхищённо воскликнула Аня.

- А ведь это он перед нами хвастает! Хочет понравиться! - осенило Сергея.
И неожиданно для самого себя он вдруг вспомнил неодобрительное и даже где-то обидно-презрительное обращение к нему жены, в последнее время звучащее почему-то всё чаще, особенно когда он по вечерам по «делам службы» задерживался на кафедре, - Уже пятый десяток разменял, профессор, завкафедрой, а всё туда же! Хоть бы в зеркало на себя посмотрел.
Старый марабу!

И вдруг Сергей Иванович совсем другим, обычным для него острым взглядом посмотрел на худые ноги марабу, его мослы, пожухлые, пожелтевшие, особенно на хвосте, перья, тусклые, немолодые, невесёлые глаза, его попытки понравиться и с горьким осознанием суровой правды жизни подумал, - А может, действительно, жена права?
Криво ухмыльнувшись, взглянул на пустующий рядом с марабу вольер, - Вот, кстати, и свободное местечко.
Для тебя.