Юра Дзоз : Птицы в бумажных коробках. Часть 1.

1. Мне нужно было срочно съехать от троюродной тёти, Тамары Николаевны у которой я квартировал бесплатно. Тетушка была хорошей женщиной, но сумасшедшей. Наполовину. Не буйной, наоборот, улыбчивой и приветливой. Но крыша у неё протекала. Каждый день я наблюдал ухудшение её психического здоровья.

Она, например, называла меня именем своего покойного сына, Славиком. Сначала я поправлял её. Не по себе как-то было, вроде в комнате ещё кто-то есть. Потом смирился. В конце концов, не в этом заключалась основная проблема, а в том, что Тамара Николаевна очень любила рассказывать истории. Часами напролёт выворачивала наизнанку прожитую ею жизнь.
Она сидела в полутёмной комнате, в своем кресле, слега покачивалась и смотрела в одну точку (как правило, в пол). Говорила монологом, размеренно, словно мантру читала. Её губы шевелились едва заметно. Замотанная в истёртый платок, сгорбленная, с отсутствующим взглядом она напоминала героиню Хичкоковского «Психо». Если я пытался прервать её монолог (хоть слово вставить), она резко замолкала, будто впадала в ступор, а потом говорила что-то вроде: «Так, на чём это я остановилась? Ах, да, я не рассказывала тебе, как два пьяных грузчика разбили нам дорогущий рояль?» И дальше. Я запомнил наизусть все эти истории.

А я в то время всякую дрянь употреблял. Не работал. Денег на аренду собственной квартиры не было. Других родственников в городе тоже не было. Поэтому я вынужден был после «марафонов» у тетушки кантоваться. С расплавленными мозгами.

И вот представьте: отходняки, трусит, пот градом, а я сижу и слушаю повесть. О том, как престарелый генерал делал двадцатилетней тёте предложение. О том, как паспортистка влюбилась в её мужа и задерживала оформление загранпаспортов с тем, чтобы они не могли выехать из страны. О том, как муж бросил её и уехал в Англию; бедная Тамара Николаевна до сих пор ждала его, думала, что он вернется. О том, как КамАЗ двадцать лет назад сбил её собаку и так далее.

В некоторых местах она громко смеялась или заливалось слезами как дитя.

И когда это случалось я не находил себе места. Я вставал и снова садился, ходил по комнате, взъерошивал волосы. Один раз я заплакал вместе с ней, но не от драмы её истории, а от собственной беспомощности. Я искренне сопереживал ей, но я не мог (и не хотел) до неё достучаться.

И это было довольно мучительно. Слушать, как к тебе обращается человек, хороший человек, как он говорит о своих проблемах, о том, что много лет мучило его и свело с ума, в сущности. И рассказывает это и даже не знает кому. И что с того что все эти истории я слышал по многу раз? Что с того что они заебали меня до мозга и костей? Тамара Николаевна всего этого не знала. Она, может быть, каждый раз заново проживала каждое слово, каждую эмоцию. И я, как слушатель, (не Славик, а именно я) ей был не нужен. Она говорила сама с собой.

Бывало, я психовал и выходил из комнаты. Тетушка спокойно поднималась, шла за мной и продолжала говорить как заведённая. Только туалет был спасением. Через дверь Тамара Николаевна истории не рассказывала. И я закрывался там. Я знал, что она ждет меня за дверью, слышал, как её тапочки шуршат по затёртому линолеуму. В такие минуты я ненавидел себя, её и весь мир. Дальше служить конфидентом – биографом этой женщины я не мог. Я должен был переехать, но для этого нужны были деньги. И тогда я стал искать работу. Отчаянный шаг в неизвестность.

Я надел белую рубашку и кинулся бегать по фирмам с троечным дипломом и красным лицом.

На удивление в одном из офисов компании – оператора мобильной связи недоставало сразу трёх работников. Я приехал на место и сразу понял почему. Отделение находилось на окраине города (десять минут до таблички). Район этот был пристанищем оголтелой гопоты. Старое, похожее на перекрашенный сарай здание находилось прямо напротив пивнухи – центра их дислокации.

Я прибыл на собеседование. Место - специалист по работе с клиентами. Я сидел в приёмной и смотрел на сиськи потасканной секретарши с грустными глазами. Сиськи у неё были хорошие и декольте глубокое. Она перекладывала какие-то бумаги и не обращала на меня внимания. На двери, у которой я ждал, висела табличка: «Начальник отделения. Зубов Дмитрий Константинович».

Зазвонил телефон, меня пригласили.

В кабинете было накурено, хоть топор вешай. Посредине, уперев кулаки в стол, стоял престарелый здоровяк с желтыми от никотина усами. Большими, кстати, усами и подкрученными как у белогвардейца. Они совсем не гармонировали с его круглой рожей. Глаза его, то ли от удивления, то ли от злости из орбит вылезали. Он несколько раз сверху донизу просканировал меня взглядом и, смотря прямо в глаза, закричал:

- Да мне похуй, Вадик! Слышишь меня?! Я тебе последний раз повторяю: завтра документы должны быть оформлены! Завтра в девять! Всё! Пока!

Я заметил в его ухе маленькое беспроводное устройство связи. В те времена это была большая редкость. Потом начальник отделения закончил кричать и начал кашлять. Кашлял он долго. Никак не мог остановиться, пока не отъехал на кресле на несколько метров назад, не достал из-под стола мусорную корзину и не выхаркал туда накопившуюся в лёгких мокроту. После этого он вытерся салфеткой и закурил. От канонады кашля он сильно покраснел, капилляры в его глазах полопались. Теперь он смотрел на меня как разъяренный бык на красную тряпку.

- Фамилия? - резко, почти криком просил он.
- Бобров.
- В отдел по работе с клиентами?
- Угу.
- Нам однодневки не нужны, мы солидная компания и на работу берём серьёзных людей.
- Я - серьёзный, и мобильную связь люблю. Очень.

Он посмотрел на меня внимательно, с недоверием. Я смотрел ему в глаза и не отводил взгляд. Вообще мне это не особенно нравиться смотреть прямо в глаза, а тогда это было вообще сложно. Ещё после выходных потрушивало.

- Куришь? – строгим голосом спросил Дмитрий Константинович.
- Нет
- Бухаешь?
- Нет
- Наркотиками балуешься?
- Нет.
- Хм, в сумасшедшем доме на учёте состоишь?
- Нет.
- Странный ты какой-то. Голубой что ли?
- Нет.
- Ладно. Раньше где работал?
- Нигде.
- Почему?
- Не берут без опыта.
- Может, плохо просился?
- Нормально вроде. Просто в людей без опыта никто не верит.
- Когда приступить можешь?
- Сейчас.
- Гм… странный ты какой-то.
Несколько минут мы молчали, потом начальник отделения сказал:
- Но смотри, мы тебя быстро на чистую воду выведем. Нас не проведёшь!
- Я не собирался вас проводить.
- Ладно, посмотрим. На месяц стажером, а там видно будет. Выходи завтра и сразу иди к Славе Молову – это твой непосредственный руководитель, он проинструктирует и коллективу представит.
- Хорошо. Спасибо.

Я был доволен. Я получил первую в своей жизни работу. Я купил три пива и выпил их на лавочке в парке. Я думал, как найти квартиру и уговорить хозяина рассчитаться с первой зарплаты. Я честно пытался стать полноценным членом общества.

Молов оказался человеком средних лет, с потухшими глазами и наполовину лысой головой. Он выглядел устало и обречённо, напоминал ослика Иа. Это был менеджер, с пятнами от борща на галстуке и обгрызанными ногтями.

- Назовите три свои сильные стороны, – почти с порога сказал он, - только быстро, быстро, не думая!
- Не могу не думая.
- Три слабые, только быстро, быстро!
Я молчал, и как мог, изображал активный мыслительный процесс.
- Плохо! Медленно соображаешь. Собранный человек должен свои сильные и слабые стороны на зубок знать. Я сам этот тест придумал. Проверочный стресс-тест для новичков.
- Очень интересная методика. Я раньше такой….
- Хобби есть? - перебил Молов.
- Да. Я старые издания Эдгара По собираю.
- Это кто такой?
- Прозаик американский и поэт.
- М-да…. а рыбалку любишь?
- Рыбалку – нет.
- Спортом занимаешься? У нас коллектив спортивный, мы в футбол по воскресеньям играем, даже первенство компании есть.
- У меня разряд по шахматам.
- Плохо! По шахматам у нас первенства нет.
-Угу – я почему-то вдруг почувствовал себя неловко из-за того, что не люблю рыбалку и играю в шахматы.
- Ты смотри, – сказал Слава, - от коллектива не отделяйся. Мы тут как одна семья и темных лошадок не любим. Так что мы тебя быстро на чистую воду выведем.
- Да, мне это уже говорили.
- Ладно, разберёмся. Пошли за мной.