вионор меретуков : Размышления у края могилы

Я проучился 10 лет в школе и пять – в институте. Спроси у меня сегодня… ах, лучше ничего не спрашивать!

Из математики в голове осталась только таблица умножения. Ну, еще - катеты и гипотенуза. Но что это такое, я не знаю. Квадратные корни? Не смешите меня. Мне легче извлечь утопающего из проруби, чем - квадратный корень из четырех.


Из физики сохранились только штаны, которые во все стороны равны. И тело, погруженное в ванну. Тело, кажется, должно вытеснять воду. Но это понятно и без физики.

Из географии, истории, астрономии, зоологии, биологии, обществоведения – не осталось ничего. Словно этих наук вовсе не существует…

Все, что я вынес из школьной программы, можно выучить за неделю – максимум – за две. Зачем тогда эти 10 лет?!

С институтом та же история. Я учился на филфаке, на русском отделении. И вот что я вам скажу.

Грамматику русского языка по-настоящему я начал постигать тогда, когда на старости лет стал преподавать ее в школе, то есть спустя три десятилетия после получения диплома. Все это время я писал с ошибками…

А вышеупомянутые три десятилетия были целиком посвящены карьере. И плохое знание русской грамматики никак не мешало мне продвигаться вверх по служебной лестнице, вокруг меня было полно людей, включая больших и малых начальников, которые знали этот предмет ничуть не лучше меня.

Некоторые из них вообще не владели письменной культурой. То есть в буквальном смысле слова почти не умели писать. Не вру.

Мой шеф, заведовавший в Агентстве печати Новости редакцией международной информации, давая мне характеристику в партию, потел над ней несколько дней. Видели бы вы его каракули! Причем, надо сказать, что «рыба» характеристики у него была: ему не надо было ничего выдумывать: ему нужно было только переписать начисто то, что я ему подсунул (родился, учился, трудился во славу Родины и партии, активно занимался общественной работой, политически грамотен и прочая лабуда…).

Но даже переписка давалась ему с невероятным трудом! Оказывается, мой шеф с трудом мог написать пару предложений. И это в журналистской организации! Но при этом - сколько гонора и фанаберии!

Я отнес характеристику секретарю парткома. Тот посмотрел на каракули и вернул назад. Оказывается, бумага была оформлена неправильно.

Слово «Партком» было написано с маленькой буквы, и «шапка» находилась не по центру страницы, а чуть правее. Партия строго следила за тем, чтобы все было в ажуре.

Проклиная все на свете, я поплелся к шефу. Когда он понял, что ему придется заново все переписывать, он чуть не сбесился. Прошло еще несколько дней. Из парткома меня поторапливали. Наконец, характеристика была составлена по всем правилам. И вот я вновь предстал пред очами секретаря парткома. Он мельком глянул на характеристику и опять вернул. Теперь на лице его отразилось недоумение, смешанное с брезгливостью. Словно парторг голой ногой наступил на змею. Оказалось - чернила не те! Надо - черными, а шеф накарябал синими!

- Что еще?! – заревел шеф, когда я вошел к нему в кабинет. – Я уже жалею, что решил дать тебе характеристику. Таким, как ты, не место в партии!

(Фрагмент романа "Олимпиец")