клац-клац : Эвтаназия(конкурс)

Солнце настойчиво прожаривало каждую молекулу летнего морского воздуха. Я водил пальцами по ее влажной спине:

- А помнишь, когда-то мы спрятали под этим камнем капсулу с записками?

- Помню, конечно. Но вряд ли, за столько лет, какая-нибудь влюбленная парочка не наткнулась на ее, закапывая свои клятвы.

- И после моего отъезда, тебе не хотелось прочитать, что я написал?

Наконец-то она улыбнулась и посмотрела на меня:

- Нет. Я и так это знала.

- Хм, вот как?

- «Люблю лишь тебя, и вся моя иная любовь – только ничто», - повторила она слова, написанные мной два года назад на клочке бумажной салфетки. – Угадала?

- Да. Ты ведь тоже это написала?

- Ну, конечно. А разве там могло быть написано что-то другое? Ты думаешь, я не помню наш последний месяц в этой бухте, когда мы целыми днями купались, пили вино и занимались любовью, а потом вечерами сидели на этом самом месте и ты читал мне «Путешествие на край ночи». А в последний день за несколько часов до отъезда безуспешно носился по всему городу в поисках гравировщика, чтоб оставить эту фразу из романа на моем портсигаре?

- Я жил этими воспоминаниями…

- Блин, три часа уже! Мне надо срочно быть в одном месте! – перебила она мои признания и стала быстро собирать вещи, - Проводи меня!

Я взял ее рюкзак, и мы молча пошли в сторону дороги. Понятно было, что ее опоздание на какую-то встречу было придумано ровно за две секунды, пока я произносил свои первые сокровенные слова. Она ничего не хотела знать ни о моих чувствах, ни о моих намерениях.

Когда мы вышли на набережную, она остановилась у первого же ларька с газировкой:

- Купи мне воды?

Я протянул ей бутылку.

- Что с ней не так? – вдруг спросила она меня, когда мы отошли от ларька на несколько сот метров.

- С кем?

- С этой женщиной? Что с ней не так?

- С какой женщиной? – я действительно не мог понять, о какой женщине она говорит.

- С продавщицей воды? Почему ты посмотрел на нее, как на говно?

- Я не смотрел на нее, как на говно!

- Я видела, как скривилось твое лицо, когда продавщица протянула тебе сдачу. Не надо делать из меня дуру, - сказала она очень тихим голосом, как будто сама начала сомневаться в справедливости своих слов.

- Послушай, - схватил я ее за руку и развернул к себе, - Да, возможно я и не ответил взаимностью на ее ужасную гнилозубую улыбку и в этом, безусловно, моя вина, но, согласись, довольно непросто среагировать позитивно в отношении стокилограммовой, безобразной женщины, от которой, к тому же уверенно несет перегаром!

- Ты должен был, - уже кричала она на меня.

- Но почему!

- Да потому, что когда все закончится и хорошие с плохими уничтожат друг друга, именно такие женщины начнут возрождать Россию, создавать новое поколение будущих пахарей и сенокосов, скотников и строителей, - она посмотрела куда вдаль, словно видела будущее за горизонтом, - Жаль, что когда все будет построено, и харчей для желудка запасется наперед, опять вылезет какой-нибудь образованный мудак с новым томиком древнееврейского фольклора и все испортит, начав проповедовать дифференциацию людей, развяжет внутривидовую бойню!

- О чем ты сейчас говоришь? Что с тобой происходит вообще! – я смотрел в ее глаза и не мог поверить своим – будто ребенок, нашедший красивую ракушку, она искренне удивлялась моей неспособности понимать важность этого знания.

- Я говорю об этом чертовом цикле, который, благодаря развитию науки будет остановлен уже почти завтра и навсегда. Посмотри вокруг! Неужели ты не видишь, что именно сейчас, когда уже всем абрыдшая, бородатая духовность перестала быть тем ветром, по которому стелятся поля народных масс, появился другой образованный мудак, и, разрешив ослабить в себе эти зудящие чужеродные скрепы, начал объединять всех новой, но истинно русской – исторической справедливостью. И совсем скоро уже станет не важно, тараканы какой конфессиональной принадлежности кусают тебя за мозжечок, заставляя убрать руку от чужого. Потому что, эти тараканы теперь начнут сожительствовать не по видовому признаку, как ранее, а по территориальному. А при такой конфигурации ядерная война и конец человеческой цивилизации уже станут неизбежными! Как ты можешь этого не понимать?

- Я понимаю, - обнял ее за плечи и крепко прижал к себе. Мы попрощались.

Я не спал всю ночь, пытаясь найти в себе хоть каплю ненависти, хоть частичку злости к моей любимой девочке, что так легко променяла все наши чувства на какую-то искусственную конъюнктурную идеологию, но так и не смог – я любил даже эту боль, которую она причиняла мне своей одержимостью. Но смотреть, как это прекрасное, юное существо, с каждой новой битвой с ветряными мельницами, будет отщипывать от себя кусочки человеческого, я тоже не мог.

Утром я взял напрокат небольшой катер, и мы поехали кататься в открытое море. Мы почти не разговаривали. Я подливал вино в наши бокалы и любовался ее потрясающей фигурой, она подкуривала одну сигарету от другой и внимательно наблюдала за каждым моим движением. Отплыв достаточно далеко, и заглушив мотор, я, наконец подошел к ней и взял ее на руки. Она не сопротивлялась. Даже тогда, когда я выбросил ее за борт.

- Можно попросить у вас закурить? – я вопросительно посмотрел на следователя, усердно набиравшего на клавиатуре мои показания. Тот утвердительно кивнул и протянул знакомый позолоченный портсигар. Сверху, над сигаретным рядом, была выгравирована надпись:

«Люблю лишь тебя, и вся моя иная любовь - только ничто»