Дик Кант : ВАВИЛОНСКОЙ БАШНЕЙ ПО РУССКОМУ ЕБАЛУ

Прежде, чем приступить к “развенчанию вредного заблуждения” русских о том, что якобы украинского языка не было, нет и быть не может, Я отвечу на заданные мне недавно Адвокатом вопросы: «Является ли Гоголь украинским писателем и существовал ли украинский язык во времена Гоголя». Ответ: «Гоголь – русский писатель, классик русской литературы, а украинский язык существовал задолго до него». Доказывать, что украинский язык является языком, а не русско-польским диалектом, здесь никто не собирается, все уже давно доказано профессиональными филологами. Речь пойдет о совсем другом, а именно о происхождении украинского и русского языков.
Дискутируя на тему происхождения того или иного языка, большинство воспринимает эту проблему как происхождение современного литературного языка, и считают, что язык возникает либо с момента выхода в свет грамматики, или же первого литературного произведения. Но выходит, что последователи этого мнения полностью игнорируют существование бесписьменных языков, которых в мире сейчас большинство. Необходимо помнить, что любой язык состоит из двух относительно самостоятельных ветвей – языка литературного, общего для всей нации, и языка народного, который может отличаться в разных диалектных ареалах. Поэтому искать нужно корни народных диалектов, на основе которых в результате изменений, обусловленных различными факторами, формируется литературный язык, который в свою очередь также не является статичным.
Когда же появился литературный украинский язык? Первая грамматика была издана в 1818 году, на 63 года позже первой русской грамматики Ломоносова, хотя общепризнанно, что современный литературный украинский, в основу которого легли средненадднепрянские и слобожанские говоры, возникает с выходом в свет в Петербурге в 1798 году поэмы «Енеїда» Котляревского. Интересно обстоит ситуация с литературным языком русским. Вряд ли кто-то будет спорить, что создал его никто иной, как А.С. Пушкин, взяв за основу московское акающее наречие. По крайней мере, такого мнения придерживаются филологи. Родился он, правда, в 1799 году, т.е. на год позже, чем украинский язык. Вывод очевиден. Но это еще не конец, все намного хуже. В.В. Виноградов, выдающийся русский филолог, автор одной из русских грамматик, в своей работе “Вопрос об историческом словаре русского языка 18-20 веков” пишет, что “язык Пушкина - основоположника современной литературной речи - остается достаточно темным даже для современного пушкиниста во многих таких местах, которые при поверхностном восприятии кажутся не нуждающимися ни в каких комментариях”. Пушкин нередко употребляет церковнославянизмы, имеющие отличное от действительно современного русского языка толкование: “Но между тем какой [позор] являет Киев осажденный?”, и только с 1821 (относительно конкретно данного архаизма) года он придает ему соответствующее современности значение.
Это, конечно, интересно, но очень запутано. Не менее привлекательным смотрится период в истории формирования русского литературного языка, связанный с реформами Петра Первого. В условиях всепроникающего европейского просвещения, развития науки и техники даже в таком затхлом и замкнутом государстве, как Московское царство, возникла необходимость перевода книг, содержание которых не могло быть отражено средствами церковнославянского языка. Языковая реформа была также продиктована новой светской идеологией, и нужен был язык, обладающий доступностью для широких слоёв общества. Поэтому было принято решение СОЗДАТЬ новый язык, в основу которого было положено наречие, используемое в московском деловом обороте. Можно долго обсуждать, является ли российский язык близким родственником Эсперанто, но над тем, что он родной брат Иврита по линии условий возникновения задумываться не приходится.
Очень метко выразил смысл и направление всей Петровской языковой реформы Мусин-Пушкин, указавший переводчику «Географии» на, вероятно, новом русском языке или языке московского делового оборота: «Со всем усердием трудися, и высоких слов славенских не надобеть, но посольского приказу употреби слова». Однако московский деловой язык не мог быть применим ко всем сферам жизни даже такого убогого мыслью и ограниченного народа, как русский народ того времени. Слов не хватало. Поэтому начали заимствовать из Европы через прорубленное Петром окно. В конечном итоге перестарались. И если до реформы никто вообще никаких иностранных языков не учил и не знал, опасаясь, что вместе с ними в умы москвичей проникнет католическая или лютеранская ересь, то после нее произошел полнейший перелом во взглядах на иностранные языки. Феофан Прокопович указывал, что «хотя прежде сего кроме российского языка книг читания и писма никто из российского народа не умел, и, боле, то в зазор, нежели за искусство почитано, но ныне видим его величество немецким языком глаголющего, и несколько тысящей подданных его российского народа, мужеска и женска полу, искусных разных европейских языков, якоже латинского, греческого, французского, немецкого, итальянского, английского и голландского, и такого притом обхождения, что непостыдно могут равняться со всеми европейскими народы… И вместо того, что кроме церковных книг, почитай никакая другая в России не печатывано, ныне многие не токмо на чужестранных языках, но и на славенороссийском, тщанием и повелением его величества, напечатаны и еще печати предаются».
Что это такое? Что за креольский суржик? Токмо, не токмо. Не удивительно, что подобные преобразования языка привели к онемечиванию, а потом и к офранцуживанию российской знати. Не без основания Герцен называл Петра I “первым русским немцем”, приведшим Россию к тому, что "на троне были немцы, около трона - немцы, министрами иностранных дел - немцы, аптекарями - немцы, булочниками - немцы, везде немцы - до противности. Немки занимали почти исключительно места императриц и повивальных бабок". По прусскому образцу была построена и российская армия, во главе которой были также немцы. Следующий царь Павел I вообще стал с удовлетворением припоминать, “что в жилах его, собственно говоря, течет мало русской крови”, а русский народ он считал, дрянным, если не сказать хуже, просто собакой, - "mа chienne de nation".
Что же в это время происходило в Украине? Тремя годами позже рождения великого русского реформатора в далеком Запорожье казаки наконец-таки ответили на пафосное письмо турецкого султана Мохаммеда IV. Прочитав его, каждый без особого труда мог бы идентифицировать содержащийся в нем текст как написанный на украинском языке, мало чем отличающимся от современного литературного даже в плане грамматики. Упрекнуть можно было бы разве что в орфографии. И это далекий 1675 год.
Пойдем немного дальше. Что же такое Запорожская Сечь? Это военно-политическая организация украинского казацтва, которая имела свою территорию, суверенитет, население, органы власти, четкое административное деление, армию, аппарат принуждения, систему обычного неписаного права, флаг, герб и так далее, то есть обладала всеми признаками государства, независимого и суверенного. Учитывая тот факт, что письмо было подписано кошевым атаманом, Иваном Сирком, официальным лицом Запорожской Сечи, имеем полное право говорить об официальности этого письма как документа, и официальном статусе языка, на котором он был написан.
Все это касается литературного (книжного языка). Совсем по-другому сложилась история народно-диалектной речи, развивавшейся по своим внутренним законам, независимым от государственной и религиозной жизни. Именно народной речью были выработаны те специфические фонетические, грамматические и лексические черты, которые легли в основу литературного языка. Поэтому и иследовать в первую очередь нужно её.
Тот факт, что большая часть протоукраинской этноязычной территории находилась в пределах восточной части прародины славян, не мог не повлиять на формирование ранних украинских диалектов, поэтому современный украинский язык в определенной мере вобрал в себя те изменения, которые произошли еще в диалектах праславянских.
В позднепраславянский период, после разделения праславянского языкового единства на западную и восточную диалектные зоны, в связи с расселением восточных славян в бассейнах Десны, Оки, Верхнего Днепра различия возростали не только между западом и востоком, но и в середине восточного ареала под влиянием балтийских и финно-угорских языков на севере и иранских на юге. V-VI века нашей эры – период окончательного распада праславянского языкового единства. А дальше – всем известный миф о Древнерусском (церковнославянском, староболгарском, славенороссийском) языке-предке современных «восточнославянских» языков. Хотя базой этого подхода выступала скорее всего идеология, а не научные факты. Современный уровень лингвистических, археологических и исторических знаний, а также возможность отступления от идеологических наставлений позволяют внести в эту схему некоторые коррективы. Украинский язык имеет целый ряд особенностей, характерных праславянскому языку, которые в других языках были заменены новыми, поэтому глупо говорить о восточнославянском языковом единстве вплоть до XII-XIV века, и украинский язык выводить было бы более целесообразно непосредственно из праславянского языка.
В таком случае какую вообще речь можно вести о восточнославянском языковом единстве, общем древнерусском языке-предке. Практически мертвый церковнославянский, доживающий свои последние годы в тлеющих умах московских попов, и тот относится к южнославянской группе. Как из него могли развиться восточнославянские языки, если согласно официальной версии восточнославянский диалектный массив выделился в V-VI веках нашей эры, Балканы были заселены в VI-VII веках славянами, пришедшими туда с Средней Надднепрянщины и Прикарпатья, а церковнославянский язык укрепился на территории Киевской Империи лишь с приходом Христианства. Бред.
Многие славянисты склоняются к мнению, что современная классификация славянских языков является суто географической, не имеющей под собой никаких веских оснований, кроме идеологических. Небольшое, но забравшее уйму моего времени, исследование славянской лексики еще больше меня в этом убедило. Наугад было выбрано по два языка из каждой группы славянских языков в соответствии с общепринятой классификацией, а именно: словацкий и польский, сербский и болгарский, украинский и русский, - а также церковнославянский язык. Источником исследования выступили современные переводы на все вышеперечисленные языки библейского рассказа о «Вавилонской Башне». Компаративный анализ содержащихся в них текстах показал, что украинский язык имеет 68 процентов общих корней со словацким языком, 82 (!) – с польским, 48 – с сербским, по 41 проценту с болгарским и церковнославянским, 47 – с русским. Общность корней слов русского языка с этими языками составила соответственно 31, 41, 62, 54 и 66 процентов. Как видим, украинский язык является более близким к западнославянским языкам, а русский – к южным. В связи с чем весьма сомнительным и спорным становится существование восточнославянских языков как самостоятельной группы. Тупым и безосновательным становится ваш пиздеж на тему украинского языка. Восточнославянских языков нет, не было, и никогда не будет. Новая классификация предусматривает только южно и северославянские языки, и мне абсолютно насрать, что её придумал Я, а южнославянский русский язык парадоксально затесался среди севернославянских, как румынский с молдавским среди славянских земель, а венгерский в Европе.