Юлиана Виноградова : С днем рождения, Аня!

Денёк выдался какой-то невнятный. На улице с утра стояла неприятная духота, в небе змейками крутились сероватые, такие же невнятные, как и сам день, редкие облачка, а дождя вот никак не получалось. Обычно-типичное, в общем-то, семнадцатое июня.

- Ну, Анька, за тебя! Что б всё в твоей жизни было. А чего не будет – того значит и не надо.

Компания подобралась самый что ни на есть сок (березовый, прошлогодний, забродивший): я, парочка наших бывших одноклассников, Анькин бывший парень, тоже, кстати, когда-то бывший одноклассником, какие-то Анькины друзья из столицы и две ее соседки по бабушкиной даче. Ну и, собственно, Анька, именинница во всей красе и, по совместительству, моя лучшая подруга.

Еще в школе нам с Анькой очень не повезло (или повезло?): одинаково туго соображая по математике, мы были определены в сильную подгруппу, так как обе были дочками училок (не по математике). К слову, свои четверки в аттестате мы получили примерно за те же заслуги. Так уж вышло, что бОтанам нужно было много баллов за ЕГЭ, а мы не могли вычесть и корня из четырех, и математичка, в какой-то момент, сдалась, махнула рукой, перестала с нами здороваться и вообще обращать внимание на шевеление за третьей партой у окна. Будучи счастливо защищенными от уравнений, интегралов и восьми диоптрий математички хлипкими, почти прозрачными, но достаточно надежными спинами бОтанов мы были предоставлены сами себе и весь урок хихикали, хехекали, смотрели мультики, пилили ногтики и обсуждали свои планы на будущее. Я планировала стать адвокатом, Анька – прокурором. Так нас и звали: прокурор и адвокат.

Весь год Анька готовилась к поступлению в МВД. Для этого ей необходимо было быть дочерью какого-нибудь хрена в форме (например, военкома), весить от 50 кг и ростом быть не ниже 160 сантиметров. Если с первым всё было шоколадно, то веса Аньке-бывшей балерине категорически не хватало. Как и сантиметров. Мне же для юрфака были необходимы только углубленные знания по обществознанию. Поэтому пока я тряслась все выходные напролёт в электричках, накапливая радикулиты, гастриты и мешки под глазами, Анька старательно наедала недостающие килограммы и отвисала на турнике, стараясь вытянуть себя еще хоть на пару сантиметров вверх.

На этой волне и наступило то долгожданное лето, выпускной, экзамены, а вместе с ними, заодно, и Анькин день рождения.

В единственном на всю нашу провинцию суши-баре было откровенно скучно. В единственный на всю провинцию клуб нас еще тогда не пускали. Малы были да, и, признаться, прыщеваты. Так что, выпив бутылочку чего-то полусладкого и пакетированного из-под стола, мы двинулись навстречу приключениям. То есть на выход. А приключения уже спешили навстречу к нам…

Послонявшись с часик тут, с часик там, мы недружной разношерстной толпой отправились в сторону леса, а заодно и нашей школы.

Темнело. Недавние выпускники и случайные гости сидели на лавочке возле спортивного стадиона (на деле же просто поля с расчищенными дорожками для бега и парочкой турников), смотрели на школу и тихонько грустили.

Зашуршали ветки. Из леса на нас неотвратимо надвигалась компашка из 7-10 человек, местных, полигоновских ребят.
- Пис, народ, - пробасил Кирюха, выпускник позапрошлого года. Чего творите?
- Да вот, у Аньки ДР, гуляем, - отозвались мы.
- ДР? Дело хорошее, надо отметить! Серега, ты на скутере, сгоняй-ка в магаз, к Катьке, за пивком и водочкой, вроде не поздно еще. И сочку прихвати, апельсиновый подойдет?
Мы радостно закивали.
- Че киваете, бабло гоните!

Вечер на глазах становился интереснее. Солнце давно зашло, компания потихоньку расширялась, а водка все не кончалась. И комары тоже никак не кончались. Чья-то рука неловко скользила по моей коленке, а Анька пила с Кирюхой на брудершафт. Кто-то предложил разжечь костер и, даже, разжег…

- Шухер!
- Бежим!
- Ментыыы!!!

На стадион деловито выкатился УАЗ-Патриот, нежно голубого цвета, с мерцающим ведерком на крыше. Народ, видно уже привычный и наученный, бросился врассыпную.

Голова была ватная. Я решительно не понимала что происходит. Перед глазами всё плыло, кружилось и падало. И я, кажется, тоже падала.

- Бегии… - гулко резонировало в моей черепной коробке. Да, бежать. Надо бежать. Но куда?? Я бросилась в сторону ближайшего здания – старой заброшенной котельной, а ныне свалки и летней веранды с террасой для бомжей, встала к стеночке и задумалась: - «Да какого черта! Какого черта я должна прятаться от каких-то ментов, среди кучи мусора и бомжей, когда у меня бабушка судья!!!

Сердце колотилось как сумасшедшее. Слышно было, как в висках стучит кровь. Уазик медленно, но уверенно пробирался ко мне сквозь коряжистый ельник. Какой позор, какой позор! Если только дома узнают!

- Выходи, - послышался мягкий мужской голос. Я бездействовала, безмолвствовала и, на всякий случай, не дышала. Девочка, выходи, - уверенно и сладко звал голос меня.

Глубоко вздохнув и вдруг ощутив всю комичность и трагичность ситуации я вышла навстречу судьбе. Пухленький ппсник с маленькими поросячьими глазками любезно распахнул дверь голубого автомобиля. Прошу, мадам, - скомандовал он. Я медлила.
- Я не могу, я тут ни при чем, это всё они… - начала издалека я.
- Садись садись, разберемся, кто тут при чем. – начал раздражаться он. Вот подругу твою раненую подберем и разберемся.

Подругу? Раненую?! Анька!

Мы подъехали к стадиону. Еще один ппсник, длинный и еще более несуразный чем мой новый знакомый, и Анька уже ждали нас на пепелище.
- Иван, ну чего у тебя там? – высунулся из машины мой ппсник.
- Да вроде ничего страшного, царапина! – ответил длинный и подсадил прихрамывающую и несопротивляющуюся уже ничему Аньку в уазик.
- Анька, это чего с тобой такое??
- А вот, блять - Анька убрала платок с коленки и оттуда струйкой стекла кровь.
- Обалдеееть, как же так?!
- Да я же за тобой, дурой, побежала и об корягу ногой запнулась, и полетела. Как всегда в общем.

В отделении несмотря на поздний час было много народу. Люди в форме и погонах бегали между этажами, шуршали бумажками, что-то быстро записывали и всё куда-то звонили.

Вопреки нашим ожиданиям, в обезьянник, почему-то дверьми напоминающий кабинку сауны, к преступным элементам нас не посадили (а мы уж было размечтались!). Нас посадили за стол, дали ручку и бумагу и попросили написать свои ФИО.
- Восемнадцать есть? - грозно спросил мужчина с залысинами.

Анька взглянула на новенькие часики. – Уже час как, дяденька!
Дяденька бумажки забрал и на полчаса о нас как будто бы забыли. Потом опять дали бумажку и еще раз попросили написать наши имена и фамилии. И снова забыли.
И еще раз…

Спустя час, дяденька вернулся, посмотрел на меня, на бумажку, снова на бумажку, опять на меня и, наконец, спросил: Егор вам кем приходится?
- Папой, - промямлила я. Да, папа у меня тоже был из «этих».
- Так, эту – к маме с папой домой, а эту раненую… эту тоже с ней, - скомандовал лысый уже почти родным нам ппсникам.

Дорогу до дома я ехала молча. Анька, осмелев, и отойдя от шока, пилила ппсников: А вот вы знаете, что вы действовали не по уставу! Вы даже не представились нам, удостоверение не показали! И вообще, вы знаете кто мы…

***
Дверь подъезда захлопнулась.
- Шрам наверное останется…
- Да ладно, зато я этот день рождения на всю жизнь запомню! Вызови-ка мне лучше такси…

***
Я поднялась в квартиру. Уф, кажется, всё тихо! Родители спят, а кто не пойман, как говорится, тот не вор!
Наскоро умывшись и переодевшись, я направилась к холодильнику. Но не успела я отворить заветную дверцу, как телефон неприятно завибрировал.
- Ало, Юлька? – траурным голосом начал Илья. Ты где, ты дома уже? Спишь? Слушай, тут такое дело… как вы вышли оттуда, где только что были? Мы просто с Серегой там же… (шепотом) у меня водка в кармане, а Серегу по базе никак не могут установить…

***
День был какой-то невнятный. Мы стояли на платформе среди кучи сумок и чемоданов и прощались с родителями до следующих выходных. Я поступила на юрфак, а Анька – в МВД.

- А, Ильюша мой – красавчик! К ментам попал, а водку вынес, - похлопал Ильюшу отец по плечу.

Двери закрылись. Следующая станция…