defend : о нас

Сегодня я к тебе вернусь, моя неласковая…грусть
«НеТорондо»

Интересно, обидно ли кому-нибудь, кого мы величаем, обзываем, равнодушно именуем музой, когда её явление мы связываем со стаканом портвейна, с пошлой мыслью, каким-нибудь незначительным воспоминанием?.. Когда мы не хотим менять мир, не хотим признаться в любви, не хотим изменить себя и вершить революцию, а просто… хотим написать от безделья, ухватив за кончик хвоста маразматичную, по старчески склерозную, уже поседевшую от бесцельного скитания мысль? Последняя никак не мешала жить мне, уже и сама не требовала красивой жизни для себя… или это я её так загнал, кидая за ненадобностью с места на место, нарочно не замечая, а может, даже боясь её, т.к. в случае встречи её с желанием… чёрт знает, что может произойти, и что бы ни произошло, ответственен буду я.
А что если мысль окажется слишком красивой для меня, если я не смогу облачить её в достойное одеяние, и она, ОНА, а не я, будет гонять меня по лабиринтам бытия моего тщедушного в поисках света той жизни, которую она видела для себя, ещё скитаясь по безжизненным почвам задворок моих мозгов? И ладно – я нашёл этот свет, озарил им свою беспокойною и на – получай прибавку к самомнению. А если нет? А если я буду озарён тысячами других солнц, миллионами фонарей и уж, конечно, неменьшим количеством лун и, конечно, посчитаю этот единственный огонёк свечкой, которую в силах погасить плевком? И тогда… тогда седая голова в 30 лет, пустой, погибший, блуждающий взгляд, насмешка на лице над всеми, кто мнит себя счастливым и поспешная походка домой – побыстрее сесть у монитора за старой игрой или какой-нибудь старой книгой, в общем, заняться чем-нибудь таким, что опять поведёт наощупь к уверенности в детских мечтах, к ощущению, что там хорошо, где я изволил показаться… закрыть дверь с порванным халатом на крючке и рисовать тысячи и тысячи копий себя: за рабочим столом, за бокалом красного вина с той незнакомкой, на пьедестале победы, с нобелевской премией в руках, сидя на удобном кресле рейса 0745 Стокгольм-Москва… да что там Стокгольм? – сразу Европа, бегущая по пятам с предложением всё более выгодных условий трудоустройства:
- Не желаете к столу на …?
- А не предпочтёте ли в…?
- Что ж – быть может до …?
- Нет-с – вы знаете - не то…
…на что Европы мне холодный свет,
Когда страны моей роднее нет!
Пусть в бедности, в дали от пьедестала
Пред мной бы старость раковой предстала… - ответил бы я с ложной скромностью, делая вид, что с самого детства мечтал (и боялся подумать о другом!) работать только в своей глуши, поднимать её, воспевать, лечить и выхаживать. Но в то же время прекрасно понимая, что в любой момент могу вернуться туда, где холодно, но светло. Подло бы это звучало. Эх… если такому быть, то надеюсь, что не хватит слога, чтобы изречь такие избитые, потёртые и прописные истины. Лучше сразу к делу. Но… как?.. как я бы мог упустить момент сделать такой красивый жест? Хотя… без ложного пафоса и напыщенного патриотизма и сейчас могу с гордостью заявить, что предпочту морозящее тепло России греющему холоду сказочного забугорья.
И всё это… эти множественные «я» будут нахально жить, пока… кто-нибудь вновь не позовёт обедать из соседней комнаты.
А… да и Бог с ней, с этой музой… всё равно она моя, сидит где-нибудь, потягивая глинтвейн, и думает, что её совершенно забыли и не зовут вспомнить старую мысль, выпить портвешку «три топора» или хорошенько спошлить. Обижается, конечно… но всё равно – хуже от этого вряд ли кому-нибудь станет, а авось, даже за умеренную плату – упорный труд, беспокойный поиск, альтруизм – она посетит и другого. Я порой и сам так ворую, покупаю её из ниоткуда у никого.
Но всё ж раз в месяц или год – «…сегодня я за много лет стряхну с души похмельный бред, сегодня я к тебе вернусь моя неласковая…» грусть. И вновь поверю, что среди ярких светил я замечу то, что будет всегда светить для меня, что прибавит мне идиотской самооценки (никуда от этого не денешься – только кретины утверждают, что оценивают себя объективно, и самооценка как таковая, как отдельный критерий просто не существует, так как всегда соответствует истине, которая и является, по их мнению, важнейшим и единственным критерием всей жизни), что не оставит потом равнодушным мой взор на прожитую жизнь, заставит улыбнуться или как в детстве просто заплакать, вновь поверю, что стоит рисковать, поверю, что надо … поверю, что надо себе верить и рожу на свет белый, на суд светлый какую-нибудь «этакость», посмотрев на которую ни один не задастся вопросом «хм… а зачем было изобретать велосипед?».