Дмитрий Петров : Запах.

В семинариях, не смотря на специфику заведения, есть много общего с обычным светским университетом. Например, стипендии платят ничтожно маленькие, если вообще они прописаны в бюджете учебного заведения. Естественно, многие бурсаки, подобно студентам вузов, пытаются всеми правдами и неправдами найти подработку, чтобы как – то обеспечить свое существование. В основном это две должности, либо сторож при епархиальном управлении, либо чтец Псалтыри по покойникам.
Обычно те, кто ходил читать по усопшим, чтобы не возникало разногласий, соблюдали негласную очередь независимо от своего статуса первокурсника или без пяти минут выпускника.
Когда произошла эта история, я учился на втором курсе. Зимняя сессия приближалась к завершению и по сложившейся традиции половина студентов семинарии готовилась отправиться на каникулы, другая, терпеливо дожидалась праздника рождества Христова и после него благополучно отправлялась на побывку в родные города и веси.
Мне повезло, я уезжал отдыхать во вторую смену и соответственно мог спокойно подзаработать, хоть и небольшие, но деньги. С администрацией, к слову сказать, проблем не возникало, все прекрасно понимали всё и на подобные «требы» студентов отпускали обычно без проблем.
Помню, тогда была не моя очередь идти читать, но однокашник попросил подменить его, он заболел и слег с температурой под сорок…
Я шел по заснеженным улицам ночного города, в руке у меня было две вещи - обрывок бумажки с адресом и Псалтирь. Дом, где меня ждали, нашелся быстро, да и идти оказалось совсем недолго, находился он в частном секторе, такая часть деревни в городе.
Встретила меня дочь покойной и проводила в небольшой зал, где стоял гроб. В доме помимо нее, был муж усопшей, старый дед, который посмотрев на меня, вздохнул и ушел в комнату, из которой больше и не выходил. Предложение попить чай я оставил «на попозже», открыл Псалтирь и начал читать.
В комнате было душно, а из освещения присутствовало только несколько восковых свечей.
Глаза быстро уставали и дочитав ровно половину из положенных кафизм, я поплелся на кухню просить предложенный чай.
-Конечно, конечно, - сказала хозяйка, - минутку подождите, чайник поставлю подогреться.
Я присел на табурет, ноги ужасно болели. Разговаривать мне совершенно не хотелось и хозяйка, видимо поняв это пошла в зал, предварительно поставив на стол заварник, чашку с кипятком, сахар. Вернулась она уже тогда, когда я допивал чай.
-А когда вы примерно закончите?- спросила она.
-Думаю, часа через два, - ответил я.
-Ну, вот и славно, еще и подремать успею, - заключила она.
Сил оставалось все меньше, но, самое главное, меня ужасно напрягал в доме какой-то посторонний запах, нет, не разлагающегося тела, с этим все было в порядке, видимо на заморозку хозяева не поскупились, да и тело старушки было сухим и от того чем отдаленно напоминало мумию из учебников по истории. Я долго принюхивался и в итоге понял, что запах этот не что иное, как запах кошатины, таким стойкий он бывает, когда в доме живет явно не одна кошка. Смущало меня только одно, пушисто- хвостатых нигде не было видно.

***

К двум часам ночи я дочитывал последнюю двадцатую кафизму. То ли от усталости и духоты, то ли от постоянного кошачьего амбре, в горле все пересохло. Я попытался откашляться, набрал воздуха и не смог выдохнуть, картина, которая предстала перед моими глазами была покруче, чем в гоголевском «Вие», покойная старушка начала ворочаться в гробу…
Не зная, что делать, я стал читать «Отче наш», потом перекрестил несколько раз усопшую, но действо продолжалось и стало ясно мистикой тут и не пахнет.
Мне ничего не оставалось, как подойти к гробу и резко откинуть погребальное покрывало, из - под которого выскочили две кошки. По всей видимости, они по привычке уснули рядом с хозяйкой, а теперь захотев есть стали экстренно искать выход…
В общем, спокойно дочитал Псалтирь, я получил плату за это ночное приключение, вышел и направился к своей любимой семинарии, по пути дав себе зарок, что никогда в доме не буду держать кошек.