piranha : Муза

Знаете, первое, что я помню это запах дешевого домашнее клея, сваренного на скорую руку дома. Сырые стены и новенькие обои, которые сажались на этот клей. Странно, но я помню и своё пребывание в детском манеже. Помню садик и тёплые колготки зимой. Помню первые детские шалости в туалете, которые потом вызывали непонятную стыдливость в моей детской душе. Общий для мальчиков и девочек туалет давал повод разыграться нашей фантазии и узнать много нового и интересного о противоположном поле. Постепенно я выросла из тёплых шерстяных колготок и начала носить более женственные. Понемногу я начала обращать внимание на окружающий меня мир и находить в нём существенные изъяны. У того мальчика игрушки лучше, а у той новые кофточки каждую неделю. Я жила совсем не так. Иногда в доме не было хлеба и матери приходилось занимать у соседки денег на него. Отец много пил и мало работал. Он частенько колотил мать, а она покорно терпела. Эта тщедушная серая женщина, которая ходила в одном пальто около десяти лет покорно опускала голову и безвольно отдавалась потоку этой однообразной жизни. Я начинала это ненавидеть. А когда окончательно уяснила для себя, что я в этом мире никто и обречена на такую же жизнь, что и моя никчёмная мать, то очутилась в девяностых. Такая слабая, но жаждущая силы. Я долго искала её сквозь хрупкую мораль детских иллюзий. Пока однажды крепкий пьяный поцелуй соседского мальчишки не вывел меня от сна. Я проснулась, а в моих трусихах стало очень тепло и мокро. Мы недолго встречались, я его в конце концов бросила. Я искала силы в этом изменчивом мире, где моя мать играла роль пешки, пустословного животного. Я не хотела так жить. Я ненавидела это. Мои парни становились всё сильнее и богаче. Я стала сексуально одеваться и вызывающе красить лицо. Я каталась на BMW и получала от этого удовольствие. Пятый или шестой по счёту подсадил меня на иглу. Я ловила непревзойдённый кайф каждый день. Торчала. Мне это нравилось. Тогда мне было всего 19 лет и я думала, что познала жизнь до дна. Наши серые дворики и устаревшая модель поведения местных мальчиков заставляли меня ширяться. Ведь по сути они будущие неудачники, которые ничего не добьются в этой жизни. А когда они наконец поймут это, то будут также бить своих жён и заливаться водкой. Я любила иглу даже больше чем секс. Глупые глаза соседского мальчика Максима иногда останавливались на моих вызывающе открытых ногах, но он был слишком скромен и не вписывался в мой образ жизни. Одним словом ЛОХ. Меня зарезали ножом наркоманы в 1996 году. Я умерла в дерьме и мучениях. А потом спустя девятнадцать лет меня воскресили 16 летней девственницей, дабы я была ангелом хранителем подающим надежду людям. Странно разыгрывать из себя скромницу, когда целуешь очередного невзрачного чмыря. Странно перед ним быть доброй и отзывчивой подругой, которая интересуется всем тем же, что и он. Не знаю кто я теперь. Может какая-то муза. Кто и для чего это сделал мне тоже неизвестно. Но я усердно выполняю свою работу. Правда запах домашнего клея до сих пор приводит меня в ужас. Порой я смотрю на тонированные стёкла дорогих тачек, и мне хочется уехать далеко-далеко. Но я знаю, что этого никогда не будет. Теперь я другой человек. Я пытаюсь себя в этом убедить.