Deface : Родительское собрание

Родительские собрания Семен не понимал и не любил.

Будучи в остальных отношениях человеком добродушным и покладистым, при упоминании родительских собраний Семен начинал нервничать и мелко суетиться. Сразу находилась гора неотложных дел и случались внезапные авралы на работе. Его жена Анечка, тощая молчаливая домохозяйка, понимающе вздыхала и безропотно шла на собрание сама.
В этот раз, на время теплого сентябрьского бабьего лета, приехала погостить теща. Семен тещу не особо: в отличие от жены, она была теткой крикливой, занимала слишком много пространства и вносила сумятицу в размеренный домашний распорядок. Вот и сейчас - теща приехала не одна, а с тремя баулами огурцов, помидоров и иных даров подсобного участка. Баулы красноречиво намекали, что в ближайшие три дня квартира превратится в кипящий ад. Жар, пар, повсюду банки, злые орущие бабы, путающиеся под ногами бесхозные дети - Семену это было сильно не по нутру.
Хотя, справедливости ради, ребенок был только один и уже в самостоятельном возрасте - Феденька, белокурое кучерявое создание с глазами слегка навыкате. Учился во втором классе и являлся постоянным источником всяких неожиданностей.
Вот и сейчас, залетев домой и радостно швырнув ранец на кресло, Феденька звонко заорал:
- Папа, мама! Учительница сказала, что завтра родительское собрание, всем надо быть обязательно!

После пятнадцати минут ленивых пререканий и солидного аргумента в виде трех баулов было решено, что женское население квартиры на собрание пойти никак не может. В такие моменты внутри Семена начинало ощутимо ворочаться глухое раздражение, вспышками перерастающее в ненависть. К собраниям, к школе, к Феденьке, к жене и теще. Анечка эту особенность мужа хорошо знала и старалась до нее не доходить. Ее сильно пугало превращение обычно спокойного и уравновешенного мужа в рычащего зверя. Но теща категорически заявила, что засолку надо завершить в ближайшие дни, иначе овощ сгниет и теща уедет. Поэтому Семену хочешь-не хочешь придется идти.

Глава семейства повсюду ходил с термосом горячего крепкого чая - это была одна из его редких странностей. На работу, в гости, иногда даже в магазин, если до того надо было идти более пятнадцати минут. В сортах чая он особо не разбирался, на различные бурные дискуссии по этой теме смотрел с неподдельным изумлением, просто любил этот напиток и пил то, что покупала Анечка в ближайшем супермаркете. Разумеется, не отказал он своей привычке и тут, разве что чай заварил покрепче, справедливо рассудив перебить отвратительность мероприятия терпким вкусом хорошего чая.

Когда Семен прибыл в класс, почти все родители были уже в сборе, классная руководительница чуть опаздывала. Она слыла женщиной крайне энергичной и деятельной: помимо преподавания в начальных классах вела так же пару кружков, несколько факультативов и ухитрялась время от времени подрабатывать репетиторством. Семен удобно расположился на задней парте, достав из толстого потрепанного портфеля листок бумаги, ручку и термос. Вскоре подошла и учительница, Салима Хаккиевна. Экзотическим именем она была обязана своему восточному происхождению. Невысокая черноволосая женщина с громким голосом, выпуклой фигурой и властным характером. Не то, чтобы Семен её побаивался, но лишний раз старался не перечить и вообще быть как можно более незаметным.
Собрание началось. Как обычно пошли нудные речи про начало учебного года, как будет строиться обучение, что понадобится классу и тому подобное. Семен достал термос и налил себе чаю. Зычный голос Салимы Хаккиевны начал постепенно огибать его сознание, стихая где-то на задворках. Прихлёбывая вкусный напиток, Семен мечтами почему-то унесся к своему студенческому прошлому. Как он ходил в школу бальных танцев. Какие у него были партнерши - молодые красивые девчонки. Как замечательно они крутили быстрый венский вальс по просторному светлому залу. Как участовали в конкурсах. Как…
- Семен Валентинович!!
От неожиданности Семен выронил кружку. Перед ним стояла Салима Хаккиевна и пристально смотрела в глаза. Семен неловко поднялся. Разлитый чай начал размеренно капать на пол.
- Семен Валентинович, Вы же слышали, что мы тут обсуждали?
Семен неуверенно кивнул
- Так вы согласны быть Петрушкой на детском утреннике?!
Семен молчал. Глаза Салимы Хаккиевны сузились, а её грудь начала ритмично ходить вверх-вниз.
Вверх-вниз.
Чай, густыми красно-коричневыми каплями, продолжал капать на пол.
Кап-кап.
Вверх-вниз.
Звенящая тишина. И время как-будто замедлилось.
Около двадцати пар родительских глаз неотрывно и хищно смотрели на Семена. Этим глазам очень не хотелось быть Петрушками на детском утреннике.
Кап-кап, капал чай
Вверх-вниз, ходила грудь.
Тишина сгустилась до того, что ее можно было погладить. В дальнем углу класса кто-то негромко кашлянул. Семен закричал и что есть силы ударил Салиму Хаккиевну кулаком в лицо.
Брызнула кровь. Грохнули опрокидываемые парты, когда родители, будто по команде, бросились на Семена. Папа Коли Власова одним хорошо поставленным ударом уложил Семена на пол, а мама Маши Однодневной, местной отличницы, острым каблуком придавила руку Семена к паркету. Каждый отвесил лежащему Семену или зуботычину, или пинок. Салима Хаккиевна схватила деревянную указку, взгромоздилась на Семена сверху, и прижала указкой горло Семена, крепко удерживая её с двух концов. Семен начал задыхаться.
- Так Вы согласны быть Петрушкой, Семен Валентинович? Согласны?! - прошипела Салима Хаккиевна, наклоняясь к Семену. Под глазом у нее расплывалась иссиня-черная гематома.
Семен прохрипел что-то невнятное, стараясь отвести глаза, но не получалось. Холодный ледяной взгляд классного руководителя проник внутрь Семена и сжал его сердце. Семен потерял сознание.

На школьном утреннике присутствовал новый забавный клоун Петрушка в пестром костюме и с тоскливыми синими глазами. Клоун изо всех сил старался рассмешить детскую аудиторию: размахивал руками, корчил рожи, задорно хохотал каждые две минуты и даже пытался вытащить детей станцевать с ним. Однако все его движения получались чересчур натужными и немощными. Пугающая неестественность Петрушки отталкивала второклассников, танцевать с клоуном никто не хотел, а Маша Однодневная даже расплакалась и начала проситься домой. Классной руководительнице пришлось под благовидным предлогом Петрушкино выступление закруглить, а детям раздать по шоколадке.

Прошло три дня. Когда Петрушка в очередной раз наотрез отказался снимать клоунский наряд, объясняя это тем, что ему необходимо как можно лучше подготовиться к следующем утреннику, теща заперлась с Анечкой на кухне и о чем-то шепталась с ней около получаса. Анечка вышла с зареванным лицом, и, стараясь не смотреть Петрушке в глаза, начала собирать вещи и Феденьку. Петрушка не обратил на сборы никакого внимания - он репетировал перед зеркалом свой номер, стараясь, чтобы его жесты, шутки и улыбки выглядели как можно естественнее.
По окончанию репетиции Петрушка вдруг обнаружил, что в квартире, кроме него и батареи банок с соленьями, никого не было. Этот пустяк нисколько не огорчил Петрушку - он выбежал на улицу, к детской площадке, и попытался станцевать с соседским мальчиком пяти лет, улыбаясь во весь рот и напевая веселую песенку хриплым голосом. С оплывшим гримом, трехдневной щетиной и воспаленными глазами - он был страшен.
На клоуна-маньяка, пристающего к детям, быстро обратили внимание правоохранительные органы. Петрушку сначала доставили в участок, а потом, после продолжительной беседы, перевели в психиатрическую больницу номер восемь. Где он и живет по сей день, бесконечно репетируя номер и развлекая случайных санитаров.