Полспирта-полводы : Два негодяя (6)

В отличии от поэта, эти двое были еще как живы.
У Олега в бумажнике завалялась визитная карточка, подобранная им в гостинице, когда он приезжал в первый раз. Он позвонил, назвал адрес Антона. Через полчаса пришли негр с негритянкой, сутенера звали Оливер, Олег расплатился фунтами.
- Сам откуда?
- Камерун.
- А я фром Ингланд.
- О-о-о, - негр засверкал белыми зубами, закудахтал на ломаном английском.
- Не-не, все давай, испаряйся, будешь в Лондоне, заходи.
Оливер спросил - можно в туалет? Олег махнул рукой в конец коридора. Девушку звали Яйя. Они посидели немного втроем, выпили, потом Фил взял бутылку и ушел на кухню, что бы не мешать.
Антон никогда не видел голых негритянок, немного испугали розовые ладошки и белки глаз на черном полированном лице...
Олег выпивал, сидя на подоконнике, включил музыку на всю катушку. Пришла Настя.
- Олег, ты?
- Я.
- Вы куда пропали?
- Мы-то?
- Антон в комнате? Там женщина смеется...
- Релакс. Хочешь выпить? Отличный виски.
- Олег, у меня скоро операция, вдруг...
- Все будет нормально, дружище.
- Сделай музыку потише, ты такой пьяный.
- Нормальный.
- Через неделю Новый год, я буду в больнице, приходите ко мне.
- Обязательно.
- Меня забирают завтра, пойду сама ему скажу.
- Не надо этого делать. Стой!
Пока он тушил сигарету в пепельнице, раздался грохот, тетя Галя высунулась на шум. Дверь в комнату Антона настежь, Настя сидит на полу, зажимая запястьем нос, рядом валяется ботинок "Врангель"
Вопль тети Гали! Из ванной, истекая водой, вылезла на цыпочках некая корявая человекоподобная субстанция, и поковыляла на кухню, там сушились на веревке полотенца, это был Оливер, про него и забыли.
- Ай нид э тауэл, тауэл (полотенце)!
- О, дурак.
Тетя Галя уже кричала в телефон - в квартире джаз-фестиваль, голые негры, Настя лежит в коридоре из носа кровь...
Прошло полчаса, примчались все - мама Насти, дядя Сережа еще какие-то люди, Антон, Олег, их африканские гости успели удрать от греха подальше.

Фил улетел опохмелятся в Лондон на следующий же день, сказал - скоро праздники, надо готовиться. Настю увезли еще вчера. Антон тридцатого декабря позвонил своим родителям, сказал что в этот раз не приедет. Никого не хотелось видеть, вообще.
Конверт почти пуст, осталась одна купюра, должно было хватить до весны, так рассчитано неведомым бухгалтером, всем наплевать на его аппетит.
Он пошел гулять, начинало темнеть, толпа на Невском толкала в спину и плечи, крутила на перекрестках. Щелкают петарды, все смеются, много пьяных.
- Хули вы смеетесь?
Он нырнул в распахнутую вертушку "Дома Книги", поднялся на последний этаж, и здесь народу как в автобусе. Это прибавило настроения, вспомнил слова Олега - люди не бросили читать, и это главное. Да, для него это главное, какая-то надежда. Интересно, что скажет "эта дура", а вдруг зафыркает, пропишет Филимону подзатыльник, закатит истерику, потребует конверт обратно. Ох, лучше не думать. Да не, не может быть, ее строчки вообще читать нельзя, он красиво все сделал, должно понравится.
На третьем этаже современная проза, вот два его любимых стеллажа. Антон засмеялся, увидев знакомый "буклет", цена сто пятьдесят рублей. Он переставил книжки Ботаника в "праймряд", то есть на полочку, которая на уровне глаз покупателя, одну в фас обложкой. Ничего не купил, все новинки от "Лениздата" и "Эксмо" у него есть, еще даже не читал. А выбирая самопал, главное не потратить деньги зря, эти книжонки за счет автора мало чем отличаются от интернет публикаций. Тот же кал, только на бумаге.
Надо успеть еще в "Кулинарию", придется постоять в очереди за готовыми салатами. Как много народу, а он сейчас будет один, да скорей бы.
Позвонила мать - с наступающим, ты у друзей? Да, у друзей, все нормально. Да, вас тоже с праздником! Когда приеду, не знаю. Пока! Пока...
У друзей. Каких на фиг друзей?! Им не до него, это нормальные люди, делают то, что должны делать нормальные люди. Переезжают из коммунальных комнат в квартиры, меняют машины, детишек куча, отдыхают черт знает где, он таких названий и не слышал.
"ВКонтакте", семьдесят рыл "друзей".
- Кто вы? Откуда?
У него почти пустая страничка, фотография только та, что на аватарке, зато много музыки и видео, "стена" заляпана новогодними соплями - котики, банты, елочные игрушки, зайчики, гирлянды.
- Ну, привет, Леха.
Старый друг еще со школы, если звонит, значит, бухой. Жена. В спортивном костюме, плечи, как у штангиста, жопа лягушачья, деревенская кость. Альбом - "аэробека)))". Пожалуй, лучше это не видеть. Вот Леха в обнимку с дельфином, голубая вода, песок, пальмы, дети - "египет)))".
Альбом "мой сынуля)))" сто пятьдесят одинаковых фотографий.
- Блядь, кому это интересно? Твой сынуля задушит тебя потом за квартиру или сипровизирует кухонным ножом в героиновом припадке на почве латентной слабости к извращениям.
- Ирочка!..
Подружка его, тоже работала на складе, была в этой комнате. Молодая, красивая баба, "я счастлива!)))" Две тысячи кадров расфасованы по альбомам, вся жизнь, "наше счастье)))", "МЫ!!!)))", "гуляночки)))". Кто это - мы? Кольнула ревность. А, понятно, все как обычно - мурло квадратное, лысый, деловой, Архангельск. Ну, почему бы и нет, может, это и есть то самое - "счастье".
- А вот и наш Олеган.
Ничего нового, десяток фотографий с их знаменитой площади Пикадили, двухэтажные автобусы да маленькие черные такси нарезают круги вокруг статуи с крыльями, вечная реклама "SONY" и "TDK". Олег везде один, в костюмчике улыбается, позирует. Он сказал вернусь - бизнес замутим.
- Ничего ты не понял, дружище, хули мне твой бизнес, "замутить" я могу сам хоть завтра.
Пойду возьму кредит, куплю все, что есть у вас - любое гавно, которым вы так гордитесь. Только надо ли? Каждый живет, как он хочет, вот ему ничего не надо, у него ничего и нет.
Они познакомились в тысяча девятьсот девяносто пятом году на ринге в спортивном зале стадиона им. Ленметростроя, Антон только вернулся из армии, жил с родителями в Озерках. Они вместе ездили после тренировок домой, Олег учился, мог хоть десять лет учиться, мать была какой-то шестеркой в Смольном. Он постоянно твердил - надо валить отсюда, куда-нибудь подальше, от этой Советской власти, которой не будет конца, только нужна "тема", нужны деньги. Антон часто бывал у него дома, смотрели фильмы по "кабельному", "MTV" еще американское, потом Фил, без предупреждения, очень тихо, уехал по какому-то хитрому приглашению в Соединенное Королевство Англии, Шотландии и Северной Ирландии, у мамы и там были друзья. Пару раз звонил, написал одно письмо, потом пропал.
Антон после драки в ночном клубе на канале Грибоедова познакомился с "пацанами", вместе убегали от милиции по кривым улицам, что за Казанским собором. Ездил с парнями на какие-то "стрелки", разборки, мало чего понимал, но потом быстро соскочил, сбежал после первого же залпа по нему из огнестрельного оружия. Надо было жениться. Женился. Не понравилось, развелся. Влюбился, тоже неудачно. Родители разменяли квартиру в Озерках, переехали в Купчино, ему досталась вот эта комната в переулке Джамбула.
Пятнадцать лет долой, так он и живет один, срет буквами на литературных сайтах, рисует благодарным слушателям высосанные из пальца истории из "лихих девяностых", ждет чего-то.
Он включил телевизор, стрелки на часах Кремлевской башни склеились на римской цифре двенадцать, бум-м, бум-м. Ура!
- С Новым годом, дорогие товарищи, с новым счастьем!

***
Через несколько дней после Нового года самый главный врач разрешил снять повязку.
- Открывай глаза, не бойся.
Он что-то записал в своем журнале, больше ничего не сказал и вышел из палаты.
Здоровому индивидууму трудно представить, что чувствует человек, к которому вернулось зрение. Радость? Шок? Но это только самые первые минуты, потому что голоса, запахи - все как было вчера, позавчера и много дней назад. В первый день Настя мало с кем общалась, все-таки легкая контузия имело место быть, дядя Сережа, Алина такие, какими она себе и представляла, мама такая же. Врач строго запретил плакать, сказал - потом наплачешься, вся жизнь впереди, еще насмотришься разного.
На следующее утро разрешили раздвинуть занавески, на третий день телевизор полчаса, потом ее выписали. А еще через день она пошла гулять одна.
Глаза привыкли к белой зимней плоскости одинаковых улиц, нашла новую станцию метро, повторяя все действия пассажиров - жетон, турникет, эскалатор, перрон, поезд - доехала до "Садовой".
Ух, Сенная площадь, закружилась голова, она засмеялась! Ее толкали со всех сторон, извинялись, она не оборачивалась, все смотрела, смотрела, смотрела.
Что здесь раньше было! Где грузины - господины? Где зеленые палатки, где торговля с ящиков разной чепухой? А бомжара, что танцевал у ларька "аудио - видео", сдох скорее всего, конечно же. "Макдональдс" старый знакомый, она зашла, вонь, как в зоопарке, очередища в женский туалет, на кассах вместо детей какие-то тетки свирепые, смотрят - ну и хули приперлась, пожрать больше негде?
Ей было тринадцать, они с мамой сидели вот за этим столиком у окна, лопали гамбургеры, вдруг бух! Рухнул козырек над входом в метро, они выбежали на улицу, крики, густое облако пыли, все бегут куда-то, несколько человек насмерть, май девяносто девятого. Через месяц она сама чуть не погибла, не спилил дед яблоньку.
Купила молочный коктейль, села за столик у окна, в толпе на площади одна молодежь, здесь много институтов, или по-новому - университетов. В то последнее лето девчонки носили джинсы и юбки, спущенные чуть ли не до колен, трусы до ушей, голые животики, мода была такая, первые телефоны мобильные на груди, на поясе, главное, чтобы было видно.
В торговом центре она присела на диванчик, устала и заболели глаза.
- Ладно, поедем домой, в следующий раз, я доберусь до тебя...
Но очень скоро ей стало некогда думать про переулок Джамбула и соседей, которых Настя никогда не видела, надо было учиться, вспоминать, догонять, поступать на подготовительные курсы. Прорезались морщины в уголках глаз, она стала выглядеть на свои двадцать пять.
Его звали Денис, молодой офицер полиции, будущее России, ипотека без проблем, да и вообще все без проблем, если не жадничать, не зарываться. Дядя Сережа познакомил:
- Сын моего товарища, хороший парень.
Десять лет назад в тренде были коммерсанты, бизнесменишки, Алина сказала, идеал нормальной девушки сегодня - молодой госслужащий, но и милиционерик сойдет, ведь они тоже по большому счету чиновники.
Всей компанией ездили к ней домой на машине Дениса, надо закрыть комнату на ключ, забрать кое-что из вещей. Долго не задерживались, никого не видели, она испугалась, вдруг сейчас выскочит из "той" комнаты кривой мужик, пьяный и обоссаный, ей почему-то так представилось. И чего боятся-то, все равно когда-нибудь увидит. Но давайте не сегодня. Он был дома, когда уходили, она заметила спицу электрического света над его дверью.
Интересно, какой он? Аля говорила, что страшный, на аватарке "ВКонтакте" какая-то пуговица, ни одной фотографии. Вспомнит про день рождения? Про Новый год забыл, ладно, прощаю и ботинком по носу прощаю и даже негритянку.
Ей понравилась ее комната, она жила там с первого класса с бабушкой, пока мама устраивала свою личную жизнь.
В телефоне всего семь номеров, подстричься надо, день рождения скоро.
- Подождем, он не может про меня забыть.

***
ANTON: чо нового? когда?
OLEG: привет только собирался тебе отписать. видел я вчера светлану нашу
ANTON: ну и чего?
OLEG: она сказала что ты лох печальный, и я пиздюлей получил, короче ей не понравилось
ANTON: и чего делать?
OLEG: ничего, пошла она в жопу, не нервничай все будет ок я скоро приеду, есть пара мыслишек, отдыхай привет соседям.
Не понравилось. Да и хуй с ней. На работу только возвращаться не хочется, а так он привык к обломам.
Насти долго нет, надо узнать, в какой она больнице, Галина знает. Галя постоянно на кухне, это ее вторая комната, сын Мишка здесь делает уроки, обедает. Приходит вечером мужчина, они на кухне курят, поддают, магнитола поет.
Не, к Гале не хочется, он вообще старался не выходить из своей комнаты, только по крайней нужде. Ссал в пустые бутылки, утром их в пакет и на помойку, по дороге в "Кулинарию" за селедкой под шубой. Пятьсот рублей утром и примерно столько же вечером, не считая, сколько скажут, столько - пожалуйста. Последняя мелочь в карманах...
Настя говорила, операция в декабре, позвонить некому, номер ее матери улетел в форточку вместе со старой сим-картой. Он никогда и не звонил, номер был записан давным-давно так, на всякий случай. Ой, да и плевать на них на всех, Настя объявится, сама первая постучится.
Ботан тоже пропал, вот кому он завидует, всегда чем-то занят, постоянно кого-то ищет. Он видел его пару дней назад, безлюдным новогодним утром, но не стал подходить. Ботан кого-то встречал на углу Невского и Восстания, подпрыгивая от холода, вглядывался в глубину Невского колодца, без шапки и без очков.
Насти нет уже две недели, почему так долго? Комната ее открыта, никогда на ключ не закрывалась, запах как в помещении, где много детей, старинный телевизор на комоде, унылые тряпки торчат из шкафа. Кровать, круглый стол, у комода спилены углы, миллион раз он здесь был, даже спал вот в этом кресле.
Хлопнула дверь, это было утром, он услышал голоса за стенкой в ее комнате, Настя и Алина, Настя говорила чуть громче, как ему показалось. Он даже привстал на диване, но тут мужские, бодрые, это не отчим, молодые парни, по интонации друзья, и скорее всего друзья близкие. Хруст пакетов, пробыли минут пять, дверь опять грохнула, смех на лестнице, голоса затихли, еле слышно бахнула железная дверь подъезда. Он опомнился, быстро оделся, выскочил на улицу. Машина уезжает, притормозила, вспыхнули задние фонари, он махнул рукой. Даже разглядел кого-то на заднем сидении.
Набрал в строке поиска "ВКонтакте" ее фамилию и имя, просто так, ни на что не надеясь. Его будто обожгло, он вскочил со стула, - Настя, ты что ли?! Залп из двустволки, ее взгляд, ее глаза, живые. Вернулся за стол, смотрел в монитор минуты две. Она где-то в торговом центре, с Алиной и с каким-то парнем. В футболке, куртку в руках держит, голые руки и шея, короткая прическа, он раньше никогда не обращал внимания на ее руки и другие части тела, просто не видел, не хотел.
- Да ладно, все нормально, что за паника?
День рождения завтра, адрес помнит, один раз он привозил ее туда, давно это было, подъезд, этаж, квартира напротив лифта, это недалеко от его родителей. Да, решено, он поедет туда, имеет право.
Вдруг вспомнил, два или три года назад, его уговорили съездить с ней на какую-то дискотеку, вечер для инвалидов совпал с ее днем рождения, все друзья-подружки заболели, мама дала денег. Они приехали куда-то на Петроградскую в Дом культуры, нарядные люди, как на школьном вечере, сидели на стульчиках вдоль стены. Грохнула музыка, он ушел в буфет, оставил ее одну. В буфете предлагали из алкоголя только коньяк и шампанское, он быстренько налакался, познакомился с очень красивой глухонемой девушкой. Зина - она написала в своем блокнотике, он попросил авторучку и нарисовал - Петр. Пошли танцевать, он раза четыре покупал дорогущий коньяк, потом они склеились в поцелуе, держась друг за друга в медленном танце. Зина звала его, махая руками в сторону выхода, на улице их догнал мужчина, Антон видел его там на танцполе в зигзагах цветомузыки, большой нервный, тоже инвалид. И навстречу из-за угла выскочил еще один постарше, и эти двое глухонемых стали драться в темном переулке.
- Апц! Амн! Гхыа! Анц!
Зина бросилась разнимать.
- Ауаэ! Ауаэ!
Антон убежал. Насти нигде не было, все танцевали: девочки и мальчики, мужчины и женщины, некрасивые, саблезубые, очкастые. Надо уходить отсюда, он спросил у дамы с бэйджиком - не видели? Слепая!
- Здесь она! Ждет вас!
- Спасибо!
Настя сидела в кресле за дверью с табличкой "служебная", икала от слез, щеки черные, цепочки нет, потеряла или сорвали, мама надела ей поверх свитера тонкую золотую цепочку.
- Где цепочка?
- Не знаю, с девочками вместе в туалет ходили, потом я танцевала с мальчиком, он меня бросил. Тебя кричу, кричу, охрана в угол увела, я сказала, за мной сейчас придут.
- Бог меня накажет...
- Что?
- Ничего, пойдем.
- У меня, наверное, тушь потекла.
- Здесь темно, не видно.

Он приехал в Купчино в два часа, хотя вышел утром. Возвращался от метро обратно раз десять, сомневался, проклинал, глазел на экспонаты в магазине "Подарки". В Купчино купил розы, завернутые в блестящую чешую, быстро нашел дом и парадную.
Дверь открыла незнакомая девочка, увидела букет, ничего не спросила, только поздоровалась. Громко шумел телевизор, тени на кухне.
- Здравствуйте, Настя здесь?
- Проходите.
Антон не стал раздеваться, снимать ботинки.
- Кто там?
- Не знаю, мужик какой-то.
- Я поняла. Иди сюда!
Он вошел в комнату, почему-то сразу уставился в телевизор, показывали "Властелин колец".
- Привет, культовый фильм смотришь?
- Привет. Ага.
- Старый...
- Но я же не видела.
Она вдруг засмеялась громко, вскочила с дивана, убежала из комнаты. Мужские голоса в коридоре:
- Почему дверь открыта?!
Мама отозвалась из кухни:
- Этот пришел.
Антон поздоровался, оглянулся, ее нигде не было, угол праздничного стола, много мужчин в коридоре, все смотрят на него. Она смеется где-то там, за этими головами. Жаль. И сказать больше нечего, не дадут.
- До свидания. Извините...
- Всего хорошего.
Закрыли дверь за ним, на лестнице тихо, он вернулся, приложил ухо, Настю уже не слышно, какая-то возня, топот ног по коридору, музыка.
Он спустился по лестнице, держась за перила, медленно побрел к метро. Домой он не поехал, об этом не могло быть и речи, опять один в этом склепе. Какой он дурак, Господи! Ничтожество, ноль, чем он всю жизнь занимается, все эти буковки, трепыхания...
Позвонил родителям.
- В Новый год не был, посидим, выпьем...
Два дня и одну ночь прожил у них на кухне, спал на раскладушке, квартирка маленькая, однокомнатная. В пятницу утром попрощался, ушел.