Виктор Костильбург : Иванов (4)

Теперь, бывший Вадим стал отцом Тимофеем (затем его рукоположили во иеродиакона и постригли в мантию, оставив иноческое имя Тимофей). Он подобрел, умудрился опытом, прочитал массу книг о духовной жизни и преуспевании в ней. Люди, приезжавшие в то время, прекрасно помнят этого кавказца, нёсшего послушание гостинничного. Пережитое горе, научило его разбираться в людях. Внимательный взгляд карих глаз, казалось, просвечивает тебя, как рентгеном. Его практически невозможно было обмануть, хотя был один случай, связанный с кражами вещей из кладовки человеком, которому он доверял, но это был только один эпизод, и к тому же, не имеющий никакого отношения к данной истории.
И теперь он благодушно наблюдал, как его подопечные с удовольствием пьют чай с малиновым вареньем. Вдруг лицо у него изменилось и по нему пробежала судорога испуга.
— Если меня кто-нибудь спросит, то меня нет! Я ушёл! — сказал он , озабоченно посмотрев вглубь скита. Затем поспешно ретировался на второй этаж, где у него была келия. — Виктор! Володя! Меня нет! — ещё раз крикнул он сверху и захлопнул дверь. Послышался звук закрываемого замка.


Вахтёры удивлённо переглянулись между собой, но не проронили ни слова. Не их это дело начальство обсуждать, однако. Потом перевели свой взгляд в то направление, куда испугано глядел их босс. — Ничего особенного, только пара пожилых людей спешили к ним на вахту.

Надо сказать, что в те далёкие и романтические времена, в скит могли заходить все, кто пожелает, не пускали только в храм Иоанна Предтечи. Толпы юных девушек и пожилых женщин дефилировали под окнами монашеских келий, напоминая им, то есть монашествующим, что последние времена не за горами.

Так вот, эта пара пожилых людей под всеми парусами неслась прямо на них. Впереди быстрым решительным шагом маршировала дама с весьма серьёзным и грозным лицом, не сулившего ничего хорошего своим оппонентам. Сзади неё едва поспевал мужчина, характера явно более мягкого , чем его предполагаемая супруга.
— Где ваш начальник? — сходу спросила женщина пронзительно уставившись, почему-то на Вову "Колокольчика".
— Н-не знаю, — нерешительно солгал тот, — ушёл куда-то.
— Как ушёл? — воскликнула она, и повернувшись к мужу, победно сказала. — Видишь, Петя, они все врут! А ты говоришь... — она перевела свой взгляд на Вову и зашипела, — да я с ним пять минут назад по телефону разговаривала! Не лгите мне, что его здесь нет!
— Его здесь нет, — повторил за женщиной Колокольчик.
— Нет, он здесь! За то, что вы все лжёте — тоже ответите! Я и мой муж, — при этих словах она показала на своего спутника, — Заслуженные учителя России! Я про вас в центральные газеты напишу! Какие тут бомжи и разный сброд собирается!
У Володи от волнения предательски выползла толстая зелёная сопля и застыла в усах, набираясь сил чтобы упасть.
— Я напишу, что тут умственноотсталые и душевнобольные сидят на вахтах и обманывают людей уважаемых в обществе!
Виктор поспешил убрать с поля её зрения свои руки. За время пребывания в колонии для несовершеннолетних много лет назад, он успел разукрасить их татуировками. Коты и колечки красовались на них. Но от глаз Заслуженного учителя не ускользнул и этот факт.

— Уголовники поселились здесь и скрываются от правосудия! Я и об этом напишу! А сейчас я пойду к самому главному! К наместнику! К Венедикту!

Губы у Володи задрожали, и он побежал на второй этаж.
— Отец Тимофей! Отец Тимофей! А что эта женщина обзывает меня душевнобольным, а Виктора уголовником! — закричал он, стуча в келию гостинничного.
— Володя! Меня нет! — взревел за дверью отец Тимофей.
— Как это нет?! — с этими словами Заслуженный учитель застучала каблуками по деревянной лестнице, поднимаясь на второй этаж. — Петя, за мной! — крикнула она через плечо второму Заслуженному учителю.
Не медля, тот последовал за супругой.newpage
titleЧасть третья/titleДверь в келию отца Тимофея заходила ходуном под градом ударов, которые обрушили сухонькие кулачки пожилой, но очень активной женщины. Подождав немного и поняв, что отсидеться в спасительной норке не удастся, начальник паломников мужественно отворил вход в свою келию. Многоопытный педагог застыла в изумлении. Дело в том, что она говорила с отцом Тимофеем только по телефону, но действительность превзошла все её худшие ожидания! Она увидела кавказца в подряснике! Ужас сначала промелькнул в её глазах, но затем он сменился праведным гневом, и она торжестующе воскликнула, обращаясь к супругу:
— Ну, что я говорила! — потом развернулась к отцу Тимофею, который уже приготовился ко всем привратностям судьбы, широко расставив ноги и засунув кисти рук под монашеский пояс. — Вы знаете, что я и муж всю жизнь проработали в системе образования? И что мы имеем звание Заслуженный учитель России?
— Нет, — ответил отец Тимофей.
— Ах, нет! Вы это скоро узнаете! У нас та-а-кие связи в Москве! Мы обратимся в средства массовой информации! Многие из наших друзей журналисты! Мы вам такую прессу сделаем! Все узнают, чем вы тут занимаетесь!
— Чем? — спросил гостинничный пытаясь сохранить хладнокровие.
— Вы тут людей зомбируете! С ума сводите! Может быть даже специальные препараты даёте! — сверкая от гнева глазами закричала дама.
— Что?! — изумился отец Тимофей.
— А то! Сын мой поехал в субботу на экскурсионном автобусе с подворья в Оптиной пустыни в Москве, обещал в воскресенье вечером вернуться! Прошло несколько дней, а его всё нет и нет! Он профессор! С мировым именем! Он в университете преподаёт! И что я здесь вижу?! Он с метлой ходит и навоз убирает!!!
— Кхммм, — запершило что-то в горле у отца Тимофея.
— И мало того, здесь все скрывали где он находится, правильно я говорю, Петя?
— Да, это безобразие какое-то, — подал голос супруг. — Сначала вы сказали по телефону, что он в столовой что-то там перебирает, пришли туда, нам говорят, что его послали машины разгружать на склад, на склад пришли, нас отправили на подсобное хозяйство, пришли на подсобное хозяйство, там никто не знает где он! Случайно с тачкой навоза увидели!
— Да! Это равносильно похищению людей! Занятия в университете сорвались, а он как зомби скребёт дорогу и домой отказывается ехать! Вы ответите за всё! У нас связи и в Патриархии есть!
При этих словах отец Тимофей насторожился. Дело принимало плохой оборот. Его состояние, послушание, место проживания в монастыре могли радикально измениться.
— У моего мужа дед был протоиерей! — она назвала очень известную в церковных кругах фамилию. У нас такие знакомства, что и вашему архимандриту не поздоровится! Сейчас мы к нему пойдём и поговорим!
Сердце у отца Тимофея ёкнуло и опустилось в область пяток. В его планы не входило, чтобы разъяренная тётка устроила скандал у отца наместника. Тот рассудит вполне духовно: отправит коров доить на полгодика — годик, а потом разберётся что к чему. А когда разберётся, то ещё всыпет за то, что не смог конфликт урегулировать, ну, а если ещё и из Патриархии позвонят, то... При этих мыслях инок покачнулся и устало опёрся на стену, стало слегка подташнивать от воления и от предчувствия беды.
— Может попробуем этот вопрос как-то сами решить? — примирительно сказал он, состроив глаза, чем-то своим выражением напоминающие взгляд бездомной собаки выпрашивающей лакомую косточку.
— Что решать?! — воскликнула дама. — Что тут решать?! Верните нам сына! Вы посмотрите, кто тут его окружает, — она мотнула головой на вахтёров, которые внимательно слушали разговор. — Душевнобольные! Уголовники! Какие-то кавказцы! — тонко намекнула она, глядя в упор на отца Тимофея. У того почему-то нехорошо потемнели глаза. — Волосатые, грязные, небритые! — продолжала перечислять все достоинства обитателей Оптиной пустыни. — Ходят чешутся, вшивые наверно и блохастые!
Виктор озадаченно поскрёб татуированной рукой затылок.
— Вот! Что я говорила! — закричала она, показывая на уральца.
Виктор поспешил отдёрнуть руку и спрятать за спину.
Собрав силу воли в кулак, отец Тимофей пустил в ход врождённый талант дипломата и принялся уговаривать не делать этого, то есть, не тревожить отца наместника, а решить самим всё быстро и полюбовно, крикнув при этом:
— Володя! Иванова Игоря с подсобки приведи, скажи что я зову.
— Хорошо, отец Тимофей!, — ответил Вова и бросился в припрыжку выполнять приказ.
Когда профессор Иванов пришёл с подсобного хозяйства весь и в пыли и источая амбрэ навоза, всем пришлось выслушать ещё один виток истерики, но потом мама профессора немного успокоилась и приступила к переговорам. Было заключено трёхстороннее соглашение: Игорь обязался через неделю приехать домой, после того, как исповедается и причастится в следующее воскресение. Отец Тимофей дал слово, что через неделю он выселит из гостинницы оного профессора, а родители сказали, что пока отложат визит к отцу наместнику до лучших (а может быть и до худших) времён. На том и порешили.
Когда родители Игоря вышли за территорию скита, отец Тимофей, держась за сердце, направился в келию.
— Виктор, я болею, приезжих сам вечером примешь...

Прошла неделя. Воскресным вечером Игорь Иванов собрал вещи и подошёл к вахте получить документы.
— Уезжаешь? — спросил отец Тимофей.
— Да, — ответил Игорь.
Что-то в поведении Игоря показалось необычным прозорливому армянину. Какая-то сосредоточенность, которая несвойственна паломникам, возвращающимся к уютному домашнему очагу после нелёгкого труда во славу Божию на самых грязных и тяжёлых послушаниях в монастыре.
— Ты точно едешь домой? — забеспокоился инок.
— Нет, — коротко ответил Иванов.
— Искушение, — простонал отец Тимофей. — А куда?
— В другой монастырь.
— В какой? — не переставал допытываться будущий иеродиакон.
Игорь внимателся посмотрел на него:
— Не скажу.
— Почему, брат ты мой, мне же можно! — воскликнул отец Тимофей.
— Нет, не скажу. Ты просто не выдержишь того давления, которое будет на тебя оказано, — спокойно, как человек прекрасно знающий о чём говорит, ответил Игорь.
— Ну, ладно, — сказал, слегка обидевшись недоверием, смиренный кавказец, — помоги Господи... А надолго хоть уезжаешь?
— На полгода. Думаю хватит.
И пожав руку, ушёл. Небольшой. Собранный в струнку. Рыжеволосый, с высоким лбом и не по годам серьёзными глазами.