Шалом Алейхин : Счастье

Она появилась внезапно. Сердце заколотилось вдруг так бешено, что казалось было готово пробить грудную клетку. Будто резкий прилив гормонов растворил многолетние тяжелые камни, скопившиеся где-то в груди.
Встреча была неожиданной, но в то же время за мгновение до нее он, каким-то необъяснимым образом, где-то в глубине души вдруг почувствовал, что сейчас встретит ее. Такое ощущение появлялось практически каждый раз, когда он ее встречал. Может быть, потому что каждое мгновение своей жизни он жаждал ее увидеть, хотя и пытался убедить себя в обратном.
Он привычно постарался сделать вид, будто ничего особенного не произошло. За мгновение в голове пронеслись сотни вариантов того, как он когда-то долгими одинокими вечерами представлял их очередную встречу, которой так долго все никак не происходило. Слишком долго - он слишком хорошо постарался устроить все именно так, заставить себя не видеться с ней, пытаясь в отчаянии избавиться от этой терзавшей его зависимости. Думал, что это чувство давно уже не могло быть любовью, в его представлении это был какой-то жуткий монстр - Франкенштейн, которого они когда-то в очередной раз пытались безуспешно оживить. Результат оказался весьма плачевным.
За миг в голове пронеслись тысячи невысказанных упреков и заготовленных фраз.
Пытаясь скрыть эту внутреннюю борьбу, он выдавил как можно будничнее и нейтральнее, с легкой степенью наигранного удивления:
- О, привет! А ты что здесь делаешь?
- Привет, - ответила она голосом, который для него было невозможно спутать ни с чьим другим на свете, и неожиданно улыбнулась своей кроткой улыбкой, которая когда-то озаряла его сердце ярче любого солнца, заглядывая казалось бы прямо в его запутанную душу.
Он начал лихорадочно подбирать такой вариант продолжения диалога, чтобы одновременно не показаться вдруг жалким, и не выдать того, что он все никак не может перестать думать о ней. И, наверное, даже немножко ее уколоть, в отместку за долгие годы своих мучений, когда он едва не сжег себе мозг, пытаясь перестать думать о ней. И еще желательно, чтобы она хотя бы на чуточку пожалела, что она не с ним. Но чтобы ни в коем случае не выдать того, что... Черт, с ней всегда так тяжело разговаривать!
Он уже почти сумел подобрать приемлемые слова, как она неожиданно вдруг произнесла:
- А почему ты меня не обнимаешь?
- Что, п-прости? - переспросил он, хотя разумеется все слышал, голос предательски дрогнул.
- Обними меня, родной! - повторила она и посмотрела глазами, полными любви, как было когда-то очень давно.
- Но, погоди, ты ведь... - пытался возразить он, но она, мягко отстраняя его протест, подошла и обняла его сама. Его тело вдруг словно пронзили электрические разряды, от выброса в кровь адской смеси адреналина и эндорфинов где-то в области груди начали пробуждаться казалось бы давно мертвые чувства, внезапно ожившие бабочки в животе неистово отплясывали что-то запредельно сумасшедшее, гулко застучало сердце. Он крепко обнял ее, привлекая к себе; ее запах, который он уже почти забыл, такой родной, окончательно выветрил из головы абсолютно все. Все упреки рассеялись как утренний туман. Все обиды мгновенно стали надуманными, а доводы - глупыми и ненужными.
- Я так люблю тебя. Прости меня, пожалуйста, за все - я такой дурной, - прошептал он наконец те слова, которые должен был сказать еще очень и очень давно. Его голос дрожал, в глазах почувствовалась какая-то непривычная влага, но он уже совершенно не думал о том, жалко ли он выглядит, или нет. Он вообще больше ни о чем не думал, просто наслаждаясь мощной волной счастья, самой жизнью.
- Я всегда любила только тебя, родной, - прошептала она.
Они долго так стояли и молчали, обнимая друг друга так крепко, словно пытались компенсировать все те годы, в течение которых были настолько глупы, чтобы не сказать друг другу таких простых слов.
Он открыл глаза, обвел взглядом свой холодный пустой дом, понемногу осознавая, что это был всего лишь сон. Но еще целое мгновение в его душе жила маленькая частичка настоящего счастья. А за окном просыпался незнакомый город и алела заря нового буднего дня.