Шева : Начало пути (из цикла - Маниакъ)

У Колупаева давно никого не было.
То ли из-за этого прискорбного обстоятельства, то ли в силу врождённого гипертрофированного чувства любви к прекрасному, а точнее - к прекрасному полу, Колупаев еще более внимательно и пристально, чем обычно, прямо-таки с каким-то болезненным интересом вглядывался в лица девушек и молодых женщин, попадавшихся на его пути.
На улице, в автобусах, в метро, в магазинах.
Чего он искал, ждал или ожидал, трудно объяснить.
Обычному, заурядному человеку.
С серым веществом вместо мозгов. Со среднестатистическими показателями серотонина, эндорфина и адреналина в организме.
Но Колупаев был не таков, ибо был человеком совсем иного склада.
Это был мятущийся, нервического склада холерик.
Недаром в институте кличка у него было - Холера.
Валера-Холера. Ага.
Что-то было в Колупаеве от Раскольникова. Он всё время будто находился в поисках своей старухи.
Ну, старухи, - конечно же, фигурально. Ибо трудно особь женского полу в возрастном диапазоне от двадцати до тридцати лет назвать старухой.
Ведь даже в уже подзабытые приснопамятные годы появления наглой, противной и агрессивной гусеницы капитализма из замшелого кокона застоя развитого социализма такой девиче-женский контингент именовался гордым горьковским словом - мать.
Но конечно-же, не о матери наш рассказ, нет.
А посему, пока пыхтящий от натуги паровоз, приближающий нас к моменту истины, еще только на подходе, а Анна лишь нервно меряет шагами перрон, мы спокойно возвратимся на рельсы нашего повествования.
То, что у Колупаева давно никого не было, создавало известные неудобства. О которых в приличном обществе обычно не говорят вслух.
Для читателей, кто вопросительно приподнял брови или остановился в этом месте, с пролетарской прямотой поясняем - дрочка не спасала.
А даже, пожалуй, где-то усугубляла.
Жалкие, робкие, а точнее - растерянные попытки Колупаева найти, если выразиться эзоповым языком, предмет обожания с целью последующего вожделённого обладания путём совместного, пусть даже краткосрочного проживания, встречали неизменный, холодный отпор.
Пару раз Колупаев даже нарывался на откровенную, неприкрытую вербальную грубость в свой адрес, - Щас полицию позову!

Этим вечером, как обычно, Колупаев возвращался с работы домой. Сесть в вагоне метро не удалось, и он стоял. Возле тех дверей, которые не открывались.
От нечего делать мониторил лица. Стоящих, сидящих.
Всегда ведь приятно почувствовать себя красивым, умным и загадочным.
В сравнении.
На этом лице Колупаев не мог не остановиться. Ителлигентное, умненькое.
И красивое, зараза.
Но если быть честным, Колупаев мог бы просканировать лицо молодой женщины, лишь отметив её привлекательность, если бы не одно обстоятельство.
Нет, не прискорбное, нет. Но странное - это точно.
Женщина сидела, закинув нога на ногу. Благодаря чему любой желающий, причём не только из сидевших напротив, мог удостовериться, что ляжки её были хороши, чтобы не сказать - безукоризненны.
А более внимательный наблюдатель, коим, конечно-же, и являлся наш герой, с некоторым чувством досады мог отметить наличие на ногах красавицы нескольких синяков известного происхождения. Не так, чтобы очень, но всё-таки заметных.
Для пытливого ума, конечно.
У Колупаева ум был не только пытливый, но и аналитический.
И он с присущим ему с детства желанием доколупаться до сути каждого явления и более поздним, взрослым перфекционизмом начал домысливать этимологию каждого синяка. Давая волю, как принято говорить, нездоровой фантазии и рисуя в голове непристойные, но чертовски возбуждающие картинки.
- Однако и на старуху бывает проруха, - как мы знаем, любил цитировать Остап слова польской красавицы Инги Зайонц, произнесенные через месяц после её свадьбы с другом его детства Колей Остен-Бакеном.
Конечно-же, для сравнения нашего героя со старухой не могло быть никаких, даже вторичных оснований, но глубокие аналитические исследования Колупаева неожиданно упёрлись будто в стену.
А точнее - оказались в тупике.
Причина была смешная - синяк на правой коленке с внешней стороны.
Если остальные синяки как влитые легли в логистические колупаевские схемы блуждания мужской руки по женскому телу, то причину появления этого синяка Колупаев объяснить не мог.
При обычно широко разведённых ногах - никак, при согнутых коленках - неудобно, в коленно-локтевой - не достанешь, правая нога на плече - точно никак.
Ни руки, ни тем более, - губы партнёра никак не могли коснуться этого места.
Колупаев лихорадочно начал вспоминать позы из Камасутры.
Не-а. Не срасталось и не вытанцовывалось.
На лбу Колупаева даже выступил мелкий пот. Зачем-то в голове мелькнуло дурацкое, чтобы не сказать - ехидное: нелёгкая это работа - из болота тянуть бегемота!
Тем временем женщина поднялась и подошла к двери, - Сейчас выйдет, и я никогда не узнаю! - даже похолодел Колупаев.

…Он подошёл к ней уже наверху, на выходе со станции. Благо, с двумя объёмными пакетами в руках шла она неспешно.
Колупаев плюнул в ладонь, пригладил остатки волос на голове, и будто ныряя в прорубь, обратился к предмету вожделения, - Я дико извиняюсь, но наблюдая за вами в метро и восхищаясь вашей красотой, я обнаружил одну странную вещь, которая меня теперь гложет, тревожит и, боюсь, не даст заснуть, если я не узнаю истинные обстоятельства её происхождения.
Сначала женщина даже остановилась. Ошарашенная услышанным панегириком.
Похожим на бред сумасшедшего.
Но рассмотрев Колупаева, и убедившись по его субтильным физическим кондициям, что, похоже, тот опасности не представляет, она задала ему очень приземлённый и прагматичный вопрос, - А вы что, - в нашем районе живёте?
Колупаев, заранее готовый быть униженным и оскорблённым, пробормотал нечто, что, при желании, могло быть истолковано, как - да.
- Так может, поможете мне пакеты до дома донести? Тяжёлые, зараза. Тут недалеко, через скверик, - она указала на скверик с чахлыми деревцами, но густыми кустами впереди, - и сразу.
Улыбнулась, - Заодно и расскажете, чего вы там заснуть не можете.
Именно слово «сразу» Колупаев выделил как знаковое.
С пакетами в руках, расправив грудь, он гоголем двинулся в сторону сквера.
- Ведите меня, прекрасный незнакомец! - очень к месту мелькнула в голове цитата.
Неизвестно откуда. Да какая разница?
Надо ли говорить, что Колупаев буквально зафонтанировал сладкоречивыми словами.
Ясно и понятно, что будучи хитровы…, а вот здесь, читатель, ни хрена ты не угадал, потому-что - высокомерным, так вот, свой посконный вопрос Колупаев решил пока не задавать.
Может - позже.
Тонко усмехнулся, - Когда карта ляжет.

Думается мне, читатель, что ни у кого из вас не поднимется рука осудить Колупаева.
Ведь на его месте мог быть каждый.
Вы будете смеяться, но опять же - смеркалось.