Шева : Подумаешь

Фильм не новый, третьего года. И название никакое - «Реальная любовь».
Актёрский состав, правда, великолепен: Хью Грант, Лиам Нисон, Кира Найтли, Алан Рикман, Роуэн Аткинсон.
Фабула - куча любовных историй с хэппи-эндом в канун Рождества.
Социальный и возрастной диапазон любовных отношений очень широк: от маленького мальчика к чуть большей девочке до премьер-министра Великобритании к своей помощнице.
А между ними - и порноактёр к своей кинопартнёрше, и редактор-босс к секретарше, и писатель к временной прислуге.
Особенно трогательными кажутся отношения последней пары.
Мастерски, почти без слов, показано, как оно бывает.
Когда встречаются два одиночества.
И бесподобный обмен короткими, горькими фразами в машине:
- Для меня лучшее время дня - когда я вас отвожу домой.
- А для меня худшее время дня - когда я должна уходить из вашего дома, и вы отвозите меня домой.
Добрый фильм. Щемящий.
А чего он вдруг вспомнил?
Девчонка, которую нанял как прислугу, и в которую влюбился Лиам Нисон, по фильму - писатель, была португалкой.
Тоже.

Лосев старел.
Медленно, незаметно. Но неизбежно и неотвратимо.
Кто-то другой, взглянув на высокого, подтянутого, на вид - пятидесятилетнего с небольшим мужика с так красящим его коротким, молодёжным бобриком и подёрнутыми сединой висками сказал бы с завистью - вот пример, каким надо быть в расцвете сил, - всем бы так!
На беду, в жизни обёртка зачастую кажется важнее начинки. По крайней мере - для окружающих.
Но саму-то начинку не проведёшь!
Из множества звоночков определяющим для Лосева было то, что он стал заглядываться на молоденьких. Именно не на молодых женщин, а на молоденьких девчонок.
Нет, не лолитного возраста, но чуть постарше. Шестнадцати-, семнадцатилетних. Ругал себя, стыдил, - но ничего не мог с собой поделать.
А потом вдруг, вспомнив кое-что из литературы, из житейской болтовни, из разговоров с одногодками, как прозрел, - Э-э, батенька. Значит - подкрадывается! Нет, еще не с косой, но закатный возраст - это точно.
Нельзя сказать, что это открытие так уж сильно его расстроило.
Но не обрадовало - точно.

Электричкой из Лиссабона до их посёлка было всего-ничего - полчаса.
Очень удобно. И по Лиссабону можно походить неспешно, и живёшь, в то же время, не в столичной толчее. А, практически, на берегу океана.
Они с женой, уставшие после блуждания по лиссабонским холмам, да еще в яркий, солнечный день, замыкали небольшую вереницу вышедших на их станции пассажиров. Уже подходили к ступенькам выхода с перрона, когда Лосева будто что-то толкнуло, и он обернулся.
В открытых дверях одного из вагонов с поднятыми в сторону руками - удерживая двери от закрытия, стояла девчонка.
Не отводя от неё взгляда, Лосев резко замедлил шаг.
Идеальная фигурка, подчёркнутая короткими белыми шортиками и сползшим на одно плечо неброским светлым топиком. Длинные, светлые - льняные, как он называл, волосы. Ярко, очень ярко, как для её возраста, накрашенные, не по-детски пухлые губы.
Лицо-лицо…Будто микс из известных Лосеву кинокрасавиц последних лет.
Выглядела девчонка на шестнадцать-семнадцать.
- Ну чего ты? Идём! – дёрнула Лосева жена. Они медленно спустились вниз - к турникетам выхода.
В загончике перед турникетами Лосев с удивлением опять увидел эту девчонку.
Она прикладывала свою магнитную карточку к одному турникету, к другому – карточка не срабатывала.
Лосев с женой прошли турникеты, вышли в подземный переход, как вдруг Лосев остановился и сказал жене, - А ну, дай мне мою карточку!
- Зачем? – удивилась жена.
- Потом, - раздражённо бросил Лосев, - давай быстрей!
С карточкой в руках быстрым шагом он вернулся к турникетам.
Девчонка по-прежнему беспомощно металась в стеклянном загончике.
Будто птица, попавшая в клетку. Или в силки.
Лосев окликнул её, - Гёрл! Плиз.
И через щель между огораживающими загончик стеклами протянул свою карточку.
Девчонка мгновенно всё поняла. Схватила карточку, быстро проскочила через турникет и, радостно улыбаясь, отдав карточку, что-то затараторила Лосеву.
Он понял единственное слово, которое знал по-португальски - обригада, - спасибо. Но это было неважно.
Он просто восхищённо смотрел на её лицо. Вблизи - еще более красивое, но вместе с тем, - совсем юное и наивное. Хотя глаза с чертенятами внутри будто намекали, что еще неизвестно, кто из них более наивен.
Её лицо было так близко, что внезапно Лосев почувствовал лёгкий, нежный запах. Будто от цветка или необычного, ароматного, сладкого тропического плода.
Был это парфюм, или что другое, - кто знает?
- Да ладно-ладно, - довольный, отвечал Лосев, - Вот поднимемся наверх, сфотографируемся вместе, - и будет мне спасибо. На память.
Сам себя перевёл, - Фото - тугезэ, окэй?
- Окэй, окэй! – закивала девчонка.
Выходом из подземного перехода служил довольно длинный, пологий пандус.
В самом начале которого жена бросила Лосеву, - Ну, вы идите, а я потом догоню.
Лосев остолбенел, остановился и разразился раздражённой тирадой, - Да ты охренела? Пошли быстрей! А фотографировать кто будет?!
Девчоночка испуганно увидела, что у этой иностранной пары какие-то внутренние непонятки, и еще раз бросив, - Обригада!, ускорила шаг. И скрылась.
Пока не вошли в номер, Лосев с женой не разговаривал.
Демонстративно. Настроение дня было испорчено напрочь.

А потом Лосев как-то встретил её на пляже. Почти столкнулись.
Она тусовалась в толпе молодых серфингистов. Рядом, прислонённые к бетонной стенке, разноцветным частоколом стояли их доски.
Она узнала его. Радостно улыбнулась. Приветливо помахала рукой.
Лосев, наоборот, под взглядами повернувшихся в его сторону молодых парней и девчонок засмущался. Вдруг подумал, что на их фоне в шортах и бейсболке он, наверное, выглядит нелепо и смешно.
Хотя он тоже в ответ приветливо приподнял руку. И пошёл дальше.
Уже потом, прокручивая в голове эпизод, думал, - Вот же долбоёб! Мог же остановиться, хоть словом обмолвиться. Имя хотя бы узнал! Мудак, да и только.

…А перед Новым годом Лосев вдруг вспомнил это забавное происшествие.
Вспомнил почему-то так отчётливо, будто это вчера произошло.
И защемило сердце, и подумал он, что может упустил тогда что-то, что могло бы быть в его жизни, а может, даже изменить её неожиданным образом, но по глупости, или дурости своей не сделал этого, а теперь, как в той сказке, вынужден влачить у разбитого корыта.
Да еще фильм этот…
Тронул что-то внутри. Будто струну какую.
У Лосевых было правило - каждый год в отпуск они ездили в новую страну. Но никогда дважды в одну и ту же.
И вдруг, неожиданно для самого себя, Лосев подумал, - Но не мной же придумано, - правила для того и существуют, чтобы их нарушать.
Если без этого - никак.
И глянув в окно на заснеженные улицы, белые крыши домов, ворохи снежинок, так и льнущих к окну под порывами шквалистого ветра, вспомнив, что по прогнозу завтра мороз будет еще больше, он вдруг подумал, - А ведь скоро - лето.
Будет.
Там.
Ну а там…

Ну и что, что до него еще полгода.
Главное - на сердце у Лосева уже было тепло.
Он точно знал, куда он поедет этим летом.
Подумаешь - стог сена.