Хранитель Обрезков : Вязкое бремя сна (на конкурс ПСИХОЗ)

* * *
Вот человек по имени Икар, он спит и видит кошмарный сон.
Во сне он перетаскивает детей, тяжёлых и вязких, словно тазики с тестом. Старший, увалень лет пяти, разумен и прост, с головой ангелочка и глазами маленького дьяволёнка. Он смиренно и грузно тащится вслед за рукой отца – во сне совершенно ясно, что это дети Икара.
.
Младший белоголов, слезлив и капризен, он тоже лезет безропотно, покорствуя старшим и больше всего на свете боясь остаться в одиночестве. То вверх, в какой-то скворечник, то в узкую боковую прорезь – поистине, вся троица не знает ни задержек, ни устали! Окружающее Икара пространство умудряется выглядеть обычной деревенской избой.
.
Наконец, когда дети совсем уже изнемогают от непрерывных движений, Икар отталкивает их от себя, заставляя спрятаться за занавеску из пёстрой, неясной бязи.
Попав в темноту, сыновья еле слышно возятся и стихают.
.
Теперь вокруг Икара теплушка товарного поезда.
Вначале Икар ощущает под ногами мерные, неторопливые толчки, потом теплушку дёргает так, что дети за занавеской кричат и охают на разные голоса, а Икар больно прикладывается затылком обо что-то железное. Хочется пить, но воды поблизости нет. В тишине со звоном постукивают колёса теплушки. Прохладная ладонь ложится на затылок Икару, и боль мгновенно смолкает.
.
Разумеется! Вот и Она.
Её лицо… затрудняюсь сказать, подумал Икар, сколько же в нём оттенков. Чистота боттичеллиевской богини оттеняется лукавством и негой потрёпанной базарной дешёвки. Глаза полузакрыты, Она лениво поддаётся попыткам Икара обнять её, поприжать – даже чуточку придавить, сделать больно, чтобы прогнать этих танцующих чёртиков с Её полусонной шеи. А шея, между тем, нежна и прохладна, ч-чёрт… но что-то им всё время мешает, разделяет и давит надежду, не давая насладиться сполна.
.
Возможно… нет, дети молчат.
Наконец, Она отстраняется, встряхнув головой, лёгкие белокурые локоны скользят по его руке. В глазах её сверкают искорки смеха и будущего безумия. Икар с удивлением обнаруживает, что рука его смугла и совершенно ему не знакома. Рука Икара перевита мускулами, она от кисти и выше покрыта чёрными густыми волосками. Но Икар никогда не работал со штангой, плюс ещё и шатен…
.
Икар пожимает плечами, вздрагивает во сне от недоумения и снова видит избу.
На полу сидит его покойный отец и насмешливо разглядывает Икара. Пожав плечами в ответ Икару, отец сует нму в руки новенькую косу – поди, попробуй её! Коса блестит, как никелированная, легко и неслышно скашивает ею Икар огромные жёлтые листья, растущие на тоненьких ножках…
.
И просыпается.
В окна ломится перезвон соседних с домом колоколов. Кому-то к заутрене, Икару пора на работу. Он наскоро глотает дешёвый и резкий кофе, привычно отворачиваясь от сдобной булочки, приготовленной с вечера, и наскоро прожёвывает кусочки сыра-косички. Икар холостяк, он никуда с утра не спешит, но везде успевает – его движения точны и экономны, словно шаги пожарного на учениях.
.
Но что-то вновь не даёт покоя… да, этот сон!
Икар мучительно осознаёт, понимает, что во сне он не только видел отца, но и сам какое-то время был собственным отцом! С ума сойти… он что, и вправду сошёл с ума? Да подите вы с вашим Фройдом! Старик свихнулся на почве секса. Икару становится не по себе: неужто безумные мамины гены наконец-то вступают в действие? Вот они, издержки одиночества… случись чего, даже скорую некому вызвать.
.
Пытаясь угомониться, Икар хватает из мойки чашку с остатками кофе и коротко, без размаха швыряет её об стену. Осколки чашки брызгают в разные стороны, один из них прочеркивает длинную царапину вдоль вспотевшей щеки Икара. Хлопнув дверью, Икар торопится на стоянку, но ключ в замок автомобильной дверцы не вставляется, замок за ночь замёрз.
.
Ругаясь почём свет стоит, Икар лезет в портфель в поисках размораживателя замка, баллончика-распылителя с тонкой трубочкой для попадания жидкости в створ. Трубочка, упершись в какую-то льдинку, сгибается и, спружинив, исчезает из поля зрения.
.
Да чтоб вы сдохли, орёт Икар.
Обойдя злосчастный автомобиль, он открывает не столь замёрзшую, как левая, правую дверцу и наконец-то попадает за руль. Но стоило заработать двигателю, как выясняется, что бензин на нуле.
.
Всё равно, сил для ругани больше нет.
В поисках банковской карточки Икар обнаруживает в портфеле купленный недавно электронный термометр. Машинально включив, Икар суёт его в рот – почти моментально раздаётся писк, и на экранчике высвечивается: 38,6.
Слава Богу, облегчённо вздыхает Икар. Так вот ты, лицо психоза!
Всего лишь ноябрьский грипп.