Легче Легкого : Метод персов.

-Ты привез ужасную книгу, - на стол упал томик в мягкой обложке. «Страх и ненависть в Лас-Вегасе» Хантера Томпсона. Мама была возмущена. Она консервативно не любит нарколыг и других несерьезных личностей.

-Ты еще ужасных книг не читала, ма.
-А я хороший человек и хочу читать хорошие книги!
-Даже самая плохая книга найдет своего читателя.
-Почему, в качестве читателя, она нашла моего сына?
-Ну это культовый роман, культового писателя.
-Культ наркотиков? – маму не так уж и просто сбить с намеченной цели.
-Потерянное поколение ищет выход. С помощью алкоголя, как у Ремарка и Хемингуэя или с помощью наркотиков, как у Томпсона и Эллиса. – я могу часами болтать про пьяниц и наркоманов.

Мама поставила передо мной чашку кофе, а на закуску отвесила подзатыльник.
-Поговори мне еще, - рука у неё не из легких, подзатыльник взбодрил так, что можно и не пить кофе. Я рассмеялся.

-А Достоевский топором людей рубил, - прозвучало так, будто мы с Федором Михайловичем одноклассники и я стучу на него учителю.

-Идиот.- ответила мама и ушла на работу.

С чашкой подошел к окну. Внизу мама вышла из подъезда и направилась в сторону остановки. Подождал, пока она отошла на приличное расстояние и закурил. День только начинался, а уже припекало. Ночная свежесть исчезала, как капля на раскаленном асфальте. Я щурился на солнце, вкусно курил и пил приятно остывший кофе. Где-то в глубине квартиры зазвонил телефон. Дядя Толик, не лучший кандидат на первый звонок дня.

-Алло.
-Герман, это ты?
-Я.
-Это дядя Толик звонит.
-Доброе утро, дядя Толик.
-Ты приехал?
-Да, сегодня ночью, - на самом деле позавчера.
-Заедешь?
-Конечно.
-Ну жду – и положил трубку.
-Ну жди – сказал я молчащему телефону и бросил его на подоконник.

Дядя Толик мой товарищ по увлечению. Мы частенько вместе покуривали, встречались на днях рождениях общих знакомых, и относились друг к другу с симпатией и уважением, не будучи друзьями в истинном значении этого слова. Невысокий, плотно сбитый мужичок, лет пятидесяти пяти, с орлиным профилем и седой шевелюрой. Очки в тонкой оправе, джинсовый костюм, сигариллы. Чем-то напоминает персонажа российских боевиков начала 90-х годов.

Я валялся на диване и смотрел «Крепкий орешек». Кондиционер нагонял прохладу, шторы задернуты, ничего не мешало Брюсу Уиллису спасать небоскреб. Второй звонок прозвучал через час. Теперь я забыл телефон на кухне, а дядя Толик твердо решил занять весь пьедестал входящих сегодняшнего утра.

-Алло.
-Герман, это ты?
-Я.
-Это дядя Толик звонит.
-Не может быть.
-Что?
-Добрый день, дядя Толик.
-Ты приедешь?
-Я же обещал,- он не смотрел Карцева, а то бы оценил.
-Когда?

Теперь будет звонить до победного.

-Через час, - ответил я и положил трубку.

Принял душ, оделся, вызвал такси и поехал. В машине я моментально вспотел. Майка намокла на спине и под мышками. Толик жил в частном секторе. Старый одноэтажный дом. Кирпич побурел от времени, белые прямоугольники пластиковых окон смотрятся как вставная челюсть у старика. Во дворе басисто лает собака, Буян. Толик открыл двери до того, как я постучал. Те же очки, тот же джинсовый костюм, манжеты куртки подвернуты, единственная уступка жаре.

-Буян привязан? – обязательный вопрос, когда заходишь к Толику, и я задаю его, одновременно здороваясь с хозяином дома.
-Заходи, дорогой.

Двор неухоженный, большая часть поросла сорняком, у стены куча хлама от оконных до велосипедных рам. В дальнем углу, в большой клетке сидит огромный волкодав. Сообразив, что я не грабитель, пес сменил интонацию и теперь дружески погавкивал, виляя обрубком хвоста.

-Толик, у меня очень мало времени, давай я быстро документы заберу и поеду, а попозже свидимся, как полагается посидим.
-Мало времени? – усмехнулся Толик, - посиди двадцать минут, сейчас Артур должен приехать.

Артур наш общий друг, через которого мы и узнали друг друга.

-О, как раз и Артура увижу, - сказал я, достал телефон и мы зашли в дом.

Мы уже виделись и вчера и позавчера, но по легенде, я приехал только сегодня ночью, и Артура следовало предупредить.

-Кофе будешь? – предложил дядя Толик.
-Да, с удовольствием.
-Ну свари, заодно и мне сделаешь, а я пока музыку поставлю.

Маленький дом трясет, как при землетрясении, «Deep Purple» разрывает гитарными рифами колонки и мои перепонки. Я внимательно слежу за нагревающейся туркой. Пока Толик настраивал аппаратуру, я написал сообщение Артуру, и спокойно занимался кофе. Сквозь вопли Иэна Гиллана дядя Толик пытается о чем-то меня спросить. Я отвлекаюсь и кофе вскипев, выливается на печку. С пульта Толик выключает музыку и спокойно говорит:

-Баранья твоя голова, закрутидзе нет?

«Закрутидзе» в лексиконе дяди Толика – марихуана. Покурить мой товарищ любит, как медведь бороться, впрочем, рожи-то у нас у всех хороши. Я привез с собой столичных гостинцев, но злился на Толика, на сбежавший кофе и на пятна пота на серой майке, поэтому сказал, что ничего нет. В качестве утешительного приза Толик предложил показать мне кусты, которые он собственноручно посадил.

Мы знакомы уже лет шесть, и каждый год он что-то высаживал, выхаживал и выбрасывал. Именно в такой последовательности. Вот и сейчас, глядя на рахитные кусты, я кивал головой и восторженно предвкушал потрясающий урожай.

-В это раз должно получиться, - Толик погладил кустик, как котенка.
-Учтен опыт предыдущих фиаско.
-Что?
-По-любому получится, говорю, - я начинал жалеть, что мы не покурили. Если взять наше общение с Толиком в процентном соотношении, то 98 процентов времени мы с ним общались в нетрезвом состоянии. И не могу сказать, что болтали без умолку, между нами всегда были люди, которые отвлекали на себя внимание. Мы не виделись больше года, а о чем говорить с пожилым трезвым Толиком я даже не представлял.

-А ты когда уезжаешь?
-В конце месяца, - ответил Толик
-Визу сделал уже?
-Да.

Вот теперь точно всё, тем для разговора больше нет. Я побродил по двору, Толик опять включил музыку, и входить в дом было чревато. Температура поднималась, мокрое пятно на спине – расплывалось. Наконец залаял Буян, приехал Артур.

Полноватый, с хитрыми глазами и бородой.

-Че ты шифруешься?
-Потом расскажу, вон с Толиком поздоровайся, а я пойду печку помою, а то вони не оберешься, если что у меня плана нет.
-Рихард Зорге, бляха муха.

Кофе не успел остыть, поэтому я легко справился с уборкой и сбежал от долбящей музыки под палящий зной. Толик показывал свои кусты Артуру, тот очень знакомо кивал головой и восторгался.

-Ну что,- вмешался я, - давайте поедем, меня ждут просто.
-Да, попозже заедем к тебе, может и «закрутидзе» сообрасидзе, -поддержал Артур.

Толик вынес документы, завернутые в газету. Я снял самодельную упаковку и выбросил её в мусорное ведро.

-Все нормально будет? – спросил он.

В этот момент Буян протяжно завыл.

-В лучшем виде, не переживай.

Мы попрощались, сели в старый «мерседес» Артура и уехали.

-Что за конспирация?
-Да задолбал он, вот в натуре не делай людям добра.
-Ну он же не понимает всех нюансов, думает отдал деньги за всё сразу.
-И теперь я за его сраные тридцать тысяч, которые просто занёс в кабинет, буду до конца жизни все его движухи с недвижимостью решать.

Машина набирала скорость, окна были открыты и ветер свистел по салону. На горизонте горы подпирали небо заснеженными вершинами. Взгляд, привыкший к фабричным трубам, заборам и многоэтажкам, жадно вбирал пейзажи родины. Удивительно устроен человек, я прожил дома до 20 лет и местные виды набили мне оскомину, а теперь каждый приезд реагирую на суровую величественность природы, как китаец на Красную площадь. Стоило уехать, чтобы так любоваться горами.

-Ну это же не сложно в принципе сделать, он же болеет.
-Дай бог ему здоровья.
-Ты не от души сказал.

Я рассмеялся. Толик был странным персонажем. Не зная и не интересуясь моей жизнью, в общем, и работой в частности, он мог обратиться ко мне с совершенно дикими просьбами, типа перепрошить телефон или помочь в паспортном столе; обмерять участок или подключить аудиосистему. Неожиданно пришел на похороны моего деда, было трогательно и приятно.

-Ну представь, сижу я себе спокойно на работе, звонок, в трубке дядя Толик в предынсультном состоянии. Пришел в рег. палату, услышал незнакомые слова и поплыл, на хера мне его вспышки гнева?
-Ну он такой человек, ты же знаешь.
-Он тупой человек, и как всякий тупой человек злится на то, чего не понимает, раз не понимает ничего, значит и злится на всё.
-Накурил бы его, он бы раздобрел.
-Может ну его, этот план? Я не хочу в дядю Толика через двадцать лет превратиться.

Артур на провокацию не поддался.

-Что значит «ну его»?! Ты кислое с горячим не путай.
-Если бы не ты, я бы хер на него положил и был бы прав.
-Но ты не положил и всё равно оказался прав, - подытожил Артур, - куда ехать?
-На 45 школу, там отделение кадастровой.

Гос. служба оставляет след на человеке. Печать, если так можно выразиться. Формируется особенный взгляд на жизнь и повадки. Еще долго, после увольнения по собственному желанию, я рассматривал людей исключительно как источник либо добычи, либо опасности. Гиенья философия. Конечно, таким образом можно добиться материального благополучия, но разве жирные гиены не так же противны?

Я стал категоричен и циничен, может - повзрослел, а может - бешусь, что меня поперли с работы, с единственной привилегией написать «по собственному желанию». Бывшие коллеги, как бывшие возлюбленные - в большинстве случаев лучше разрывать всякие отношения. Дело Толика вынуждало меня звонить бывшей.

-Надя, привет, моя золотая,- неестественно радушным голосом продекламировал я.
-Гееееермааааааан, рыбка, прииииивеееееет,- неестественно откликнулась Надя.

С Надей мы проработали два года, на пару делая деньги на ниве государственной службы. Мы были земляками, я приехал покорять столицу, а она в ней выросла. Эффектная женщина, лет на десять старше меня, не замужняя и не обремененная детьми. Я был новеньким в отделе, и она сразу взяла меня под крыло. Сначала мне казалось, что интерес у неё чисто физиологический. Невысокого роста, всегда на огромных каблуках, ухоженная кожа, на совесть сделанная грудь. Признаться, я был бы только рад.

-Я не отвлекаю? – я уволился двадцать шесть месяцев назад, с тех пор мы не общались. Муки приветственного ритуала разрывали мою утонченную душу.
-Для тебя у меня всегда найдется время, - будто бы честно ответила Надя.

Как я позже понял, она искала не любовника, а надежного человека. Я встречался с людьми, передавал документы и забирал деньги. Я видел как продавались несуществующие квартиры и закладывались чужие участки. Все схемы были просты и надежны, я быстро вник в систему. К концу второго года я делал денег не меньше, а иногда и больше Нади.

-Мне очень неудобно, но больше не к кому обратиться.
-Да перестань, Герман, я всегда рада тебе помочь.

Одной из моих сделок заинтересовалась прокуратура, отлаженная схема дала сбой. Начались проблемы: допросы, временной отстранение от службы, подписка о невыезде. Надя помогла уволиться по «собственному желанию» и прибрала всю мою клиентуру к рукам. Я получил условный срок и весьма туманные перспективы дальнейшего трудоустройства.

-Помнишь, я как-то звонил тебе из Владика, по поводу дома своего знакомого?
-Там оригинала свидетельства о наследстве не было.

Она запоминает всё, что касается денег. Может Надя и не сливала меня законникам, но то, что моё увольнение для неё выгодно, было очевидно. Я не устраивал сцен и истерик, не от душевного благородства, а потому что человеку под следствием есть чем заняться помимо выяснения отношений.

-Ты просто компьютер, - восхитился я, - можем еще раз к твоей сестре обратиться?
-У них щас очень строго, Герман, - разочарованно протянула Надя.
-Да здесь все законно, надо просто переоформить этот дом с мужа на жену.
-Зачем?
-Он на операцию ложится и перестраховаться хочет, чтобы жена если что не мучилась с наследством.
-Да ему какая разница? что дарение, что наследство – одна цена, – резонно возразила Надя.
-Клиент готов платить – сказал я. Коронная фраза.
-Другой разговор, сейчас Зайке наберу, она тебе в «вотсе» напишет.
-Спасибо большое, Надь.
-Да не за что, родной, обняла тебя, - и не выслушав моего ответа положила трубку.

Нравы и впрямь стали строже, если три года назад я занес деньги и документы прямо в кабинет, то сейчас Зайка вышла ко мне сама. Толстушка в майке и джинсах, с выпирающими боками, воровато озираясь забрала у меня файл и исчезла в прохладной тени конторы.

Я купил воды и мы с Артуром встали под ивой, в тенечке.

-Может покурим?
-Жарко очень, - неуверенно ответил я.
-Как раз подсушит, потеть перестанешь.
-Ты мертвого уговоришь.

Щелчок зажигалки, глубокий вдох. Дым, клубясь наполнил пластиковую бутылку и вонзился в легкие. Трава потрескивает, как дрова в камине. Еще несколько вдохов и мир стал глуше. В бардачке я нахожу старые солнечные очки Артура. Единственное, чего мне не хватало в этом летнем дне. Напряжение отпускает. Я прячу глаза за стеклами очков, и мы возвращаемся под иву.

-Согласись, ты иначе сейчас на эту проблему посмотрел.
-Какую проблему? – тупо переспросил я.
-Вот, - обрадовался Артур, - ты даже проблемы в этом уже не видишь.
-Ты накурился, чтобы про Толика опять мне разгонять?
-Да не, я про Геродота хотел рассказать.

Артур ходячая энциклопедия. Золотая медаль в школе и красный диплом в университете. Пьяница, дебошир и хулиган. В самосознании Артура интеллектуал возобладал над маргиналом, но социум видел в нем только угрозу. Он не голодал, но точно не реализовал свой потенциал.

-Расскажи.
-В общем, Геродот писал, что принимая важное решение, персы сначала обсуждали вопрос пьяными, а на другой день на трезвую голову. Если трезвыми его одобряли, оно принималось, если не одобряли, отвергалось. И наоборот- трезвые решения обсуждали в хламину пьяными. Великие умы! – заключил Артур.
-«Утро вечера мудренее» из той же оперы.
-Только в общих деталях, сам подход с измененным сознанием, это прорыв, я бы работу по этому поводу написал.
-То-то ты с обеда опытами занят.

Телефон возвестил о сообщении, Зайка писала, что всё готово. Я забрал расписку о сдаче документов, и мы уехали из под ивы.

-Надо завести бумажку Толику, - сказал Артур.
-Без меня.
-Домой поедешь?
-Да.
-Отсыплешь мне немного для Толика?
-Да.
-Геродот бы про тебя написал.- похвалил Артур.
-Про меня пишет Ирвин Уэлш. – покаялся я, - только Толику не говори, откуда трава, я потом к нему сам как-нибудь заеду.
-Понял.

Дома я еще раз принял душ, нарезал салата из помидоров с огурцами, пообедал и завалился читать сценарий Тарантино.

Вечером Толику стало плохо, и ночью он умер.

На похороны я не попал. Утром мне предложили поехать в горы. На неделю. И я поехал. Туда, где нет связи, где туалет в огороде и звезды на расстоянии вытянутой руки.