Максим Птиц : Кот с человеческим именем.

Жил-был кот с человеческим именем Вася. Что там имя – он с мужиками не прочь был выпить по-человечески. Бывало, сядут мужики во дворе козла забить, задымят папиросками, а Васька заскочит на лавку, лапу по-дружески положит на запястье и скажет учтиво так: "Курррнём!" Вставят ему сигарету в зубы; дым охапками валит отовсюду, а кот мордой только водит и за игрой следит. Как мужики начинают разливать, кот сразу выплюнет сигарету, опять положит лапу на запястье и скажет: "Курррнём!" Ясное дело – то же налить надо! Правда, чистую водку не пил, приходилось разбавлять пивом. Смешают эдакую субстанцию в блюдце, и сидит Васька потихонечку лакает, а как налакается, начнёт лизать себя; не удержится да и свалится с лавки. Главное упадёт и лежит, как ни в чём не бывало, и там хоть воробьи по нему прыгай – всё нипочём. Мужики смеха ради обсыпят кота семечками и смотрят: что у птицы сильнее – голод или страх. И казус такой случился, что охамевшая ворона за хвост утащить хотела Ваську, а тот хоть и пьяный был, но втесал нахалке по башке. А дальше не до смеха было: привела обиженная птица целую стаю подружек. Пришлось мужикам заступаться: кто палкой, кто газетой отбивался от нападавших ворон. Вообще, это было смешно – бабы ржали, как угорелые.
А какой Васька был любвеобильный! Стоило попасть в поле зрение какой-нибудь кошке, Васька мигом оживлялся, поднимал своё обмякшее не толстое, но и не тощее тельце и вальяжной походкой скользил к ней на встречу. Она и понять не могла, что кот пьяный, и спокойно ждала, когда он подойдёт, что бы понюхаться и дальше пойти своей дорогой, но Васька тут же хватал её за шкирку и начинал совершать вандальный половой акт. В процессе этом сложно было судить, что выражают глаза кошек: то ли они были обескуражены бесцеремонностью кота, то ли напуганы криками ошарашенных баб. "Опять кота напоили, бессовестные!" – вопили бабы и лупили кота ветками сирени, а для кошачьего ловеласа сварливые бабы казались церемониальными аколуфами с опахалами, и он продолжал свой садизм над вопящей бедолажкой, сладострастно покряхтывая. Этот подлец, Васька, запросто мог изнасиловать дюжину прогуливающихся кошек за один только вечер, и вот что собственно примечательно: глупы ли были твари, или им нравилось, но от свирепствующего во дворе маньяка, кошек не становилось меньше.
А ещё по какой-то непонятной причине не любил Васька местного дворнягу Дружка. Может потому что Дружок псом был, а может от того, что имя не человеческое носил, но мужики были уверены, что Васька не любил Дружка из-за того, что тот не выпивал с ним.
Не шутки ради посвистят мужики псу, что бы кость дать, а тот, не заметив кота, бежит, хвостом виляет, и вместо кости получает кота на рыло.
Всклокочит Васька рыжую шерсть – она, аж, огнём на нём загорается! – глаза змеиные выпучит, выскочит откуда ни возьмись, заскочит на Дружка, да как зашипит, будто раскалённая сковорода, на которую холодного сала кинули. С такого любой труханул бы. Дружок, сломя голову, даст дёру по двору, визжит, а кот на спине сидит, когтями в шерсть вцепился, спину выгнул, точь-в-точь как жокей на лошади. Мамаши, проходящие мимо, в сторону шарахаются от увиденного зрелища, а дети смеются как сумасшедшие, за животы хватаются. Такой цирк, что и к этому – Куклачёву – ехать не надо.
Скроются циркачи за углом, вопли пса стихнут, и глядишь, минут через десять идёт Васька не торопливо, и назад всё время оборачивается. Подойдёт к мужикам, на лавку запрыгнет, и деловито выдаст коронную свою фразу: «Курррнём!»
Сказать честно, любил Васька подраться не меньше чем алкоголь и секс. Случалось так, что придёт откуда-то весь побитый… Да не то, что бы побитый – покусанный пчёлами. Харя раздулась как рыба-шар. Скажем, есть грифон – смесь орла и льва; есть гликон – смесь льва и змеи; есть даже смесь человека с быком – минотавр; а есть ещё Васька – смесь кота с рыбой-шар. Идёт; сквозь прищуренные глаза пытается чего-то рассмотреть. Его и жалко было и без смеха не взглянешь. А ему всё услада – курнуть да бухнуть.
А в целом как явится: морда исцарапана, клок шерсти на спине выдран – страшно смотреть. Кто-то принесёт зелёнки, обольёт кота с головы до хвоста, а он как ни в чём не бывало запрыгнет на лавку, схватит кого-нибудь за запястье и скажет непринуждённо: «Курррнём!» Вставят ему сигарету в зубы, и сидит он балдеет, весь в дыму, как артист!
И вот как-то раз явился он совсем плохой. Ни курить, ни пить не хочется. Лёг под лавкой и засопел, а вскоре и вовсе стих. «Васька! Кс-кс!» – насторожились мужики. Тут и Дружок подошёл. Обижал его Васька, а всё-таки и ему грустно стало. Всем жалко. Хороший кот был…