суббота : Аннигиляция ( конкурс)

- Господин Президент, в преддверии Почётной Аннигиляции и принимая во внимание Ваши выдающиеся заслуги перед человечеством, Высший Суд предоставляет вам уникальную возможность реализации трёх последних желаний, вместо традиционного одного.
Имейте в виду, желания должны быть исключительно частного порядка, ну, вы понимаете, не нам вам объяснять.
Итак, вы располагаете тридцатью секундами на последнее волеизъявление.
Приготовьтесь. Начался обратный отсчет.
Тридцать… двадцать девять… двадцать восемь…


“…двадцать семь градусов мороза. К вечеру ожидается дальнейшее понижение температуры. “
Утро воскресного дня. Тикают часы. Лопочет радио.
Иван Иваныч страдальчески морщится: ну, вот, опять. Затхлые коридоры обыденности, гнусные омуты каверз и шершавые частоколы решений.
Нащупав сукастую доску и чиркнув ржавым гвоздем о сухое дерево, Иван Иваныч расширяет проём, приоткрывает один глаз и сразу же зажмуривается, ощутив на лице колкость мироздания: по ту сторону уже кто-то зло машет веником. Это - жена Ивана Иваныча, Тома, по- ведьмински простоволосая и по- воскресному босая.
Вместе с житейским сором, в жерла пор небритой рожи Ивана Иваныча с противным всхлипом входят уколы воспоминаний. Из-под них, точно из-под микроскопических плугов, волнообразно выползают борозды уныния.
На межах пасутся малюсенькие коровки обид.
Их вялое мычание можно потрогать. Их слышно гландами. Они зримы мозжечком. Им аккомпанирует анисовая щекотка утреннего похмелья. Сопротивляясь подпорченным алкоголизмом стариковским эпителием, простёгивается утренняя волглость Иван Иванычего лба, сострачиваются вытачки морщин, и - Апчхх...Апчххх...Апчххххииии!! - Ивана Иваныча накрывает троекратный припадок неряшливого чиха.
Первая доска - самая трудная.
Потому что – первая и потому что - с утра.
Ну, хорошо, утёршись рукой и глядя в потолок, сам с собой рассуждает Иван Иваныч, ну, хорошо, положим, оставим всё, как есть. Но ведь не позволят! Значит, всё же придётся отдирать. Допустим, подыскать для этого какой-нибудь веский повод. К примеру, хлопнуть, пока Тома стоит задом. Бутылка под кроватью, только руку протянуть.
Иван Иваныч слегка поворачивает голову, не спуская взгляда с Томиного зада, просовывает руку под кровать и…не обнаруживает искомого.
Тома тут же выпрямляется и, запрокинув голову, мстительно хохочет.
Живот в засаленном халате трясётся и прыгает.
Мячиком скачет белое горло.
Да, у неё зоб, осеняет Ивана Иваныча.
И эту женщину я ебал, с горечью думает он. Кряхтя, садится, нащупывает сухими подошвами синих ног обрезанные валенки и идет отдирать следующую доску.


- Господа судьи, буду краток… ( Да, и вот ещё что… Я попросил бы отставить обратный отсчет. Мы же не в космонавтов играем, в самом деле… Так-то лучше. Спасибо.) … так вот, буду краток… ( Эй, вы там, на галерке, черти полосатые! Потрудитесь отвернуться) … Кхм, кхм... Иван Иваныч, дорогой мой товарищ… (Да, отверните же морды, говорят вам! )... Иван Иваныч, я перед тобой в долгу. Помнишь, урок Гражданской Обороны, надевание противогаза на скорость? Я был самым маленьким, третья парта от окна в последнем ряду. Рыженький такой, юркий, голубоглазый, но уже гад… Уже тогда страдал манией величия, и мне уже тогда не хватало пространства и воздуху. Подпиленная ножка стула, точно выверенная траектория падения тела с прицелом виска на угол макета Т 34 – моих рук дело. И вот, ты - заслуженный человек, грудь в орденских планках, на голове противогаз - распростерт на полу, а вокруг беснуются отморозки… Иван Иваныч, дорогой мой, прости. Стыдно. Веришь, нет?... (Только не надо суетиться, господа! Я предупреждаю…) …Иван Иваныч, милый, пусть у тебя все будет, как ты захочешь. Прости. (Стоять, я сказал! Замочу, суки! )


Зима. Скользко. Иван Иваныч стоит во дворике дома.
Он брит и кормлен, но невнимательно и наспех.
На нем старый, но годный ещё армейский тулуп, твердые валенки с калошами и треух с кокардой.
В руке болтается авоська. В кулаке зажата сотня.
Иван Иваныч снаряжен в поход за крепким вилком капусты : Тома затеяла тесто для пирогов. Пощупай, прежде чем брать, напутствует напоследок Тома, туго затягивая мужу шаль на загривке.
В женином кушаке Иван Иваныч похож на пленного немца.
Пощупай, сварливо передразнивает жену Иван Иваныч, и так уж все руки в занозах, мать твою…
Он осторожно идет, не отнимая подошв от дорожки.
Из будки за ним доброжелательно и чуть иронично наблюдает кавказец Полкан. Поймав хозяйский взгляд, пёс улыбается и колотит хвостом о стенки будки. Чуть в стороне лежит обглоданная до молочной белизны кость.
Шуба у Полкана густая, морда сытая.
Иван Иваныч подходит ближе. Пёс, звякнув цепью с готовностью вылезает наружу, широко зевает и сладко потягивается. Иван Иваныч наклоняется, отстегивает цепь и заглядывает в будку. Потом встает на четвереньки и залезает в неё. Полкан вопросительно за ним наблюдает.
Иди, иди, говорит ему Иван Иваныч.
Кавказец весело фыркает и мотает башкой - смеется, думает, игра такая. Иди, строго добавляет Иван Иваныч и укладывается в будке.
Внутри - гладкие, до блеска отполированные стенки.
И ни одного сучка.
На снег падает сторублевка с авоськой.
Пощупай, прежде, чем брать, напутствует Полкана Иван Иваныч.


- … Во-вторых, пироги с капустой. Признаюсь, моя слабость. Жена не умела, а та, другая – эх!... Приходилось урывками, буквально между заседаниями, так сказать… Ездил, бывало, тайком на Ярославский, в обеденный перерыв, предварительно надев фальшивые усы и ушанку из кролика. Покупал полдюжины и съедал там же, у туалетов, давясь и измазываясь прогорклым маслом… (Уберите руки! Я ещё не кончил! Мужики вы или как? ) …Уф…Так. На чем я остановился? Ах, да! Пироги с капустой… (Позвольте! Вы же сказали - три желания! Прочь, дьяволы! Где обещанные пироги? А-а-а-а-а-а! Дьяволы! Режьте меня! Режьте на части! Рвите на кусочки! Да здравствует Зоя Космодемьянская и Четвертый Интернационал! Ура-а-а-а-а-а-а-а-а-! Ы-ы-ы-ы-ы-ы! М-м-м-м-м-м-м-м-м… Гха!)