Дмитрий Петров : В них сила брат... (заметка о литературе).

Он пришел к нам в семинарию преподавать после окончания одной из духовных школ, которые тогда повсеместно открывались на территории России. Был прекрасно эрудирован, отлично знал устав богослужения, но, как человек, оказался полным говном, в чем мы, студенты, убедились практически с первых дней. Бурсаки в его представлении являлись ленивыми, бездарными трутнями, а вся их учеба заключалась лишь в получении заветной корочки об окончании семинарии, женитьбе и счастливом служении на городском или деревенском приходе, о какой-то интеллектуальной составляющей обучения не могло идти и речи. Чем была вызвана такая антипатия к подобным ему «епархиальная почта» донесла через месяц. Оказалось следующее, в семинарии, которую он закончил произошел конфликт, какой-то блатной попенок не особо умный ,был направлен учится дальше в академию , хотя место это значилось целевым и бронировалось за нашим героем.
Честно сказать, мне на его комплексы, а также статус преподавателя и помощника проректора было наплевать, предмет который он начитывал, начинался у моего курса лишь через год. Я старался держать себя в руках и молчать, не смотря на его замечания и неуместные приколы, но за глаза дал ему прозвище Собакевич, которое было созвучно с его настоящей фамилией и что особенно интересно моментально за ним закрепилось в среде учащихся.
После этого «нарицания имени» прошло около двух недель и как назло Собакевича поставили замещать у нас заболевшего преподавателя. Лекцию он начал с того, что вызвал меня к доске и стал досконально расспрашивать. Предмет я знал хорошо и отвечал на его вопросы быстро, тогда он, видимо понимая это, переключился на другие дисциплины, а в итоге не заметил, как сам запутался и дал неправильный ответ, на что я ему сразу же указал. В общем, после этого инцидента война наших интеллектов началась. Всем было понятно, что расспросы эти не случайность , кто – то из стукачей донес ему про кличку, которую я придумал, ну и жуткие репрессии со стороны Собакевича последовали практически незамедлительно. Он пытался мне вставлять палки в колеса при первом же удобном случае, и я с ужасом представлял, что будет меня ждать впереди – бессонные дежурства, отмена каникул, пересдачи, однако, Собакевич решил зайти совершенно с другой стороны.
Тогда я читал начинающихся только издаваться массовыми тиражами Пелевина, Сорокина и их книги часто лежали на моей парте. Собакевич подметил это и как-то невзначай, перед парой, подошел поинтересоваться ко мне, что же за произведение читает семинарист. Он брезгливо взял пелевенскую «Желтую стрелу», покрутил туда-сюда, открыл первую страницу, пролистал пару листов, а потом обратился ко мне:
-Фу, как вы студент можете читать сей бред? - спросил Собакевич.
-Ну, пока все нормально - парировал я.
Он не унимался:
- Вот вы объясните мне, что здесь такого интересного, стиля нет, так набор слов и заумных речей, вы лучше читайте классиков или вот «Добротолюбие» - отличная книга, поучение, наставление, всё, что вам сейчас необходимо, а не этот хлам.
-Ну наверно, хотя вопрос в том, что «Филокалию» прочитал еще на первом курсе, а сейчас вот изучаю и такое творчество, ведь здесь тоже есть своя мудрость, кстати, а вы сами читали данного автора?-поинтересовался я.
-Конечно, зачем спрашивать, если сам не читал - с усмешкой ответил он.
-А как его фамилия? - перевернув книгу, спросил я.
-Ну, этот, как его там? - Собакевич замялся и покраснел.
Мои одногруппники стали ухмыляться.
В ответ он произнес:
-Я только одно скажу вам господа, никогда в жизни я не буду читать подобную чушь и вам не советую.
Он выскочил из аудитории, а мы дико заржали.
Конечно после этого конфуза Собакевича, я уже готовился к отчислению, но, на мое счастье, через неделю пришла «благая весть», что его переводят в другую семинарию по причине нехватки квалифицированного преподавателя. В общем, всё вышло как в криминальной драме: «Нет человека - нет проблем».
Закончил я семинарию и забыл про Собакевича, но, совсем недавно встретил его в одном большом книжном магазине, причем рядом со стеллажами современной литературы. Меня он не узнал, за то усердно объяснял что-то консультанту, указывая на стопку книг в его руке, среди прочих авторов я заприметил и пару корешков с фамилией Пелевин.
-Извините, что перебиваю вас, - обратился я к Собакевичу,- а этих авторов действительно стоит почитать?-спросил я.
-Конечно, - ответил он, - почитай, сам поймешь, тут мудрость, сила в них брат, сила!
Я отвернулся и засмеялся в кулак, а в моей памяти возникли старые слова сказанные Собакевичем: «Я никогда не буду читать эту чушь».