Шева : Пуделек, сука

По-настоящему весна еще не началась. Местами лежали смёрзшиеся, спресованные остатки снега, по утрам на поверхности луж и лужиц поблёскивал лёд, налетавшие порывы шквалистого ветра хлестали прохожих по лицам.
Но нельзя было и сказать, что не начиналась.
Потому что солнце, с каждым днём появляющееся всё чаще и выше, сам воздух, несущий что-то неуловимо свежее и приятное, завывания возле подъездов внезапно резко озаботившихся котов, вышедших на тропу любви, - всё говорило о том, что, как говорил поэт: вот-вот - весна грядёт.
Наверное, многие это чувствовали, но Любаше казалось, что именно она ощущает весеннее пробуждение природы особенно остро.
На беду, с привкусом горечи.
Уже двадцать три скоро, старуха почти, а - никого.
Нет, приходящие-уходящие кобельки были.
Но долго не задерживались.
А вот чтобы постоянный, перспективный, с которым бы душа в душу, чтобы потом - пуд соли, до доски и в один день, - такого не было.
А если честно - вообще давно никого не было.
Что было даже странно.
С одной стороны, Любаша прекрасно отдавала себе отчёт, что не красавица.
И не модель. А даже, где-то, местами, - совсем наоборот.
Небольшого роста толстушка с невыразительным, но по-китайски округлым лицом Колобка и невзрачной короткой стрижкой.
С жалкими следами попытки сделать кудряшки.
Ну, не вышла из неё Кудряшка Сью, что поделаешь.
С другой стороны, чему Любаша сама удивлялась, её массивный, резко откляченный назад, как у негритянок, зад, и тугая арбузная грудь твёрдого четвёртого размера вызывали не только у парней, а и у взрослых, явно женатых мужиков, неизменное восхищение.
И желание вступить с этими элементами её тела в непосредственный тесный и плотный контакт.
Типа - а что лицо? с лица воду не пить.

Место Любашиной работы поиску суженого тоже не способствовало.
Любаша работала в аптеке. Работа непыльная, но и неблагодарная.
Мороки много, денег не очень, больных на голову или скандальных клиентов, в основном пенсионеров, хоть ешь.
Известно, чем.
Хотя иногда среди клиентов попадались такие, что когда они уходили, Любаша провожала их долгим взглядом и так сверлила спину - ну обернись, ну посмотри же на меня, забери меня - а уже всё для тебя сделаю…

Особенно ей нравился один мужик, который заходил к ним раза два в месяц.
Уже немолодой, но высокий, подтянутый. И сразу видно - интеллигентный.
Страшно похож на артиста Тихонова, который Штирлица играл.
Про себя Любаша его так и называла - Штирлиц.
Мало того, что Штирлиц был по-киношному импозантен, была в нём еще одна особенность, можно сказать - загадка, которая Любашу очень интриговала.
Штирлиц неизменно покупал одно и тоже.
Пачку, редко - две, презервативов.
Причём - только для анального секса.
Последнее всегда подчёркивал.
Аккуратно поправляя при этом свою позолоченную оправу.
- Эх…, - вздыхала Любаша, глядя в спину Штирлица, когда он шёл потом с покупкой к выходу из аптеки.
- О-о-х…, - будто вторило ей что-то сладкой истомой внизу живота, в обиталище бабочек.
- Чего надо? - нелюбезно рявкала Любаша обычно потом на следующего в очереди.
Один раз Любаша даже попыталась завязать со Штирлицем разговор.
- А не хотите новые попробовать? - улыбнулась она тогда Штирлицу своей самой завлекательной улыбкой, - У нас ассортимент расширился: завезли вот и ультратонкие, и продлевающие, и модные светящиеся. И той же фирмы - Contex.
Однако Штирлиц буркнул что-то типа - нет мол, не надо, и на контакт не пошёл. Из-за чего всю оставшуюся часть рабочего дня Любаша выглядела в глазах клиентов настоящей мегерой.

Сегодня Штирлиц пришёл опять.
Спросил как обычно.
Как обычно, грустно вздохнув, Любаша подала пачку с его любимыми, - для анального.
Но затем, совсем не как обычно, оглянувшись по сторонам и убедившись, что напарница роется в подсобке, а других посетителей в аптеке не видно, нагнувшись к окошку, жарким шёпотом она обратилась к Штирлицу, - Мужчина, я извиняюсь, можно вам вопрос задать?
- Да, конечно, - спокойно, и даже с некоторым аристократическим флёром ответил Штирлиц.
- А почему вы всегда берёте презервативы только для анального секса? Неужели так приятней? - и потупив глаза, но не забыв добавить томности в голосе, Любаша с доверительной интонацией школьницы, обращающейся к взрослому учителю, тихонько сказала, - Я просто никогда не пробовала.
- Так вы попробуйте! Мне говорили - интересные, даже незабываемые ощущения, - блеснул очками Штирлиц.
И одобрительно погладив взглядом необъятные Любашины бёдра и полушария грудей в низком декольте белого халата, добавил, - Думаю, вам понравится.
Любаша зарделась, - Но вы так и не ответили…
- Видите ли, - начал Штирлиц, - сейчас весна. На улице грязно. А у меня пуделёк. Белый. Три раза в день надо выгуливать. Приводишь домой - а он по самые эти…ну вы меня понимаете, - грязный. Особенно лапы.
А так - на лапы натянул, резинку сверху, чтоб держалось - и все дела. Очень удобно, я вам скажу. Ну, а почему для анального - они же толще, крепче.
- Так вы зоофил? - разочарованно вздохнула Любаша.
- Вы считаете, если бы был педофил, было бы лучше? - поднял брови Штирлиц.
И улыбнулся сдержанной, фирменной шпионской улыбкой Пирса Броснана в «Джеймс Бонде».
Затем неожиданно сказал, - Впрочем, никогда не говори никогда…Девушка, а дайте-ка еще одну пачку!
Потому что вдруг вспомнил, как будучи совсем еще малым, всё пытался выяснить у более взрослых пацанов, говоря на современном языке, этимологию непонятного, но очень ходового тогда во дворе выражения - ебать ту Люсю!
И сняв очки, и заглянув в Любашины глаза куда-то глубоко-глубоко, будто в самую её суть, и очевидно, увидев там более чем очевидный ответ, широко улыбнувшись уже чеширским котом, бархатным голосом вкрадчиво спросил, - Думаю, хватит?
- Глупый! - умилилась Любаша, - Да если и не хватит, - что я? сапожник без сапог, что ли?