Илья Волков : Каминчик

Я живу в центре Питера.
Нет не на Невском. Как можно жить на Невском? Я живу на улице которая с Невского начинается. И заканчивается на другой улице через километр. Улица моя в липах, и немножко так сабелькой загибается к Невскому проспекту. Самым кончиком.
Фаллический изгибец такой. Изгибон. Для задоринки.
Невский я не вижу. Ну, так и потеря невелика.
На моей улице страсть как много замечательных людей жила. Есть подозрение, что этот процесс, кстати, и не останавливается. Хотя…..
На моём доме висит доска мраморная дядьке, который что- то изобретал с воздушными шарами. Или шариками.
На перекрёстке через пятьдесят метров жил Маяковский.
Маяковский! Глашатай революции! Глашатай? Вот то же слово. То ли Глаша а то и шатай.
Ебануться просто.
Облако в штанах! Боже?
А за углом ещё хуже. У собора Корней Чуковский жил. Тот самый, что гениально обработал рифмы в стихотворении одеяло улетело, убежала простыня, невероятным чудом обойдясь без рифм заебало и какая то хуйня.
Гений, одним словом. Таракан,таракан, тароканище.
Видел я тут этих тараканов. Сука столько денег уже перевел.
Тут же через площадь жил невероятный Бродский. Впрочем, судя по всему, до понимания его ебанутости я ещё не дорос. Есть куда двигаться. Впрочем, он тут с рождения. И у него фора.
Я каждый раз, проходя, смотрю на его балкон с недоумением. Он мне не нравиться. Бродский не нравится. Вот ведь, хотел забыть про него, но сказал.
Кстати даже сам наш президент, зачем то родился тоже здесь. Рядом с Леонидом Утесовым. Но быстро уехал.
И стал президентом России. ТРИ РАЗА!!!

Доски пока нет.
А дальше по улице вообще прости господи сам Хармс.
ХАРМС!!!!!!!!!
Это первый питерский поэт, который разорвал мой неокрепший, жидкий мозг своей питерской дурью. Я раньше думал, что он сумасшедший. Если честно.
Но нет, я тут пожил. Всё нормально.
Тут так! И не иначе! А если наше иначе здесь для Вас, то значит вы здесь не тут.
Нет, ребята всё не так просто. Здесь никак нельзя по-другому. Ты или работаешь или вот так.
Никак иначе.
Я не работаю.
И мне больно от этого и одновременно сладко. Вы думаете вот легко просто жить без денег и плана жизни?
Да!!!
Это ахуенно.
Ты встаешь и не смотря на то что у тебя во рту тараканы убивали клопов, ты с эти всем идешь в эту жизнь и опять живёшь.
Живёшь! живёшь и живешь. Словно хочешь, кого нибудь удивить?

Везде люди, люди, люди и рюмочные. Как вы считаете? Здесь можно думать о вечном?
Ну а где ещё? Вот разве что в горах.
Мой дом красноватый. Прекрасно-уродливый. С балконами. С железной крышей и какими-то круглыми окнами на чердаке. Двумя.
Оттуда вылетают голуби. И рассаживаются на карнизе двухэтажного дома напротив. Где тут же начинают срать. Лупят они бесконечно. Вот где эти твари берут столько еды, что бы срать целый день напролёт?
Мой дом углом выходит на Кирочную. А фасадом по Маяковской. Это идеальное место для обороны, если случиться война. Я с кунаками заблокирую сразу два направления простым, смешным пулемётом. И ни кто не обойдёт меня с тыла. Потому что тыла там нет.
Там Литейный проспект.
А он мне не нравиться.
Вот тут я и сижу сычом осенью.
Два газончики внизу. Мы недавно решили там пшеницу посадить. Фигли тут земля в центре города пропадает. Дворники газоны вспахивают поздней весной и траву сеют. А тут мы. Наденем холщовые, белые рубахи и чистое бельё. Как выскочим ночью с пацанами. Под луной. Пусть она освещает наши бледные, взволнованные лица. И пойдём босые по земле русской.
Или рожь. Не решили ещё.
Весной всегда хочется, что - то нового. Мне вот иногда хочется залезть с нехорошим лицом на дерево и не слезать. Но слазить надо иначе вызовут ветеринара.
А внизу три кабака и проститутская баня. Рядом с газончиками.
Слезать страшно. Но жить весело.
Я вот прямо тут во всём этом.
Мне повезло.
Мне очень нравится сидеть на балконе и смотреть, как ведут проституток в баню. С балкона, какой- то вид странный. Все женщины кажутся красивыми.
Я полностью согласен, что с низу они какие угодно. Кривые, косые с носами. Вот кстати с носами. Боже да какие угодно у них могут быть носы. Хоть вообще без носа.
Их всё равно шарахнут!!
Район у меня восхитительный. Консульский. Консульства сплошные прямо за любым углом. И я их с балкона вижу. Слева американское. Чуть правее литовское, а сзади там, где я ничего не вижу финское.
Раньше я рассматривал дома и квартиры в бинокль. И что характерно, когда изучал направление американского сектора, сразу же наткнулся на проститутскую квартиру. И с удовольствием потом её показывал друзьям. Даже иногда помахивал им самим. Проституткам.
Всё же народ озлобился чуть в Питере. Могут вызвать полицию просто за то, что им приветливо членом помашешь с балкона. Иногда я чувствую, что мне это нужно для душевного спокойствия. Ничего не поделаешь. Выходишь на балкон. Машешь. Ну и что? Я не обязан быть ангелом-живу не раю. Я часто веду себя как придурок впрочем и вам совету.
Может я и глуп, а может и счастлив.

Тут мой дом и стоит. Он стоит большей частью по Маяковской, но необъяснимой логикой числится всё же по Кирочной.
А в соседнем доме, с которым у меня стены граничат уже сто с чем то лет назад самого Распутина видели в ресторане танцующего пьяным на столе и размахивающим срамной удой. Так написано в Петербургских ведомостях.
Ей богу не вру. Место видать такое. Повторюсь, ничего не поделаешь.
Рядом собор желтой чернильницей прячется за деревьями. Пушками бронзовыми огородившись. Пушки настоящие без дураков. Наши их у турок отжали. А тем их французы поставили. Пушки эти чего только не видели. И те турецкие сражения за юг нашей страны. И революцию и блокаду. С южной стороны ограды можно до сих пор увидеть страшные удары по ним стальных осколков. От немцев. И если проследить траекторию можно даже понять где эта блядская бомба и упала.
Дальше Литейный, но он мне не нравится.
(О, я же говорил уже? Или нет?)
А нравиться опять пройти через микроскопический переулок и оказаться вновь на углу своего дома.
ОЙ, А что же это у меня в руке? Ба, да это ж винцо. Как оно тут? Откуда?
Обречённо иду домой. Всё пропало. Никакой общественной программы не будет. Конец прогулки.
Осень.
Питер. Ленинград. Дожжди. Неуловимой водяной пылью. Тёмное серое небо, лежащее на голове. Деревья, которые с тобой не разговариваю осенью. Мокрые звуки шин. Дома, которые тебя не узнают. Женщины смотрят на тебя жадной красотой. Питер. Мокрое везде. Идут люди, которых ты больше никогда не уведешь.
В это время тут пьют водку коньяк и вино. Пиво как то не очень. В связи с этим в каждом питерском жилище должен быть штопор. А где ж его взять то? В магазинах? Хуй. Нет их ребята.
Купить штопор можно на барахолке. Станция Удельная. Артель Волчий хуй и сыновья. Потратить на это целый день. Почему целый день? Потому что в Питере действует настоящая штопорная мафия. Штопорная Мафия. Блядь.
Нет ну конечно, у многих найдется, какой нибудь китайский блестящий уродец, сделанный из дряни. Блестящее такое гавно которое как то надо куда, то приладить и что, то там делать. Таинственные пассы. Ребзя на хрен этот контрофакт.
Это Сталинский штопор чувак. Сказал мне злодей с рынка. У него с обратной стороны пальто весели штопора ужасающих видов и в тоже время спиральной гармонии. Галактическая бесконечность. Ключ от всех дверей.
Я долго выходил на него. Мне не верили. Подозревали в чём то. Но после того как я купил пули, нюхательный табак, пряжку австрийского ремня и старинную табличку с эротической надписью. Оттянуть и повернуть через ять. Меня вывели на этого дядьку. Дядька имел не преступный вид Венецианского дофина. И разговаривал со мной с презрением.
Штопор Сталина невозможно сломать. Его можно только уничтожить, сбросив в доменную печь мартеновских цехов Магнитки. Они выковывались из штыков, согнувшихся о сердца большевиков. Вы видели плачущих большевиков? Я нет. Вот такие у них сердца. Поэтому штопора Сталина бессмертны.
Триста рублей за один. Два за пятьсот. Я купил. А куда деваться?



Ну, должен появиться в камин ведь да?
Вот он. Уже сел рядом.
Печи и камины были В КАЖДОЙ квартире Питера, но зачем то были снесены. Зачем бог их знает.
Первый свой камин я увидел в кино про Шерлока Холмса. Я прятался в детские ладошки от страха. Фильм про змею. Обосраться можно. Ити её мать. Пестрая лента. Шерлок Холмс. Джентльмены, крутая комната, ликеры, беседы. И камин горит.
КАМИИИН.
Я ЕГО ХОТЕЛ. Возьму и сделаю! А что имею право. Стал стучать по стенам. Стены мне стучали в ответ. А потом думаю, что я тут туплю. Позову дядю Толю. Он тут в блокаду был маленьким. Дядя Толя как Вий. Зайдя в комнату, сразу сказал.
---- Тут он. Ткнул пальцем в стену. И зачем то добавил Хер собачий. Видать, что- то вспомнил.
----Тут он был, помню. Только не камин говорит, а печь голландская. Сняли обои. Нашли дымоход. Газеты подожги, сунули, там аж загудело все. И остатки газеты улетели. Во как. Тяга хорошая. Ну и стали строить. Неделю всё это заняло.
Какие то кирпичи. ВАННЫ С ГЛИНОЙ. Глина. Двадцать первый век же. Нельзя без глины.
Вот так мне сказали.
А я только ремонт закончил окна пластиковые вставил. Паркет снял. Подоконники. И старые рамы. Короче гора дров. Ух, и дорвался же я тогда. Недели две полыхал пожарище. Стена была вся такая. Хоть блины на ней жарь.
Паркет кстати так себе дрова. Если честно просто хуета какая та. Гонору то, ё моё.
-Я паркет - ёптыть! По мне такие люди ходили. В рот мне ноги.
А вот огня мало даёт. Понты одни.
А потом инспектор пришёл пожарный по фамилии Счастливая. Соседка с верху стуканула. Типа её жарко.
Соседка, каким то образом узнала мой телефон и с фирменным питерским маразмам и стилем наговаривала мне на автоответчик. -- ----Гагарин. Чтоб ты сдох. (пауза) Сука (это шепотом)
Со своими огромными холодными яйцами. (Пауза) Чтоб у тебя хуй на лбу вырос. А потом интимным шёпотом.
- Погаси камин тварь. Шипение связи и гудки.
Булгаковщина какая то прости господи. Жена была не довольна. И как то смотрела на меня с вопросом.
И причём тут твои яйца? Откуда она про твои яйца, что -то знает? Скажжжи.
Я жалко и глупо оправдывался. И чувствовал себя дураком.


----Что это у вас тут?
Этот вопрос мне задала уже через дверь тётя в погонах.

----А вот каминчик говорю.
----С чего это вы его топите?
----Да вот захотелось, говорю.
---Не имеете право.
--- С какого перепуга то. Вот комната моя вот камин в комнате моей
.--- Ну, типа нельзя говорит, так как строение должно быть только в два этажа.
Я говорю
-Ну вот.
--- Что ну вот?
--- Я на четвертом, а этажей в доме пять. Так что всё сходиться. Над камином как раз один этаж с запасом даже.
---- Что ты меня путаешь. По инструкции строение с печным отоплением должно быть не выше двух этажей.
----По чьей инструкции спрашиваю.
--- Нашей.
---Вот и стройте сами по своей инструкции.
---- Короче -----такая говорит, ----давай проще сделаем, ты вызовешь трубочистов, они тебе всё посмотрят и бумагу дадут, а я буду раз в год приходить и штрафовать на пятьсот рублей. И все довольны.
Ну как бы да. И на этом все формальности кончились. Согласитесь нормально всё устроилось. Так я его и узаконил.
Да дурь, какая - то если разобраться. Дом, в конструкции которого заложено печное отопление и большую часть своей домовой жизни спокойненько попыхивал дымком, а теперь вдруг нельзя.
Скажите, пожалуйста. Да и как запретить то мне палить его. Я дома заперся. Ни кому не мешаю. Дыма нет.
Правда, один раз я по пьяни линолеума целый рулон спалил средь бела дня. Тут да каюсь. Начудил. Пожарники кстати с баграми мигом приехали. Я чуть не обделался от страху, когда они в окно постучали. Четвертого этажа. Но ничего не сделали. Так пожурили и хохотальник обещали разбить, если ещё раз линолиум буду топить.
Нет теперь ни-ни.
Иду я обычно домой проходными дворами. Вот брусок. Тут стул сломанный.
-Пардон - сказали из тёмной ниши. Бомж там.
- Ничего, ничего не беспокойтесь, какайте на здоровье. Бац подоконник. Стропила. Этим доскам больше ста лет. А деревьям, из которых эти доски сделаны вообще лет двести. Представьте и сейчас в ближайшую пятницу я их буду жечь, и они сгорят. Отдавая мне, тепло десятков рук, которые эту древесину заготавливали сто-пятьдесят - двести лет назад. В трубу уйдёт дым из того воздуха которое было втянуто этим деревом ещё тогда когда жили цари и не было машин и самолётов. Серебреный век России будет подниматься к звёздам.
Так к пятнице и собираются дровишки. Чего их покупать то? А мусор я вообще перестал выносить. Всё что не нужно. Пыль с пылесоса, целлофан, очистки всё в топку. Коты насрали? Туда же. Бутылки от минеральной воды и пива. Всё горит. Раз в месяц ведро золы вынесешь на газончик. Под липку на газончик. Пусть растет родная. Да и под хлеба тоже нужны удобрения.
Всё горит, а тяга такая, что ну почти сопли из ноздрей высасывает, если рядом сидишь.
Каминчик мой любимый. Особенно кайфушка проявляется с октября по февраль. Придешь такой домой в пятницу. Скинишь тяжёлую одежду и скажешь себе.
Пора. Вытаскиваешь из холодильника пиво. Пиво сейчас барахло.
Барахло! И с этим надо, что - то делать. Как без пива?
Спасаюсь от глобализации так. Открываю пиво и мелко режу корень имбиря мелкой стружкой. И туда в пиво. Пиво начинает пузыриться и шипеть.
Закрывать нельзя. Ебанёт. Пениться такое. Готовиться. И что вы думаете? Готово через пятнадцать минут. Имбирное пиво. Просто и быстро. Это то, что лохам в пивных барах втюхивают по двести пятьдесят рублей за кружку.
И щуку. Или воблу. А как же. А то и щуку с воблой.
Я чемпион мира по чистке сухой рыбы. Отрываешь голову и чулком чешую в четыре движения. За нижний плавник дёрг. Требуха. Хвать и всё. Рёбрышки два листочка. Сама рыба и икра.
Искусство - упражнениями достигается. Всё это рядышком к пиву. Сейчас всё будет.
А что на ужин то? Как что. Такой ужин и без мяса?
Да никогда. Это свинина. Три куска здоровенных в маринаде.
Я когда был маленький, меня постоянно кормили варёными ушами свиными и хвостом тоже свиным, а лакомство пяточёк был варёный. Как же мне это нравилось. Вкус детства. Наверно, из- за этого и кости крепкие. По разу только и ломал. Уши то потрескай. И хвосты.
Чудовищно вкусно. И недавно вот впервые задумался. Что свинья то это нечто большее. А не пятак, уши и хвост. И получается, что когда я наслаждался этими ништяками. Кто - то ел всю остальную свинку. Только без ушей и пяточка. Он может тоже задумывался обо мне. Эй, где ты друг мой? Давай меняться впечатлениями?
Эх, а дальше у нас что? Аджика домашняя с хреном. Или вот куриные крылышки в том же. И всё это вот сейчас на доске лежит. Ждёт. Чего? Как чего? Главного.
Огня.
В камине лежит уже всё. Кровать деревянная поломанная. Стул. Куски ДСП. Кошачий кизяк. Пакет с бычками друга Беримора. Картофельные очистки. Спитый чай и кофе. Прилипший к кирпичной кладке гандон. Иногда пустой. Срез жизни за месяц.
Три четыре нормальных доски рядом лежат.
Им потом. Что бы угли чистые были. Газеты фантики, какие то. Трихомудия вообщем всякая. Чирк спичечкой. Бумажонка, какая нибудь так задумчиво по чернеет. Огонёк такой тихонечко так вытягивается вглубь. Кукожит целлофан, коснувшись его. Шёлк что- то там. Бац, старая пластмассовая бутылка перекатилась Главное пробку скрутить, а то жахнет. И заурчал огонёк, заурчал.
Хорошо.
Эти мгновения я с ним. С камином. Сижу рядом, смотрю. Как ребёнок. Завораживает. Не отпускает. Да и не хочется ни чего, ни куда. Мне иногда вообще кажется, что когда меня не было дома. Камин сходил с моей фотографией куда- то и приворожил меня.
Ну да ладно, а то ноги затекли. Я беру чайник. Есть тут у меня один. Латунный. Как у красноармейца Сухова. Выбулькиваю туда болгарское вино полусладкое. Коробку от вина в камин же. Там благодарно принимают. Уже ДСП нормально так там жгёт. От него хороший жар и мало дыма. Жар прямо в стенки камина уходит. Накаляет.
Вообще вот это предупреждение против ДСП. Я вообще считаю, что это брикеты будущего. Их полно везде. Влаги в них нет. Пропитаны составом там, каким то огнеопасным. Ну, нормально же горит.
Ну, вот что я там дальше то? А ну да вино. В чайник и туда к огоньку. Это глинтвейн. Будет. Всё что там требуется, всыплю, потом как закипит.
Какое вино, а пиво? Пиво это вначале. Глинтвейн потом. Вино на пиво это диво, а вот пиво на вино это дерьмо. Так что не надо мне тут. ХеХе. Правила знаю.
Ну, всё уже вроде. ДСП лавой остывающей лежит. Чайник вскипел и всё туда всыпано. Пора экологические чистые доски. Камин вообще пуст. Даже не вериться, что куча гамна всякого двадцать минут назад ещё была.
Три бруска деревянных. Хоп туда. Непременно три. Меньше не тот эффект а больше смысла нет.
Вот это уже для мяса. Согласитесь всё по науке. Все смолы от ДСП уже давно к звёздам полетели, а тут ещё и доски последние остатки чего либо выжгут.
Ждём. Сидим.
В принципе уже можно причастится. Наливаем пиво в кружку глиняную. Как без кружки? Лёгкий запах имбиря от пены. Настоялось уже. И щуку. Пора. Жуешь, её родную. Дёсна и нёбо просаливаешь. Жмуришься от жара огня. Пена села. Доливаем. И ещё рыбы. Икорки. Пластилином по зубам. Солёная страсть. Вот пора. Тушить соль. Первые глотки горной рекой по пустыне высохшей.
Ухтыжебаныйтынахуй.
И опять рыбки. И рекой по ней опять. Уххххх. И сразу в кружку долить. Эхххх. Хорошо же.
Ах, как хорошо. В это время пришло время второй части балета. Я достаю виниловую пластинку. Кому сейчас повезёт? Дорсу повезло. И ставлю на винилпроигрыватель фирмы Ватсон. Так себе вертуха но название в тему.
Дождём наполняется комната с винила, а с камина треском. Я ставлю мясо. Мягкие лапти влажно на решётку. Прижимаю. Ставлю.
Вот пища мужчины. Огонь и мясо. У меня реальная кочерга. У неё как у шпаги эфес. Что бы руку не обжигать. На руках перчатки из замши. По той же причине.
Иногда я мясо жарю на шпагах. Но это понты. Так, тёлок удивить. Неудобно. Решётка это гениально. Положил, захлопнул и на огонь. Жарю, рыба уже не важна, так как была несколько минут назад. Просто пиво. Кружечку. Рыбу на хуй. Главное что бы огонь не вспыхивал. А он и не вспыхивает.
Лохи льют воду на угли. И паром всё теряют и жар и запах. Нет не так. Секретом сейчас в вас кину. Соль. Крупная пищевая соль. Просто киньте на угли и огонь погас. Огонь уйдёт.
Переворачивай. Перевернул и так три раза. Бруски мяса. Сочиться жизнью. О боже этот вампирский сок и запах по комнате.
Я варвар. На стол. Нет тарелки. Только доска. У меня для этого доска. Я беру десантный штык нож. Открываю аджику. Зеленые лук. И пластую всё быстро на большие с сигаретную пачку куски. Накалываю. Ем. О боже.
Взрыв вкуса. Святые мгновение.
Нет бога.
Как можно иначе. Какие на хрен пельмени. Сосиски и сардельки. О чём вы?.
Ты. Огонь и мясо.
И. Второй кусок не замедлительно. И третий с аджичкой. Вот и глинтвейна очередь. И тёплый сладковато-тёрпкий шар по жареному послевкусию туда. В самую душу. И почти сразу же по жилам и венам. Силой и радостью.
Я не знаю как излечивать алкоголизм ,но согласитесь, умею им наслаждаться.
Радуюсь. Здорово же что сорок с лишним лет назад родился я, а не какой- нибудь гад. А ведь мог.
Просто радуюсь тому, что в Питере живу. Радуюсь тому, что дочь выросла уже, а я ещё сам хоть куда. Радуюсь сам, что я мужик, а мужиком быть классно. Можно руку об щетину почесать. Можно соплю о носок вытереть. Можно в раковину нассать. Рад, что со всем бабьём своим развязался на конец то. Всё же подумалось что не плохо бы и бабу.
Но я сильнее этого. Да и вообще я бы рад потерять голову, но к счастью она крепко прибита опытом.
Как говорил мой приятель Вова Колыма – Этой мазью я больше не мажусь.

Вокруг Преображенского собора обрезали двухсотлетние липы и дубы. Прямо за пушками. Здоровые куски сучьев. Стволы от них же. Дубовые чурбаки. И я это всё на саночках домой перетаскал. Ну а что. Пусть камин удивиться. Настоящие дрова. Фига он, когда их видел. ДРОВА.
Положил три таких чурбана на старые угли. От ДСП.
Ну, а те такие гореть не стали. Я же их не раскалываю. Прямо с корой.
А где? Где тут топором махать? На улицу выйдешь, так в милицию заметут. А дома раз шарахнешь, вся квартира трясётся.
Короче и так сгорят.
Они и тлели. Три дня. Вроде и огонь нет, нет, да и проскальзывал, но в тоже время и не горели. Потрескивало там что. Шипело.
Я понял тогда, что в Питере не было одиноких людей. Зимой. Если камин есть, конечно. Или печка.
Ты один вроде, но рядом кто - то ещё. Шипит, потрескивает, как то подсвистывает. Есть ещё кто. Кто- то свой.
Маленький невидимый друг.
А тут вино решил попить на второй день этих чурбаков. Они ужались, конечно. Меньше стали. Но сидят. Шипят. Пахнут.
И я пошёл на улицу. За винищем и сыром. Захотелось потанцевать голым дома. А напротив моего подъезда с той стороны дороги стояла парочка. Старичок и старушка. Как в сказке. И смотрят на крышу мою. И такие лица у них. Не здешние. Как будто где то музыку услышали и пьют её.
Дым же в Питере почти не виден. Он, как только вылетит и сразу ветер его в клочки без следа. Дым да - но запах. Запах, какими то невероятными турбулентностями и петлями ходит по улице.
Запах очага. Запах камина и настоящих дров.
И, боже мой, я увидел, что только что на моих глазах эти вот старички перенеслись к себе туда. В их счастье. Там где жили они и были молоды.
Смелы и дерзки. Где они белозубо хохотали и верили, надеялись. Смеялись и любили. Где этот старичок в тенеске со шнуровкой на груди с выгоревшими волосами на голове бежал с этой веселой девушкой от майского грома. Или в овчинном тулупе он, а она замотанная в серый платок целовались, где то здесь может быть даже в моём подъезде. Её сочные комсомольские груди он целовал своими комсомольскими губами.
А она смотрела на него сверху так. И прижимала. Полынная горечь сосков и сладость.
Ну не было у этих людей и десятой части того что есть сейчас у нас. Но уверен я был, что из всех желаний, что предложили бы им. Они бы не мига не сомневались.
И выбрали бы то и туда - где был бы этот дым.
Из трубы шёл запах Петербурга той поры. Поры юности города. И их юности. Я подумал, а какой запах моей юности?
Запах города, в котором я родился и вырос. Я тщетно вспоминал и не мог. У меня не было запаха моего города. А у них был.
Они стояли и чувствовали этот дым. И он был им приятней запаха самых лучших и дорогих духов на земле.
Такой вот мой дом. И мой камин. И дубы с Преображенского собора.