Антон Максимович : Тяга к прекрасному

По приезду в Москву, Антон Максимович непременно оповестил своих родных и близких о своем прибытии. И затем, как человек, имеющий в душе хоть и едва проросшее, но все ж зерно культуры, он не смог отказать себе в удовольствии, и тот час отправился в филиал Третьяковки на выставку, приуроченную к 150 летнему юбилею выдающегося русского художника Валентина Александровича Серова. Вокруг филиала Третьяковки намело много снега, покалывал зимний морозец, Антон Максимович смиренно стоял в очереди за билетом на выставку, его окружали приятные незнакомые люди. Но хоть они были и незнакомы ему, всех их, несмотря на мороз, объединяла необъяснимая тяга к прекрасному. Как выяснится позже, такой интерес был сравним с тем, какой наблюдается при показе мощей святых в храмах. Неподалеку от очереди, через некоторое время сотрудники МЧС развернули несколько полевых кухонь. Часть очереди, забыв о прекрасном, переметнулась за гречневой кашей с тушенкой, а также горячим чаем. В связи с чем, Антон Максимович оказался ближе к заветной цели. У него зазвонил телефон.
- Алло, слушаю вас, кто это? – произнес Антон Максимович. Телефонный аппарат был у него для этой поездки временный и номера звонивших абонентов были ему порой незнакомы.
- Антон Максимович! Это мы Михаил и… Дмитрий. Мы так рады, что ты приехал! Мы так обрадованы, что с самого утра решили напиться водки. Да, да! Водки! И сейчас мы уже на Пушкинской, в стоячке около кинотеатра. Непременно приезжай к нам, у нас полный запотевший графинчик, в карманах шуршат купюры, а на столе стоит полная рюмка для тебя.
- Но друзья, позвольте… я не могу. Я сейчас иду на выставку Валентина Серова. Может быть наоборот вы, измените своим планам и приедете ко мне? Я как раз стою в очереди за билетом, могу взять и на вас.
- Эээ… раздалось задумчиво из трубки. И Антон Максимович сразу понял сомнения своего друга Михаила, и мысленно перенесся двумя годами ранее в Амстердам. В те дни в Голландии, Антон Максимович имел неосторожность затащить своего товарища в музей Винсента Ван Гога. В ближайшем от музея магазине Coffeeshop, Антон Максимович приобрел амстердамский сувенир - магические грибы и уже на входе его неумолимо накрыло. Сначала возникло ощущение некоторого нарушения тока времени, время как бы замедлилось, растянулось. Затем цвета вокруг стали чрезвычайно яркими и насыщенными, начали «оживать». Уже на входе музея, он испытал внутреннее персональное переживание опыта постижения истинной природы человека через достижение «состояния одной мысли». Краска буквально лилась с полотен, персонажи на картинах становились трехмерными и оживали. А Михаил тем временем, не был так восторжен, скорее был скептичен (он натер себе ноги). Михаил сел в первом зале среди мрачных полотен нюэнского периода, а если быть точнее, то напротив картины Винсента Ван Гога – «Едоки картофеля». Уныло глядя на полотно, он поедал (держа за хвост) маринованную балтийскую селедку, приправленную репчатым луком. Антон Максимович под воздействием псилоцибина наблюдал, как Михаил запрокинув голову, широко открывал рот и опускал в него селедку, да, да, прямо целиком! Персонажи на полотне, тем временем не отставали от Михаила. Люди поедали свой картофель при свете лампы, теми же руками, которые они протягивали к блюду, ранее они копали землю; таким образом, полотно красноречиво говорило о тяжелом труде и о том, что персонажи честно заработали свою еду. Тут стоит отметить, что более активные мужчины в очереди, тем временем выломали входные двери в филиал Третьяковки, очередь пошла быстрее. Что вывело Антон Максимовича из нидерландских воспоминаний. Сдав в гардеробе свое пальто, он удачно присоединился к группе молоденьких студенток и с большим трепетом внимал экскурсоводу.
- Уже в ранних своих работах Валентин Серов ярко раскрыл свое дарование живописца, создав ряд великолепных полотен. Его картины «Девочка с персиками» и «Девушка, освещенная солнцем» стали свежим и исключительно сильным словом в изобразительном искусстве. При их написании художник искал новые, собственные приемы передачи света и тени, стремился к максимальному сохранению свежести красок «при полной законченности, как у старых мастеров». Оба портрета несут на себе печать романтической одухотворенности, особой возвышенной поэтичности, подчеркнутой ясной и чистой цветовой гаммой. Зазвонил телефон.
- Алло, слушаю вас, кто это?
- Антон Максимович! Это я Дмитрий и… Михаил. Мы тут это… взяли еще по триста и у нас, роллы! Приезжай. Мы в стоячке на Пушкинской. Сударь, ждем.
- Но друзья, помилуйте, какие роллы?
- Антон Максимович, чудак-человек! Обычные традиционные роллы – макидзуси, скрученные при помощи бамбуковой циновки в цилиндрическую форму с микаяновской сосиской внутри и разрезанные на дольки.
- Я не могу, я совершенно не могу себе этого позволить. Я у Валентина Серова. Приношу извинения, но, увы, я не смогу.
- Давай дружище, э, да как же так? Приезжай, роллы. Мы на Пушкинской, мы ждем тебя в стоячке!
- С годами менялась не только художественная манера Валентина Александровича, все сильнее тяготевшего к импрессионизму и модернизму, но и его мироощущение. Все меньше оставалось в живописце той былой юношеской радости, с которой он создавал свои ранние произведения.