Косовская Мария : Дядя Ай-я-яй

- У тебя красивые волосы, - говорил он, убирая с ее лица прядь за ухо. – Но их надо подстричь. Сделать тебе какую-то современную прическу, которая подойдет к твоему милому личику, – он притянул Катю, усадил ее к себе на колено. - Мы отведем тебя в лучшую парикмахерскую, где на компьютере тебе подберут прическу. Видела когда-нибудь такое?
- Нет, - она испуганно подчинялась и села, но не в полный вес, чтобы не показаться слишком тяжелой. К тому же коленка у него оказалась острой и сидеть было больно.
- Купим тебе новую одежду. Все новое. Версаче, Дольче Габанна, Луи Витон. Что тебе нравится?
Он слегка отстранился, рассматривая ее лицо, и вдруг приблизился и шумно вдохнул, будто понюхал ее горящие щеки и слегка влажную от волнения шею.
– Глупышка, ты же не знаешь этого всего. Ничего, скоро ты обо всем узнаешь. Ты станешь королевой светских раутов, звездой закрытых вечеринок. Ты достойно самого лучшего. Господи, как же ты пахнешь, я с ума схожу. Можно я тебя поцелую?
Катя кивнула, и он впился в нее губами. Она тихо ахнула, откинулась, он подхватил ее и положил на кровать.

Катя находилась в какой-то горячке. Хотя она была возбуждена и захвачена всем происходящим, мысли, которые не прерывались даже в самые эмоциональные моменты ее жизни, как назойливое радио комментировали ситуацию.

«Он такой красивый. И богатый. Неужели? Неужели мне удалось? Я смогу быть с человеком, который мне нравится, которого я даже смогу, может быть, любить, и быть при этом богатой. Но я буду с ним не из-за его денег, нет! Не только, по крайней мере».

Она вспомнила, как отдалась Самсону Семеновичу, этому отвратительному толстому карлику, директору ресторана. Кате очень нужна была эта работа, ведь ее никуда не хотели брать. Оказывается, даже официанткам нужен опыт. А где его взять, если тебе всего восемнадцать лет? Слишком юная – вот ее недостаток. Такую могут только пожалеть. Одна в большом городе, в студенческой общаге, родители почти не дают денег, у самих нет, присылают каждый месяц мешок картошки, квашенную капусту, маринованные огурцы и пятитысячную купюру, спрятанную под банки. Разве можно на это жить? Катя должна работать.
Когда она сидела в обитом деревом кабинета и смотрела на карикатурного человека, широкоплечего, в квадратных модно мерцающих очках, который болтал короткими ножками в своем кожаном глубоком кресле и рассматривал ее, как товар, Кате сложно было удержаться от смеха. Это потом она узнала, что Самсон Семенович - бывший штангист, растолстевший, как это бывает после ухода из большого спорта. Его внешний вид был настолько нелеп, что Катя не могла воспринимать его серьезно. Но он важничал, делал строгий вид, задавал ей какие-то дурацкие вопросы и в конце концов взял ее на испытательный срок.

Впрочем, уже на следующий день Самсон Семенович пригласил Катю в ресторан есть суши. Катя никогда не пробовала суш. Она мучилась от стыда, ей казалось, что все на нее смотрят. Она попыталась ухватить ускользающий комок риса палочками, в конце концов, так и осталась голодной. Зато напилась саке, и Самсону Семеновичу пришлось ее почти нести на руках к машине. Потом Катя помнила смутно, даже не могла точно сказать, было это или нет. Он привез ее в какую-то маленькую темную квартиру, велел подмыться и лечь г на кровать. А потом… Она даже не почувствовала ничего, слышала только какое-то пыхтение там, между ее ног, пока рассматривала красивый, очень ровный перламутровый потолок. После Самсон Семенович сунул ей в ладонь двадцать долларов и отправил на такси домой. На следующий день при всем коллективе, слегка перебарщивая с торжественностью, он сказал, что Катя принята на работу и с этого дня ей будут платить оклад и делить на нее чаевые.

Был еще Серега, который, кажется, действительно ее любил. Он возил ее на машине в институт и обратно, приносил в пакетах еду из дорогого супермаркета через дорогу, и даже подарил ей цветок в горшке, который распустился и своим огромным красным жерлом напоминал Кате, что она обязана после всего этого Сереге дать. Его худое тело, остренькое крысиное лицо и маленькие глазки, которыми он смотрел на нее влюбленно и преданно – все это вызывало в ней отвращение. Зато Серега хотел о ней заботится, ее защищать, и он был вполне даже богатым, жил в хорошей съемной квартире, ездил на БМВ, носил черные очки Прада. Но Катя не смогла себя пересилить. Она сказала ему, прости, я тебя не люблю и не полюблю никогда, наверно.

Катя, в прочем, еще никого и не когда не любила. Она даже не верила в эту самую любовь. Год назад, то есть в последнем классе, она была влюблена во Влада. Они встречались целый год, целовались до умопомрачения: в подвале зимой, летом – в парке, несколько раз он даже трогал ее грудь. Потом оба поступили в институт в Москве, и в общаге Катя ему отдалась. Это оказалось неприятно и до смешного нелепо. Когда он делал это, становился похож на теленка: вытянутое дебильное лицо, приоткрытый рот, который тянется к ней слепыми губами – это вызывало в Кате брезгливость. Катя разлюбила Влада.

Был еще мужик из клуба Манхеттен. Пьяный, с кустистыми бровями и холеным избалованным лицом, он поманил ее пальцем к себе за столик. Она стояла в толпе бедных студентов, которые пускали в клуб по флаерам. Мужик предложил Кате сесть и угостил коктейлем «Пина Коллада». «Дам тебе 300 долларов, если поедешь со мной», - сказал он. Она поехала. Как напуганный зверек Катя пряталась в глубокое кожаное кресло гостиничного номера и ела виноград с золотого подноса, пока он принимал душ. Виноград был крупный, дорогой. Она такого себе не покупала и старалась наесться впрок. Мужик зашел в комнату в халате, распаренный и, казалось, еще более пьяный. «Иди ко мне», - сказал он. Она подошла, встала перед ним и зажмурилась. Он усадил ее на кровать, начал мокро целовать в лицо и шею, но она уворачивалась и попискивала, и как-то вся задеревенев от ужаса. Мужик все понял про нее, выматерился и отвернулся спать. Катя же сидела всю ночь в кресле, смотрела клипы на МУЗ ТВ и доедала фрукты. Утром мужик велел своему шоферу отвезти ее домой. Перед тем, как выйти за дверь, Катя испуганно спросила:
- А деньги?
Мужик кисло усмехнулся, достал кошелек и вытащил 200 баксов.
- Хватит с тебя, - сказал он. - Ты и этого не заработала.

Катя купила себе все новое: куртку, сапоги, длинную юбку с разрезом. В новой одежде она казалась себе певицей Мадонной: блондинка с детским лицом, черный цвет и заклепки. Но он говорит, надо сменить одежду.

Впрочем, он же не видел этот наряд на Кате, только официантскую форму в ресторане, где они познакомились, и этот страшный леопардовый халат, в котором она сейчас.
- Давай его снимем с тебя? – горячо шептал он в ее ухо.
- Не надо, - Катя стеснялась, - мне надо в душ.
- Я хочу тебя прямо так. Не волнуйся, расслабься, ты прекрасна, ты просто великолепна. Даже в этих ужасных трусах.

Пока он стягивал их с нее, она вспомнила, как увидела его вчера за столиком в ресторане. Это был красавчик, лощеный, ухоженный, с гладко уложенными блестящими волосами. У него даже был маникюр – прозрачный мерцающий лак покрывал ногти. Катю это так удивило, что она сразу же, едва он сказал: «Ты прекрасна! Дай мне свой телефон», написала номер в блокноте и вырвала для него листок. Сегодня он позвонил и уже через полчаса к ней приехал, она даже не успела испугаться, что такой красивый и ухоженный тип окажется у нее в общаге.

Он казался пришельцем из другого мира в ее обшарпанной комнате: симметричное белое лицо, тонкие нервные губы, уши заостренные как у вампира и черные, гипнотизирующие глаза. Катя совсем потеряла волю. Он делал с ней что хотел, поворачивая ее то так то эдак, и шептал свои сладким голосом: «У тебя будет все, я тебе клянусь. Жемчуга, меха, яхта, свой салон красоты, если захочешь. Ты ведь хочешь? Да? О! Я знаю все твои желания, вижу тебя насквозь, о, как насквозь я тебя чувствую, моя сладенькая, моя маленькая девочка, как же хорошо тебя… »

Вскоре все было кончено. Катя не почувствовала ничего, как не чувствовала ничего раньше. Только неловкость и холодная липкая мокрота. Он, казалось, тоже испытал что-то подобное, потому что быстро натянул джинсы, одернул свой тонкий кашемировый свитер и сказал:
- У меня сейчас деловая встреча тут недалеко. Я уеду на двадцать минут буквально.
Катя кивнула.
- Слушай, малыш, у тебя есть деньги? Я забыл портмоне дома, а мне нужно сейчас долг отдать, десять тысяч. Я верну тебе через пол часа. Ладно?
- Да, конечно.
- Ты моя умница. Собирайся пока, я тебя заберу и поедем, как и обещал, в парикмахерскую, а потом купим чего-нибудь из одежды.

Катя взяла с полки жестяную коробку из под печенья, в которой хранила свои дешевые побрякушки и деньги. У нее была только тысяча пятьсот рублей. Катя протянула ему все.
- У тебя ничего больше не осталось? – строго спросил он.
- Нет.
Он тревожно цокнул языком, жалостливо посмотрел на нее и вернул пять сотен.
- На, возьми. Мне вполне хватит тысячи. Пока, - он поцеловал ее в губы и ушел.

Она бросилась к окну, чтобы увидеть, как он садится в свою машину. Катя уже все поняла, но еще не хотела себе признаться. Из-за деревьев было не видно машин, припаркованных у общаги. Катя села на кровать, обняла колени и начала ждать.

Она ждала пол часа, час, два. Уже темнело. Было очевидно, что он не придет. Катя продолжала ждать. На нее наваливалось тупое бессильное отчаяние, от которого становилось горько во рту. В два часа ночи, сидя в той же позе и пялясь в темноту, она начала покачиваться и тихонько завыла. В ее памяти всплыло далекое воспоминание из детства: злое лицо мамы склоняется над ней и кричит: «Нельзя ходить с чужим дядей! Дядя Ай-я-яй! Ты меня поняла? Ай-я-яй дядя!»
И мамина ладонь больно бьет ее по щеке.