отец Онаний : у попа была собака, он ее любил...

у попа была собака, он ее любил...

У нашего попа- отца Геннадия была "шестерка" и любил он её, крепко выпить и завалиться в таком состоянии к симпатичным грешницам. В округе все знали про далеко не святую сущность помазанника Божьего. Уже ни единожды отца Геннадия тормозили сотрудники ГИБДД. И на вопрос:"отец Геннадий, вы сколько выпили?". Получали взрыв проклятий угрозы быть преданными анафеме прямо на этом самом месте. Однажды, правда, отца всё-таки силой приволокли в отделение. Там бич божий выдал такую апокалипсическую тираду в отношении не только задержавших его сотрудников, но и всего руководства РОВД. Потом как-то резко обмяк, и, крякнув, промямлил:" бес попутал".
Вторая страсть отца Геннадия- бабы. Ох, уж эти грешницы, черт их дери! Всегда найдутся паршивые овцы в любом стаде. Так его и застукала матушка Евдокия в объятиях бестий, изливающих елей своих чар в раскрасневшиеся уши горе-праведника. Под руку матушке попалось небольшое оцинкованное ведерко и отец был бит прямо на глазах всех страждущих чуда. И чудо свершилось, с точностью да наоборот- через пару дней матушку хватил удар. Не выдержало слабое сердце. Померла матушка Евдокия.
Остался отец Геннадий с двумя дочерьми- Марией и Надеждой. Дочери еще только-только школу закончили, не успели на ноги крепко встать. Обе не замужние. Почернел отец Геннадий после смерти жены. Сначала пил две недели по-черному. Всё вспомнилось ему. И Афганистан, где попав в душманском кишлаке в засаду взмолился он, молодой солдатик, "Господи, спаси и сохрани мя, выживу, всю жизнь только тебе служить буду". И выжил, сжалился Господь, один он уцелел в той мясорубке, чуть головой не тронулся. До самого дембеля почти не разговаривал. Замкнулся в себе. Все удивлялись, как так, взвод полег, а на нем ни царапины, только легкая контузия. Повезло пацану, даже орденом наградили позже. А он из армии вернулся, тельник сменил на черное рубище. И всё было как должно было быть. Только не всех бесов из него война и та клятва вытравили. Стал припивать да погуливать. Сначала в тихую. А потом уже особо не стеснялся. Мол, печатью десницы божьей отмечен, что хочу, то ворочу. На всё воля Господня.
После смерти матушки Евдокии, видя как упивается он горем, предложили отцу Геннадию в Епархии место в сельском храме, там потише, прихожан мало, душе спокойнее будет восстанавливаться. Отказался. Здесь привычнее, роднее. Как от пьянки отошел, весь сброд прежний разогнал. Стало быть надо начинать жить по-новому, дочерей на ноги поднимать. Горе- ноша тяжелая, а когда в работе да с молитвой, то и уксус слаще становится.
Блядям раз и навсегда был дан отворот-поворот, хоть и наведывались они в церковь по своим делам грешным. Машину продал. А на вырученные деньги купил досок- давно надо было крышу залатать. Стройматериалы нынче дорогие, так что с продажи "шестерки" в аккурат хватило на недорогой лес для обшивки. Занимал себя как мог. От рассвета до заката. Всё с молитвой, всё простить себе не мог смерти Евдокии, до гроба крест теперь носить. Почернел пуще прежнего, кудлатый стал, как пёс бездомный. Так еще протянул около трех лет, пока случайно с лесов не упал. Упал, да на кучу кирпичей. В больнице долго пробултыхался. Не спасли. Помер отец Геннадий. А в церковь прислали нового попа. Молодого, почти безусого. Его Андрюшкой кличут. Язык не поворачивается отцом Андреем называть. Так, не священнослужитель, а бестолочь в рясе, прости Господи. Но в небесной канцелярии о демократии не слыхивали, кого дали- на того и молимся.