Доктор Просекос : Альтернативные достопримечательности Киева

В "Под копирку"

В журнале "Нешионал джиогрэфик трэвеллер" вышла такая моя статья. Кто интересуется - вот.

Фаст-дриньки

- Да сдался он вам, этот музей Булгакова? Хорошее, конечно, место, но ведь какая попса - каждый дурак туда ходит. Это все равно что в Египте на верблюде кататься. Давайте я вам покажу другой, неизвестный большинству людей Киев. Поверьте, будет что перед смертью вспоминать, - ответил на наш вопрос о том, как пройти к дому-музею Булгакова Игорь. Наш новый знакомый, которого мы встретили на Андреевском спуске, представился альтернативным гидом по Киеву. Предложение показалось сомнительным, поэтому мы, будучи людьми, склонными принимать все, что идет в разрез с мейн-стримом, согласились. И не пожалели.
Первое место, куда привел нас наш гид, был обычный гастроном в центре украинской столицы.
- Казалось бы, пустяк, а вот в Москве в магазинах водку и коньяк в стаканы не капают, - сказал Игорь, заказывая три по пятьдесят.
Действительно, это был заурядный гастроном. Единственное отличие от подобных заведений Москвы заключалось в том, что здесь торговали крепкими алкогольными напитками на разлив. Вокруг нас за столами стояло десятка полтора человек.
- Фаст-дриньк, - сказал Игорь.
- В смысле?
- Ну, знаете, есть фаст-фуды – предприятия быстрого питания. А весь Киев инкрустирован фаст-дриньками – местами, где можно запросто и моментально сменить одну реальность на другую. Причем все они очень недорогие. Но главное – это доброжелательный дух, царящий в них.
На протяжение следующих двух дней Игорь приложил все усилия к тому, чтобы мы удостоверились в правоте его слов. Я же понял вот что: альтернативные достопримечательности украинской столицы - фаст-дриньки, - это не только гастрономы, но и «ганделики», просто говоря, разливайки. Факт, конечно, сам по себе не удивителен, поражает то, что они встречаются здесь на каждом шагу, а также относительно высокое качество предлагаемого алкоголя. Причем хорошая водка и неплохой коньяк обходятся здесь, как минимум, раза в три дешевле, чем аналогичных заведениях Москвы. Но это еще пол-беды: здесь наливают на вокзалах, в кинотеатрах, переходах метро и даже в киосках, торгующих… шаурмой и хот-догами. Еще одна особенность фаст-дриньков: даже в самом облезлом из них можно выпить хорошего натурального кофе.
- Посетители наших фаст-дриньков - это не только спившиеся бедные люди – они чаще всего заказывают себе «обычную», самую дешевую водку и запивают ее полстаканом газировки. Большинство посетителей этих заведений – люди среднего достатка, - объясняет альтернативный гид. - Имеются здесь и яппи: эти, как правило, заглядывают сюда, прежде чем отправиться на ковер к начальству.
Игорь считает, что в последнее время власти пошли в наступление на фаст-дриньки – «геноцид, что поделаешь». Так, недавно в центре было закрыто два культовых места – кафе «Мамай» на пересечении улиц Крещатика и Прорезной (там, где когда-то «работал» Паниковский) и «Кулинария» на Майдане Незалежности. В свое время там собиралась вся киевская богема; сейчас один переделали в модный торговый центр, другой – в ресторан. Старый богемный дух все еще живет в «шайбе» - «ганделике», находящемся в «трубе» - подземном переходе на Майдане. Место не очень чистое, но им не брезгуют ни «раскрученные» литераторы, ни политологи, ни бизнесмены. Говорят, за качеством напитков в «шайбе» здесь до сих пор следит бывший директор заведения тетя Соня, живущая ныне в Нью-Йорке.
Причина того, что в Киеве так много фаст-дриньков и практически их полного отсутствия в Москве, заключается в области национального менталитета, считает Игорь. Во-первых, по Украине проходила черта оседлости, по эту сторону которой, как известно, жили евреи. Они-то и приучили посещать украинский народ кабаки.
- Конечно, для продажи алкоголя много ума не надо, но он нужен, чтобы при этом не спиться самим, - продолжает альтернативный экскурсовод. - Во-вторых, – вы, русские, в отличие от украинцев, не можете закладывать умеренно. Как правило, россиянин или по-свински пропивает последнюю рубаху, или уж пребывает в полном завязе – правильный и злой. А потому русские прячут от себя алкоголь. Себя боитесь. Мы же, украинцы, обычно меру знаем, поэтому нам не боимся пропустить чарочку-другую. Душевно, по-человечески.
Пока я думаю, обидеться или нет, Игорь показывает нам на Подоле булгаковские места. Но опять же места альтернативные, не музейные:
- Пожалуйста: церковь Николая Угодника, или, как это звучит по-украински, Мыколы Доброго. Она упоминается на первой странице «Белой гвардии» - правда, в описываемое время храм был во много раз больше. Здесь, по книге, отпевали мать Турбиных. Сейчас такое было бы невозможно.
- Почему?
- Мать Турбиных православная, а независимая Украина передала церковь греко-католической общине, униатам. Ничего не имею против них лично, но почему-то все дьяки этого храма, которых я знаю, а знаю я всех местных дьяков, имеют, как минимум, по две судимости… Давайте не будем заходить внутрь.
Вместо этого мы соглашаемся посетить еще одно альтернативное место, куда пробираемся подольскими двориками.
- Всем показывают дом-музей Булкакова на Андреевском, а ведь он жил там совсем недолго. Родился Михаил Афанасьевич здесь – на соседнем спуске, - говорит гид, показывая на улочку, уходящую вверх.
Я оглядываюсь и понимаю, что это место, где Булгаков появился на свет, полностью раздавлено украинским буржуазным национализмом: теперь здесь стоят шикарные особняки состоятельных людей. И, говорят, среди них есть дом, принадлежащий Юлии Тимошенко. Впрочем, я такого наслушался об этой барышне за три дня пребывания в Киеве…

Заклятое место

Вечером, гуляя по одному из многочисленных городских парков, раскинувшемся на днепровских кручах, мы как-то незаметно оказываемся в ложбине, находящейся между двумя возвышенностями.
- Это Зеленый театр! - торжественно объявляет он. – Сюда вас точно ни один экскурсовод не привдет, кроме меня.
Не знаю, что мы должны были испытывать или делать вид, что испытываем, но так называемый Зеленый театр на меня не произвел никакого впечатления. Собственно говоря, и театра-то там не было, только груда развалин.
- В средние века здесь был женский монастырь. И вот одна молодая монашка как-то забеременела и, скрывая свой грех, убила своего ребенка. С тех пор в этом месте поселилось проклятье, - рассказывает Игорь. - Монастырь вскоре сгорел, и все, что пытались здесь позже строить, тоже сгорало. Последним был летний театр, но однажды он сгорел, и с тех пор на это местом месте ничего не делали.
«Типичная байка, какие есть в каждом городе», - думаю я, и начинаю разочаровываться в нашем гиде, тем не менее следую за ним по подземному ходу, начинающемуся под театром. Игорь включает фонарик: здесь очень темно. Под ногами – битые кирпичи и разный хлам, что-то мягкое – а вдруг тело? Нас трое, мы веселы и циничны, мы переговариваемся и шутим, но я почему-то ощущаю необыкновенное одиночество и страх. Да, я в молодости грешил диггерством в московских подземельях, бродил в философском уединении по ночной тайге, но если те мытарства воспринимались как-то не по-настоящему, то здесь все время кажется, что на меня постоянно кто-то...
- Не бойтесь. Вы не первые, кому кажется, что на вас здесь постоянно кто-то смотрит, - выкрикивает экскурсовод. И мы признаем: да, истинный альтернативный гид всегда знает свой текст! – А вообще Киев – сплошная сенсация для диггеров. Плохо, что у нас народ ленивый, изучать никто ничего не хочет. Москвичи давно бы тут все облазили.
Ходы, коридоры. Внезапно Игорь поворачивается к нам и заговорщицки произносит: «Вот оно, то самое место, где должен меняться пространственно-временной континиум». «Да ну». «Ну да. Вы готовы оказаться в другом мире?», - на этих словах экскурсовод-альтернативщик, достает «чекушку» коньяку. Честно говоря, мы с удовольствием прощаемся с прежним континиумом: слишком уж жутко в прОклятом месте. Тем более что после того, как «чекушка» оказывается раздавленной, вдруг слышим голоса и крики, раздающиеся впереди.
- Ничего страшного: сатанисты. Групповухой, наверное, занимаются. Ха-ха-ха! - Игорь заливается таким звонким смехом, будто действительно сказал что-то смешное. Уже на улице он говорит: - Я смотрю, вам как-то не очень покатило прОклятое место. Ладно, завтра отправимся к святыням.
- Альтернативным?
- Конечно, альтернативным, но от того еще более настоящим.

Храм внутри биндюжника

Назавтра мы двигаем на окраину города, в микрорайон «Лесной». Пройдя через грязный придорожный базар, на котором торгуют мясом, овощами и моющими средствами, мы заходим в дом быта, поднимаемся на второй этаж и, миновав двери с вывесками «ателье» и «ремонт обуви», оказываемся у двери с надписью: «Церковь Святого Николая Чудотворца» В это время из двери выходит прилично одетый, трезвый мужик и кричит:
-- Какой это Храм! Это биндюжник! Самый настоящий биндюжник!
Люди, находящиеся в комнате, продолжают свои дела: молятся и ставят свечи, абсолютно не реагируя на буйного. Они уже привыкли к подобным реакциям. Вы бы тоже стали такими же толернатными, если бы были прихожанами такой странной церкви. То, что он располагается в комнате дома быта, еще не вся правда о храме. Поражает внутрнний вид: на потолке этой церкви закреплена целлофановая пленка, под которой видны мокрые панели кровельного перекрытия. Вода, просачивающаяся сквозь крышу, стекает по целлофану, попадая в расставленные тазики. Слева от алтаря - окна с ржавыми рамами, не красившимися с советских времен, а колокольный звон верующие слушают в магнитофонных записях. Тем не менее, это вполне полноценный православный приход: здесь венчаются, отпевают усопших, живут, умирают и воскресают.
И, может, поэтому не удивляет количество святых образов, собранных здесь, - более 150. Есть среди них и ценные – в советское время люди сохраняли их под страхом смерти. Напротив чудотворной иконы расположили макет Киево-Печерской Лавры («Заметим, альтернативный экскурсовод в Киево-Печерскую Лавру вас бы даже на пушечный выстрел не подвел», - шепчет нам Игорь). На стене, изуродованной вздутыми пузырями старой краски и пятнами облетевшей штукатурки, помещены крупицы мощей святых: целителя Пантелеймона, Преподобного Герасима Вяземского, Георгия Победоносца и Ильи Муромца. – Хотите верьте, хотите нет, а у нас, если так можно сказать, самая целебная церковь в Киеве, - говорит местный священник отец Федор. – Здесь и от рака излечиваются, и от саркомы. А недавно от своей болезни избавились два наркомана.
Кстати, это единственный в округе православный приход, и организован он обществом малолетних узников нацистских концлагерей. А потому храм Святого Николая -- единственная церковь на Украине, которой иногда помогают потомки немецко-фашистских евроинтеграторов. Хотя, судя по внешнему виду, церкви, не очень-то помогают. Да, может, не очень и надо - сюда и без того хочется приходить еще и еще, чего, кстати, не скажешь о гламурном московском храме Христа Спасителя.

Стихи на крыше

Заканчивается наша альтернативная экскурсия в самом центре украинской столицы на крыше пафосной «сталинки», находящейся на пересечении улиц Крещатик и Консерваторной. Пока мы поднимаемся наверх и крадемся на цыпочках по чердачной гальке, Игорь рассказывает:
- Этот дом, как и большинство других в округе и создавших лицо центра Киева, был построен после войны. Об этом подробно написано у Виктора Некрасова. Будет время - почитайте.
Перед нами отрывается украинская столица. Трудно описать красоту вечернего Киева, но, кажется, эта штука посильнее Москвы и Питера будет.
- Просто не представляете, что отсюда можно было увидеть во время выборов. Весь Крещатик был оранжевым, а я сюда иностранных фотографов водил – тут самый лучший ракурс для съемок. Кстати, здесь около десяти пар, жители палаточного городка, за то время переженились. Нашли друг друга. Это ведь Крещатик – скрещенье рук, судьбы скрещенье. Жаль, не видно, а вон за теми домами, - Игорь машет рукой, - парк Шевченко находится. В свое время к нам приезжал Билл Клинтон, и там ему устроили выступление, на которое были розданы флаера. И вот я вместе с группой негодяев продавал возле станции метро «Площадь имени Льва Толстого» эти флаера тем, кто особо жаждал приобщиться к западным ценностям, хотя все желающие на выступление попадали без всяких приглашений.
Экскурсовод обращает внимание на стеклянное сооружение, находящееся на той крыше, где пребываем мы, – это нечто вроде стеклянной беседки.
- Хорошо бы устроить там, внутри, поэтическое кафе, - делится своей мечтой Игорь, разливая водку в стеклянные стаканчики. - Кстати, знаете кто самый великий украинский поэт? Юрко Позаяк:
- Я був в Ленінграді.
Я пив там вино.
Вино в Ленінграді –
Це справжнє гівно.

Я був за кордоном,
Я пив там коньяк.
Коньяк за кордоном –
Склистий шмурдяк.

Ніде так не п’ється,
Як в тихім дворі
У Києві ріднім
О пізній порі.

Понимаете, о чем этот стих, москали? О том, что нигде так не пьется и не любится, как в Киеве.
Алексей ВОСКРЕСЕНСКИЙ