zorgg : Солдаты Урфин Джюса.

Пять тридцать утра. Было ещё темно, когда дятел начал долбать дерево. В траве трещали кузнечики, жабы в ближайшем водоёме орали как сумасшедшие, летучие мыши пожирали насекомых, а жёлтый диск в это время тихонько подкрался с востока, приподнялся и бросил на землю свой первый луч. В красную палатку, что стояла под большим ветвистым дубом проникло достаточно света, чтобы Таркан смог разглядеть свои волосатые ноги, торчащие из-под одеяла, пересчитать пальцы и потянуться. Тело от жары взмокло, но пот приятно холодил кожу покрывая её солоноватою пылью.

«Господи, что я здесь делаю? – рассуждал про себя Таркан почёсывая покрытые пушком мудя. – Какого чёрта я согласился ехать в такую глухомань, в этот чёртов лагерь для недоумков. Сидел бы сейчас дома, ватрушки бы лопал, парнишку бы смотрел. А тут, полное гав…»

Его размышления прервал гул отвратительной сирены и взрывы петард. «Подъём бля...!» - ревел во всю силу лёгких сержант Гольд. – «Живо нах…!». В палатках началось движение и суета. Замки – молнии раскрываются и появляются заспанные лица ребят. Угловатые подростки с мешками под глазами выползают наружу и начинают искать свою обувь. «А ну бля… живее мои деревянные солдатики!» - не унимался Гольд, подгоняя пинками самых нерасторопных. – «Пять минут чтоб избавиться от своего дерьма! Кто не успеет, бля…, срать будет в штаны под моим чётким руководством». Бойскауты сбиваются в кучу возле сортира, переминаются с ноги на ногу и пытаются прорваться к столь желанному очку. «Не ссать бля… на территории! Не ссать кому говорят!» …

Почистив зубы и ополоснув лицо бедолаги сбиваются в кучу на утреннюю пробежку и отправляются в путь через кустарник жгучей крапивы, повизгивая от ожогов. «Живее бля… стадо баранов! Я вас научу н-нах… р-родину любить! А ну крупной рысью, бегом! Выше ногу бля… Я кому говорю, выше ногу!» Длительная пробежка с частыми отжиманиями по адской жаре растянула пелотон на несколько сотен метров. Самые активные ушли далеко вперёд и затерялись где-то за деревьями. Таркан и Смольный безнадёжно отстали, они небыли заядлыми спортсменами и результат гонки их как-то мало волновал. Когда из поля зрения скрылся последний бегун, они решили остановился, чтобы передохнуть.

- Я быстрее сдохну, чем доползу до лагеря, - с трудом проговорил Таркан, восстанавливая дыхание.
- Нам за этими лосями не угнаться, - выдохнул Смольный, небольшого роста парнишка в круглых очках.
- Пойдём по той тропинке, срежем метров двести.
- Пойдём, мне уже пох… куда идти.

Они побрели мелкой рысью в сторону лагеря через лес в надежде хоть как-то сократить отставание от основной группы. Через пол часа ребята добрались до конечного пункта назначения и упали возле душевых кабинок. Руки болели, ноги сводило судорогой, живот бунтовал, толи от голода, толи от нагрузки, и всему этому в один миг пришёл конец, когда тело упало на землю и зарылось в мягкую, сочную траву. Таркан и Смольный радовались свободе, но их радость была недолгой.

- Доброе утро мальчики, - совсем тихо сказал сержант своей язвительной улыбкой. – Вы хорошо спали, мои голубки? Может вам подушечку принести?

- Да нет, не надо, - забормотали ребята, увидев начищенные до блеска ботинки сержанта перед своим носом.

- Тогда какого ху… вы валяетесь на моём газоне! - рявкнул Гольд что есть силы. – Быстро принять душ и в столовую.

Мальчишек словно ветром сдуло. Сержант Гольд обладал удивительной силой убеждения. Ему подчинялось всё и вся. Если какая-то букашка собиралась перечить ему, и сила слова не производила желаемого действия, он доставал свой походный огнемёт и выжигал всё напалмом. Воистину, этот человек был велик.

****
У полевой кухни суетился жирный повар. Клубы горячего пара плотной стеной поднимались вверх, а он, со своим огромным черпаком, всё хлебал и хлебал из горячего котла, шипел, бранился, обильно потел, фыркал, плевался, и всё никак не мог нахлебаться. При этом помешивая своё варево. Пар совершенно скрыл его лицо, но присмотревшись, можно было увидеть фурункул на щеке и огромную бородавку.

Заметив Таркана и Смольного, повар улыбнулся. Не говоря ни слова, они отдали ему посуду, и тот проворно наполнил железные миски кашей и мясом. Взяв свою ношу, ребята пошли за общий стол, принюхиваясь к еде.

- Это что, мясо? – удивился Смольный разглядывая содержимое миски через призму своих очков.
- Лучше не знать, что они туда бросили, - ответил Таркан. - Так спокойнее.

Бойскауты поковырялись в миске, убрали всё лишнее и приступили к трапезе, активно работая ложками и челюстями.

Неторопливый рассвет постепенно набирал силу, он затопил уже почти все небо и всю округу. В поросшем травой овраге, тянувшемся вдоль дороги, во всю цвели одуванчики и ромашки, наполнявшие воздух цветной пыльцой, столь невыносимой астматиками. За оврагом находился штаб и медицинский пункт.

К восьми часам утра два отряда выстроились на импровизированном плацу под палящими лучами солнца. В штабе юношеского добровольческого взвода «Азов» капитан Бельмо стоял в трусах возле большого стола с распухшим носом и красными глазами, ему явно нездоровилось. Летнее цветение вызвало у него жуткую аллергию, сопровождаемую насморком и частым чихом. Но долг командира заставлял его находиться на боевом посту, он давал последние указания сержанту Гольду.

- Значит так, а-а-а-апчхи, через два часа к нам приезжает инструктор по промыванию мозгов. Нужно всё, а-а-а-апчхи, организовать по высшему разряду. Это чмо, а-а-а-апчхи, будет вынюхивать на что пошли бабки. Ты смотри у меня, держи язык, а-а-а-апчхи, за зубами, а то уж… - капитан сжал пятерню в кулак, ударил по столу и чихнул.
- Товарищ капитан, я могила бля… - сержант прогнулся через стол, как стручок арбуза.
- Да верю, верю. Ладно, а-а-а-апчхи, иди. Давай там по строже с ними.
- Слушаюсь товарищ капитан! – рявкнул Гольд, выбегая из штаба.
- Р-равняйсь нах… с-смирно! – доносился голос сержанта. – Я бля… сказал смирно! ... Вот так. Вы бля… не сброд нах…, вы будущие солдаты украинской армии бля… а для солдата что главное? Родина бля…Кто не любит родину шаг вперёд. Все любят. Молодцы бля…

Пол часа с пеной у рта Гольд рассказывал бойскаутам как нужно любить родину и ненавидеть врагов. В конце своей сложной и запутанной речи сержант вывел из строя будущего защитника отечества. Бойскаут Таркан был мало похож на солдата, впрочем, как и все его товарищи. Он больше походил на пугало, одетое в форменную одежду цвета хаки. Брюки неряшливо пузырились над кроссовками, а майка свисала как мешок. Рёбра бойца, а также плечи спрятались за позвоночник и прощупывались с трудом. Только большая круглая непропорционально раздутая голова, словно ощетинившийся глобус, болталась на тонкой шее, как маятник.

- Я из вас сделаю настоящих солдат Урфин Джюса! Следующий сбор через час. Форма парадная. А теперь бля… разойтись.

Вспотевший сержант побежал в штаб, доложить капитану о проведённой им политинформации, а заодно немного остудиться, там работал единственный кондиционер. Ребята разбрелись по лагерю.

- А Урфин Джюс, кто это? - спросил Смольный, почёсывая подстриженный затылок.
- Бывший столяр, - лениво ответил Таркан.
- Сержант пугает нас бывшим столяром, - рассмеялся Смольный звонким, весёлым, детским смехом. – Вот дурак…

****
Через час всех собрали на импровизированном плацу перед мачтой без флага. На бойскаутов надели безразмерную камуфляжную форму чудовищной расцветки, что распугала всех насекомых, выдали коричневые береты, похожие на уши спаниеля, и вручили деревянные автоматы. «Потешная армия» стояла неровным волнистым строем и с удивлением разглядывала своё оружие. По приказу сержанта все сняли головные уборы, прижали кулаки к груди и предложение за предложением повторяли то, что он говорил:

- Украина, святая мать героев, войди в моё сердце! – орёт с надрывом Гольд.
- Украина, святая мать героев, войди в моё сердце, - вяло и невпопад повторяют бойскауты.
- Оживи мою душу и освети своим светом!
- Оживи мою душу и освети своим светом.
- Ты – самая святая, ты – моя жизнь и моё счастье!
- Ты – самая святая, ты – моя жизнь и моё счастье.
- Что это была за хуйня, - шёпотом спросил Смольный, прячась от взгляда сержанта за спинами впереди стоящих.
- Мантры для долбоёбов, - ответил Таркан, почёсывая свои мудя, неужели вши.

После таких дивных слов два самых рослых бойскаута пытались прикрепить флаг к тросику мачты. Порвав стяг в нескольких местах, они наконец зацепили его за подъёмный механизм. Поднятие флага батальона «Айдар» в цветах Украины, голубом и жёлтом, с изображением солдата, торжественно состоялось. Флаг над лагерем, все начинают истошно орать и отплясывать, подбрасывая вверх береты: «Слава Украине, Героям Слава!» И только сержант не изменяет своей старой привычке, добавляя в конце каждого слова своё жизнеутверждающее бля…

Безудержное ликование оборвал грубый голос капитана: «Молчать бля…! а-а-а-апчхи, Равняйсь, смирно! Равнение на середину!». Перед строем вырос как гриб резвый инструктор по политической части Аарон Гальперн, человек небольшого роста и нетипичной украинской внешности. Одет он был в кипу и вышиванку, яркий атрибут украинской одежды, красивым узором на ней были вышиты арийские кресты. Развернув жёлтый флаг с изображением знака сильно напоминающего волчий крюк, он гордо поднял голову и начал говорить:

- Кто скажет, что изображено на этом флаге? – голосил инструктор, как пророк Исайя в день еврейской пасхи. – Вы должны знать этот знак. Чувствовать его сердцем. Быть преданным ему и нашему общему делу!
- Этот знак – волчий крюк, его используют немецкие национал-социалисты, - раздался голос из строя.
- Кто это сказал, - заорал сержант, зеленея от злости. – Я спрашиваю бля… кто сейчас тявкнул.
- Я, - из строя вышел Таркан и принял стойку вольно.
- Кто тебе бля... отдал команду вольно!
- Тише, тише сержант, - улыбаясь, как можно мягче говорил инструктор. – Молодой человек прав, этот знак действительно похож на волчий крюк, только он ошибается. Здесь изображены литеры ай и ен, на латинице. Аббревиатура. Означает сокращённо Идея Нации. Вам понятно, молодой человек?
- Всем ясно?! – рявкнул сержант так, что задрожала мачта.
- Вы поймите, мы – не нацисты, но ядром нашей идеологии является Нация, как целый единый организм, от которого зависит наше существование и доминирование среди других культур. Единственное, что имеет значение для нас — это наша земля. Мы любим нашу страну и уважаем природу. Природа сильнее людей, сильнее Бога, она позволяет выживать сильным. Мы дарвинисты - люди ума и прогресса. Интересы Нации важнее наших личных интересов. Если мы пожертвуем своей жизнью за Украину, то следующее поколение будет радоваться миру и лучшей жизни. Борьба за выживание – это борьба всех против всех, и в этой борьбе мы должны победить. Слава Украине!
- Слава Украине, - пробубнили невпопад бойскауты.
- Слава Героям!
- Слава героям.
- Смерть Русским!
- Смерть русским.

Таркан нервничал. В мудях шёл настоящий захват плацдарма паразитами и расширение области обитания. Чесотка становилась невыносимой. Он засунул руку в карман и стал потихоньку раздирать неокрепший орешек. Зуд прекратился, когда инструктор и сержант наконец оставили его в покое. Через десять минут прозвучала команда вольно, и всех погнали на занятия по сборке автомата. Таркан и Смольный плелись в конце колонны.

- У меня из головы не выходит этот плотник, Урфин Джюс - доставал Смольный своим любопытством. – Расскажи о нём. В чём был его секрет?
- Понимаешь, после бегства злого волшебника власть в жёлто-голубой стране захватил плотник Урфин Джюс. Реальной власти у него не было, поэтому он сидел у себя на банковой и командовал только Гуамоколатокинтом, которого назначил премьер министром. Однажды в руки ему попал порошок, который всё оживлял. Он оживил клоуна Эота Линга, назначил его министром внутренних дел и дал поручение создать армию из деревянных солдат, чтобы захватить власть в жёлто-голубой стране.
- Что ты несёшь, Таркан, это же бред.
- Ну-у это я так, для образа сказал.
- Для образа говоришь. Порошок, который всё оживляет, - задумчиво произнёс Смольный и посмотрел на сержанта. Тот стоял возле стенда и раздавал команды.

- Бля… долбоёб, ты не бабу по пизде гладишь, ты автомат бля… держишь! Двумя руками бля… Дёргай затвор сильней. Куда ты палец суёшь, это бля… не дырка в жопе, это ствол оружия бля… Быстрее бля… на время… тридцать шесть секунд, вынул магазин бля… разобрал быстро, собрал и нах… следующий… быстрее бля…

****
Следующее занятие - стрельба друг в дуга из деревянного оружия. Ролевые игры для девственников. Бойскауты пытались имитировать боевые ситуации в которых погибали их отцы и отрабатывать совместные действия по коллективному самоубийству, а также находить мины и подрываться на них по возможности без лишнего шума.

- Пошёл, пошёл, пол-оборота, огонь бля… - не унимался сержант. – Не слышу огонь!
- Бах, бах, бах, бах – бубнят скауты.
- Что за хуйня бля… это война бля… а не высер графомана бля… голову пригни, ниже бля… уже без башки бы остался, долбоёб бля…пошли, пошли быстро, цепь держи бля… ровнее, ровнее, огонь!
- Бах, бах, бах, бах…
- Огонь из всех орудий бля…
- Бах, бах, бах, бах…
- Миномётный обстрел, все в укрытие. Долбоёб бля… в овраг беги быстрее бля… в овраг… не слышу взрывов!
- Бах, бах, бах, бах…
- Да не бах бля… а ба-ба-ах! Понятно бля…
- Ба-ба-ах, ба-ба-ах, ба-ба-ах…

Пока шёл миномётный обстрел, бойскауты лежали в овраге и изнывали от армейского безумия. Им было тоскливо и грустно, никто не хотел принимать участие в игре лишённой здравого смысла. В каком-то чудовищном сне они выполняли команды безумца и этому сну не было видно конца.

- Когда у сержанта закончатся боеприпасы? Уже заеб…, - полушёпотом спросил Таркан. Вопрос был скорее всего адресован самому себе, чем посторонним, но на него откликнулся Смольный.
- Всё зависит от количества травки. Судя по дури в его башке, вдул он немало.
- Дуболом бля…
- Дуболом? – удивился Смольный новому слову. – А кто это?
- Так называли деревянных солдат Урфин Джюса. Он выстругал их из дерева, оживил, а потом отправил на войну.
- Мой батя тоже говорил, что выстругал меня из дерева.
- Значит ты тоже дуболом.
- Почему? – удивился Смольный.
- Потому, что ты находишься в этом грёбаном лагере, вместе со мной.
- Строиться бля…! - громыхал голос сержанта. - Бегом! Я кому говорю бегом бля…!

****
После обеда стало пасмурно. Сержант Гольд подозвал к себе Таркана и Смольного. Лицо у него было сердитым, лысая голова блестела от злости лимонным цветом, щеки тряслись, а выпученные глаза вылезли из орбит. Ребята стояли рядом и смотрели под ноги. Начинал накрапывать дождик. Первые капли, как пули, падали прямо на голову Гольда, но его череп был непробиваем. По гневному лицу сержанта Таркан и Смольный давно догадались, чего тот желает. Но сгинуть сейчас у них не было никакой возможности.

- Смотрите на этот флаг, вшивые ублюдки, за него я проливал кровь под Дебальцево, а вы, маленькие паскуды, решили срать мне на голову. Вы думаете, что здесь курорт?! Парни, с которыми я воевал там, на востоке, и которые лежат в земле, вот кто должен стоять здесь передо мной, а не вы, сборище недоумков…

Сержант врал. Он никогда не был под Дебальцево и уж конечно не проливал крови ни своей, ни чужой. Он выполнял распоряжение инструктора по проведению индивидуальных занятий со слабыми в идеологическом плане бойскаутами, чтобы поднять боевой дух и выбить всю дурь из засранных либеральными идеями голов. Он старался как мог, даже пытался нецензурную брань заменить литературными оборотами.

- Ваши неокрепшие умы должны впитать весь героизм и мужество наших героев, чтобы продолжить бессмертный подвиг нашего народа на пути к свободе! ... Слава Героям!
- Слава, - пробубнили провинившиеся.
- Вольно! Ну а теперь валите нах… отсюда.

Ребята развернулись и пошли в сторону своей палатки, пытаясь спрятаться под ветвистыми кронами деревьев от набирающего силу дождя. Забежав в палатку, они улеглись на ещё не отсыревшие матрасы.

- Проклятый дождь, чуть не промок. Слушай, давно хотел у тебя спросить, как ты попал в лагерь? Ты не похож на дуболома, да и книжки читаешь, – спросил Смольный глядя на тонкую брошюру, которую держал в руке Таркан.
- Печальная история, мой друг. Сожитель матери меня сюда отправил. Ей давно за тридцать, а мозгов так и не нажила. На меня ей всегда было плевать. Жил я у бабушки, пока та не умерла. У матери интерес один, выжрать бутылку водки, затащить мужика в постель, да оттрахать его до полусмерти. А тут этот Женя с АТО подвернулся. Долбает её во все дыры, да и деньги у него имеются. Заеб… он меня своими нравоучениями, послал я его пару раз в места не столь отдалённые, вот он и рассердился. Наказание придумал. Взял путёвку, и вот я здесь. А тебя каким ветром сюда занесло?
- Батя у меня военным был. Когда эта заварушка началась подался в «Айдар». Его назначили командиром роты. Во всех грязных делах участвовал: у людей машины отжимал, бизнес. Когда он рассказывал о своих подвигах, меня тошнило от услышанного, я уходил из комнаты, чтобы не ругаться. Вот и решил батя из меня человека сделать. Лучше бы деньги на операцию дал, а то у меня зрение совсем ослабло. Мать у него просила, а ему плевать, главное глотку свою залить водкой. Жадный стал, деньги по кубышкам прячет да в огороде закапывает. А в твоей сказке Урфин Джюс захватил власть?

Таркан отложил брошюру в сторону, лёг на спину, накрылся одеялом и мечтательно посмотрел на свой армейский рюкзак, что висел на перекладине.

- Поводом для захвата власти послужило убийство двух дуболомов несуществующим дровосеком. В жёлто-голубой стране правительство объявило военное положение. В течении суток деревянные солдаты взяли под контроль администрации всех крупных городов и установили военную диктатуру. Дуболомы разогнали всех живунов по своим домам, а тех, кто сопротивлялся посадили в тюрьму.
- Скоро мы все превратимся в деревянных солдат с поленом вместо башки. А кто такие живуны? – заинтересовался Смольный.
- Жители жёлто-голубой страны. Немного ленивые, трусливые и вороватые. Одним словом, Живуны.
-Надо же, они такие как мы.
- Собрав большую армию он нападает на изумрудный город. Защитники сопротивляются, но предатель Руф Билан открывает ворота города.
- Руф Блан – жид?! – удивляется Смольный.
- Да, мой друг, скажем так, сказочный жид.
- И что было дальше?
- Два героя, страшила и дровосек идут на помощь, но попадают в засаду. Солдаты Урфин Джюса убивают их. Ему не нужны живые герои, ему нужны мёртвые герои. Так проще управлять жителями изумрудного города. От живых героев одни проблемы. Мёртвые же послушны и исполнительны…. Что-то я устал, давай спать, уже поздно.
- Два друга, - мечтательно сказал Смольный.
- По несчастью, - дополнил Таркан незаконченное предложение и повернулся на бок.

****
Приближалась ночь. Жёлтый диск прополз по земле как новобранец, спалил пару гектаров леса и уполз за горизонт, оставив после себя высушенную траву и потрескавшеюся глину. Вечерняя прохлада разбудила ночных обитателей леса. Кузнечики возвращались на свои насиженные места, жабы начинали орать, а летучие мыши решили устроить небольшую пирушку. Сержант проорал отбой, плюнул в лицо пробегавшему мимо ёжику и пошёл докуривать свой дежурный косяк. Бойскауты расползлись по своим норам с полной уверенностью, что проснутся они уже дома. Страшный сон не может длится вечно, всему приходит конец.

В три часа ночи раздался отвратительный вой сирены и взрывы петард. «Подъём бля...!» - ревел во всю силу лёгких сержант Гольд. – «Живо нах…!». В палатках началось движение и суета. Замки – молнии раскрываются, из нор выползают заспанные подростки, оглушённые воем сирены и ослеплённые прожекторами. «А ну бля… живее мои деревянные солдатики!» - не унимался Гольд, подгоняя пинками самых нерасторопных: «Быстро по автобусам бля…!». Два «Богдана» стояло на обочине дороги и туда загоняли, как скот, перепуганных ребят. Через пять минут автобусы тронулись и поехали в сторону Днепропетровска.

- Куда мы едем? – спросил Смольный у Таркана. – Они что, совсем оху…? Даже вещи не дали собрать.
- Не нравится мне всё это.

Проехав двадцать километров, автобусы остановились при въезде в Днепропетровск. Из них выскочили водители и побежали в сторону леса к чёрному джипу. Загрузив пассажиров, машина рванула с места и скрылась за ближайшим поворотом. Через две минуты два мощных взрыва заревом осветили улицы города, вызвав переполох у горожан. Тела бойскаутов горели как сухие деревянные поленья в топке. Обугленные головёшки лежали повсюду. Смольного выбросило взрывной волной в канаву. Оглушённый, но живой он барахтался в вонючей луже, которая наполнялась его кровью, и страшно орал:

- Таркан, эти твари убили нас, Таркан! – кричал Смольный, корчившись от боли. – Таркан, где ты?! Таркан…Они убили нас! ...

Он кричал ещё минут десять, пока окончательно не истёк кровью. Он звал труп, на котором лежал. Его друг был уже мёртв и не мог ответить.

На следующее утро вся страна сидела у телевизора и слушала обращение президента к нации: «Сегодня, в четыре часа ночи, враг объявил нам войну. Российские диверсионные группы напали на мирный лагерь юношеского добровольческого взвода «Азов». Было убито сорок два молодых патриота Украины. Сорок две чистые души присоединились к рыцарям небесной сотни. Слава Героям! Мы должны дать отпор агрессору, у которого нет чести. В эти трагические дни мы должны сплотиться в единую нацию, в единый мощный кулак и дать отпор врагу. А объявляю военное положение в стране и ввожу прямое президентское правление. Во всех крупных городах будет введён комендантский час. Граждан прошу соблюдать спокойствие и не выходить на улицу до особого распоряжения».