zorgg : Патриот

Старый дом был покрыт коричневой штукатуркой, что со временем облупилась и выцвела, оставив на стенах некрасивые серые пятна. Он ещё помнил лязг немецких танков в далёком сорок первом. Эти танки ползли по улицам города, как стадо огромных броненосцев, пугая стариков и детей чёрными крестами. Им не было видно конца и казалось, никто их не сможет остановить. Прошли годы, от этой громады не осталось и следа. А дом стоит, словно и не было ничего, и только веранда, спрятавшись в тени деревьев, слегка накренилась под тяжестью дубового шкафа притаилась, словно знала что-то, и свою тайну пыталась скрыть от любопытных глаз.

В дальнем углу комнаты за столом сидел мужчина лет тридцати, худой, с густой щетиной на лице. Его слух уловил звук вставляемого в замок ключа. Кто-то пытался открыть входную дверь, но замок был крепок. Мужчина снял сапоги и на цыпочках подошёл к двери, прислушался. Звуки шагов стихли. Он подошёл к окну, с которого была видна улица, посмотрел. По тротуару под тополями прошел пожилой человек в соломенной шляпе, в сером шерстяном свитере и черных брюках. Мужчина продолжал наблюдать, но больше никого не было. Успокоившись, он включил телевизор и сел в кресло.

Вдруг прозвучал врыв. Мужчина встрепенулся, почувствовал страх. Дрожь пробежала по телу словно огненный смерч, покрыв кожу испариной и мелкой сыпью, и так же быстро всё прошло. Взрыв прозвучал из телевизора это было вступление к рекламе вооружённых сил Украины, и голос диктора стал убеждать: «Иди на контракт, защити родину и свою семью!» Он улыбнулся. Опять взрыв, потом плачь младенца, диктор говорил, что ребёнка может спасти только истинный патриот Украины - человек в камуфляже. Рекламы эти мужчина знал наизусть. За десять месяцев, что он провел на войне, они не изменились: все те же видео, все те же звуки, и каждый взрыв вызывал у него дрожь, осознанную реакцию на опасность. Эта дрожь появилась у него во время первого огневого столкновения. Она пробудила в нём страх перед смертью. Тогда, в первый день боя, он почувствовал слабость, словно тяжёлая неизлечимая болезнь лишила его способности двигаться. Нужно было идти вперед, а он не мог, ноги отяжелели, словно пустили корни и приросли к земле. Теперь все было по-другому.

Прошло около часа. В дверь постучали три раза, мужчина встал, прислушался. В дверь постучали ещё раз, более настойчиво. Он подошёл, прижался к косяку, из нагрудной кобуры достал пистолет.

- Совесть,- сказал он вполголоса.

- У кого она есть,- ответил ему женский голос.

Мужчина достал ключ, открыл замок и резко распахнул дверь левой рукой, не выпуская пистолета из правой. Перед ним стояла девушка с чёрной сумкой. Голова у нее была повязана платком.

- Здравствуй,- сказал он, заперев дверь на замок. В темном коридоре он слышал ее дыхание. Он взял у нее сумку и прошёл в комнату.
- Игорь,- сказала она. Он стоял спиной и не мог видеть, как горели ее глаза, и как светилось лицо.
- Проходи в комнату,- сказал он. - За тобой никто не следил?
- Нет,- сказала она.- Я шла через сквер.
- Что там у тебя из еды?
- Не знаю, мама что-то положила,- сказала она. - Мне так хотелось прийти к тебе раньше!

Она обняла его и крепко поцеловала. Он почувствовал её полные губы, её упругое тело полное силы и желания, но нестерпимая, острая боль в спине, словно удар кинжала, заставила тело прогнуться, освободиться от объятий.

- Осторожней!
- Что с тобой?
- Спина.
- Спина?! Ты ранен?!
- Неважно.
- Что неважно?! Покажи спину!
- Потом. Мне нужно поесть.

Девушка достала еду, выложила всё на стол. Посмотрев на зелёные ящики, что лежали в углу аккуратно сложенные, она спросила:

- Что в них?
- Много всего: автоматы, патроны… То, что уцелело после августовского поражения. Всё нужно спрятать и как можно быстрее. – Рот был набит едой, он еле говорил, не успевая всё проглотить. – Придётся всё начинать заново.
- Игорь! - сказала она, прижавшись к нему. – Слава Богу, что ты вернулся домой живой.
- Не спеши, война ещё не окончена.
- Хватит воевать, навоевался уже.
- Об этом и не думай.
- Ладно, как скажешь, - девушка как-то сразу поникла, в её глазах появилась грусть. Помолчав немного она спросила, - Игорь, а как поживает Вадик с четвёртого парадного?
- Убит под Иловайском.
- А Андрей Кожух?
- Тоже убит.
- А Артур?
- Его расстреляли в автобусе вместе с тридцатью ребятами из «Правого сектора» на въезде в Донецк. Командир бригады, сука слил планы нашего перемещения боевикам.
- А Дима?
- Подорвался на мине.
- Дима, мой брат, подорвался на мине?! Это неправда. Слышишь! Это неправда! Он две недели назад говорил с мамой по телефону.
- Его уже месяц, как нет в живых. Прости, я не знал, что он твой брат. Мне очень жаль. В живых остался только Волков, остальные убиты.

Эти слова прозвучали в её голове, как раскат грома. Она отодвинулась от него, словно перед ней был чужой человек. Он и стал для неё чужим с того момента, как принёс в дом ужасную весть. Словно в бреду она спросила:

- Убиты все?
- Да. Все, кроме Волкова.
- Я не могу поверить, что мой брат убит.
- Прости.
- Может это ошибка. Конечно это ошибка. Он жив, ведь он звонил маме.
- Хватит этих бабских истерик! Его нет в живых! - начинал раздражаться Игорь.
- Откуда ты знаешь!
- Я видел тело в морге. Он умер за наше дело.
- Какое дело? Сдохнуть в вонючей луже. Сдохнуть за идеалы, которых у вас никогда не было. Открой глаза. Вы умираете за ложь, которую вам вбили в голову политики-ублюдки на этом чёртовом майдане. Открой глаза Игорь. Стоило ли погибать?
- Да стоило.

Она плакала, а он продолжал есть.

- Не плачь, - сказал он холодно. – Многих отправили домой. Мы ещё сила. Возместим потери и обратно в бой.
- Почему они погибли? – спросила она, вытирая слёзы.
- Предательство. Параша устроил парад двадцать четвёртого августа в честь дня независимости. Пригнали туда лучшую технику, а нас оставили с металлоломом защищать родину. В это время россияне нанесли фланговый удар по нашим позициям. Генералы Гелетей, Назаров, Литвин бежали в Киев, оставив без координации штаб операции. За ними побежали остальные офицеры. Солдаты остались на передовой под шквальным огнём противника. Началась паника.
- Ты был там?
- Да. Мне удалось вырваться из окружения. Мы шли по дороге, когда появился танк и открыл по нам огонь. Тогда я получил первое ранение. Пуля не задела печень, правда немного перемолола кишки в фарш, но это ерунда, жить буду. Спасибо Рыженко, врач от Бога, многих наших вытащил с того света.
- И ты говоришь, что так надо?
- Умирать нестрашно, если ты воюешь за свободу.
- Но подумай, сколько людей погибло из-за предательства и глупости ваших командиров.
- Они пошли воевать. Их смерть – это случайность. Они знали за что воевали, им некого винить, кроме самих себя.
- Но мой брат погиб.
- Это частность, ему просто не повезло.

Она не ответила. Он доел, что осталось, вытер салфеткой рот, потом пальцы, поблагодарил за еду и, наконец, обнял заплаканную девушку.

- Не плачь, - сказал он, - нужно жить дальше. Пора заканчивать с этими военными авантюрами и переходить к тактике террора.
- Ты говоришь на каком-то страшном языке.
- Жизнь научила.
- Тебе не жаль погибших?
- Мёртвым слава и почёт. Но это не важно, важна новая революция, нужно отомстить за погибших товарищей. Ради неё я живу.
- Кому ты хочешь мстить?
- Всем тварям, что засели на банковой и в раде, что предали нас и революцию.
- У тебя вместо сердца камень.
- Я думал ты поймёшь.
- Прости, это выше моих сил.

Он смотрел на неё и видел в глазах упрёк. Он жив, а её брат мёртв. Ему вдруг стало как-то неудобно, стыдно за себя. Он понимал, что не виноват в смерти Димы, но чувство вины не отпускало его. Даже в постели, он чувствовал на своих губах её горечь, но в его душе была пустота. Она сияла, как глубокая рана на теле трупа, без крови, без боли, без чувств.
Прошёл час. Он встал, разбудил девушку, оделся и подумал: «Недолго же довелось побыть вместе».

- Тебе пора идти, скоро придёт человек, я не хочу, чтобы он нас видел вместе.
- Хорошо.

Он распахнул дверь, и она вышла на улицу. Подождав, когда силуэт скроется за поворотом, он достал мобильный и позвонил: «Да… Всё чисто… Приходи… Я один». Через час звук сирены вывел его из оцепенения. Это была не одна сирена, было много сирен, все машины с обоих сторон улицы приближались к его дому. Он подошёл к окну, посмотрел, недолго осталось. Автомат лежал на столе рядом с гранатомётом. Всё было готово к встрече с нежданными гостями.

****
Операция по уничтожению особо опасного преступника продолжалась второй час. Командир спецподразделения нервничал. Двое убитых, трое раненых и никакого результата.

- Настоящий дьявол, - сказал полковник Шульгин в пол голоса, разглядывая дом, который превратился в неприступную крепость. – Кто этот сукин сын? – спросил у своего помощника, капитана Петрова.
- Боец «правого сектора» - Игорь Гетьман, награждён медалью «За отвагу», был представлен к высшей награде «Героя Украины», но отказался.
- Почему?
- Сказал, что с такими педерастами как Гелетей, Назаров и Литвин не желает иметь ничего общего.
- Идейный что ли?
- До событий на майдане был автослесарем.
- Значит, говоришь, автослесарь. Позицию занял по всем канонам военной науки. Подход к дому заминирован, простреливается перекрёсток и две улицы. Подобраться незаметно не получится. За что ему хотели дать «Героя Украины»?
- Под Иловайском захватил вражеский танк и удерживал позицию, пока солдаты выходили из окружения. Подбил два танка и одну БМПшку. Многим солдатам жизнь спас.
- Герой значит, - пробурчал командир.
- Он не герой, он враг народа! – сказал человек, подошедший сзади. Одет он был в серый костюм и длинный чёрный плащ.
- А это что за хрен собачий! - выругался командир. – Нахуй его отсюда! Быстро. Капитан, ты оглох.
- Никак нет, товарищ полковник!
- Тише, полковник Шульгин. Я полковник службы безопасности Васнецов, мне поручили ликвидацию объекта. Ознакомитесь с приказом. – Он протянул бумагу с гербовой печатью.

Полковник глянул на подпись, дальше читать не стал.

- Делайте что хотите, у меня и так два покойника. Я уёбываю отсюда вместе с ребятами.
- Вы не дочитали приказ. Ваши бойцы должны его убрать.
- Дайте мне танк, и я выполню приказ. А лучше гаубицу. В этом доме толщена кирпичной стены около метра. Наши пукалки её не возьмут. А у вашего «врага народа» прекрасная огневая позиция, плюс пули бронебойные, прошивает броник, как бумагу.
- Я всё подготовил. Через час сюда привезут огнемёт.
- Что? – не понял командир.
- Огнемёт привезут.
- Вы хотите спалить его заживо?
- Да.
- Вы в своём уме?
- Полковник — это война. Наша задача уничтожить врага. Этот человек готовил покушение на нашего президента.
- На кого? На Петрушку?
- Вы разговариваете с офицером службы безопасности Украины, я вынужден буду подать рапорт вашему руководству.
- Да пошёл ты нахуй, крыса.
- Я настаиваю на выполнении приказа.
- Ты мне, боевому командиру, отдаёшь приказ?! Ты не охуел ли часом, красавчик?!
- Я настаиваю…
- Засунь в жопу своё «Я настаиваю» и свою бумажку с гербовой печатью. Я ухожу, пусть командует Петров.
- Вы будете преданы суду.
- Напугал ёжика голой жопой. Я и так под судом. Меня обвиняют в убийстве вонючих голодранцев на майдане. Думаешь я не понимаю, что ты задумал, полковник. Поджаришь патриота и всё повесишь на меня. Типа командир «Беркута» завалил «Героя Украины». Завтра все газеты выйдут с моей фотографией на первой странице и заголовками «Палач «Небесной сотни» спалил заживо «Героя Украины». Я не слабоумный, и в ваши игры больше не играю.
- Как хотите, - холодно ответил Васнецов.

Шульгин собирался уйти, но пуля, выпущенная в спину, остановила его. Он повернулся через силу.

- Петров, с-сука, ты.
- Я, командир.

Полковник медленно опустился на колени и упал в грязную лужу, возле ног Васнецова.

- Героя к награде! – сказал полковник службы безопасности, переступая через труп. – Капитан Петров, приступайте к выполнению поставленной задачи.

****
В час ночи приехал военный ЛАЗ. Он привёз два реактивных пехотных огнемёта «Шмель - М». Две ракеты, начинённые огненной смесью, вылетели одновременно в направлении дома. Высокотемпературный импульс, сопровождаемый резким перепадом давления, взорвал дом изнутри. Дом стонал и выл от боли, он не мог понять, почему те, кого он считал своими, убивают его. Пламя охватило крышу, веранду, пол, старый шкаф, всё горело в этом адском огне.

Прошло два часа. Пожарные затушили оставшиеся очаги возгорания и приступили к разбору завалов. На полу возле окна лежало обгоревшее тело. Васнецов посмотрел на результат своей работы и остался доволен. Дело под номером сорок пять с кодовым названием «Патриот» закрыто. Интересно, кто будет следующий…