Антон Палыч Лежакин : Само насралось

Холодно. Сыро. Под ногами – подтаявший снег, смешанный с жирной резиновой копотью. Над головой – стремительно метущиеся низкие рваные облака, между которыми изредка проблескивает ослепительно-голубое небо. За левым плечом – зеленый, разрисованный лозунгами и обклеенный прокламациями забор вокруг киевского ЦУМа – прекрасного здания в стиле советского конструктивизма, которое, похоже, уже никогда не будет отремонтировано. Спереди – покрытая снегом, ощетинившаяся дрекольем баррикада.
Виктор пришел всего на пятнадцать минут раньше оговоренного времени, но уже замерз и устал стоять. Вообще, сейчас находиться на Крещатике, даже и за пределами табора диких гиднюков, было на редкость неприятно. Постмодернистская свалка на кладбище.
И запашок-с. «Не ссы в подъезде, ты же не донецкий», – вспомнил Виктор лозунг того еще, первого Майдана и нервно хихикнул. Звук застрял в горле – взгляд наткнувшись на дацзыбао в духе «Макеевка – это Европа».
«И зачем я в это ввязался? Вот возьмут меня сейчас под белы ручки и поведут в подвал мэрии… Правда, особых претензий ко мне быть не должно, но кто ж их, идиотов, знает?».
«Я, незаметно на дереве в листьях, наполняю жизнь свою смыслом», – оборвал сеанс самокопания телефон.
- Аллоу, – механически промычал Виктор в трубку.
- Здравствуйте. – вежливо ответил в телефоне хрипловатый голос, – Вы сейчас стоите около угла забора в синей куртке? Мы сейчас подойдем…
«Надо же, какие мы интеллигентные», – мелькнула мысль.
С противоположной стороны Крещатика уже приближалась пара персонажей – примерно одинакового роста, в грязных колумбийских куртках. У правого на поясе болталась оранжевая строительная каска с наклейкой «Правого сектора».
- Дмытро. – Коротко представился тот, что без каски, с резкими чертами худого, галицкого лица. Даже удивительно, что буквально полминуты назад он чисто, почти без акцента говорил по-русски.
Второй не представился, только неопределенно, как показалось – презрительно, повел носом.
Ему подумалось, что этих ребят можно понять. Совершенно среднего роста, со слегка выпирающим брюшком, ранней сединой и манерой смотреть себе под ноги Виктор ну никак не выглядел победителем. Не было в нем ничего такого, что добавило бы авторитета в глазах ребят со сбитыми костяшками пальцев, прошедших не один десяток фанатских драк, а теперь – столкновений с милицией и «титушками».
– Ладно. Идем до побратимов. – Хрипло сказал Дмытро и, схватив Виктора за рукав, потащил в сторону прохода между забором и баррикадой. Непредставившийся последовал за ними.
У Виктора такая беспардонность вызвала самые неприятные воспоминания. Так во времена его молодости вела уличная шпана. Подходили группой прямо на остановке, спокойно и деловито говорили – «пойдем с нами». Так спокойно и деловито, что возникала убежденность – спроси зачем, последует честный и искренний ответ – «побьем, ограбим, а будешь рыпаться (как вариант – «попробуешь вякнуть») – возьмем на перо». В те годы ему, при всей слабохарактерности, совершенно не хотелось выяснять, что будет, если пойти. Раз даже за столб хватался… А сейчас, чувствуя, что делает что-то не то, пошел. И то правда – сам же договорился.
Сразу за проходом обнаружился небольшой блок-пост – под сенью сине-желтого и красно-черного флагов сидя на раскладных походных стульях грели ноги у бочки с горящими внутри дровами крепкие ребята в камуфляже с наклейками какой-то сотни самообороны. Впрочем, на проходящих они не обратили ровным счетом никакого внимания. По соображению Виктора, смысл в таких точках, разбросанных по периметру Майдана, был исключительно в том, чтобы самооборонцы «службу знали». Впрочем, может, по ночам было как-то по-другому, но сам Виктор ночью на Майдане и не бывал.
Они быстро прошли истоптанный пустырь между баррикадой и палатками. Палатки были большие, армейского образца. Стены обклеены литовками и обрисованы лозунгами. Перед входом – штендеры и раскладные столики с какой-то макулатурой. И, опять же, вездесущие бочки-костры.
Между палатками – поленницы дров и пирамиды шин. Аккуратно и удобно. То и другое можно было быстро вытащить, не перецепившись через растяжки палаток.
Людей тут практически не было. Только за одним из столиков сидел мужик с вислыми седыми усами, в мохнатой шапке, при виде которой память радостно подбросила слово «малахай», тулупе чуть не до пят и валенках с резиновыми подошвами. С грозным видом он отхлебывал дымящийся чай из чудовищно закопченной кружки. На столе стоял ящик из оргстекла с неразборчивой надписью и несколькими денежными бумажками внутри. «На баррикаду. Чтобы не растаяла», – съязвил про себя Виктор.
Пройдя последнюю палатку, из которой доносились звуки определенно эротического характера, они вышли на свободную площадку перед Киевсоветом. Перед обклеенным лозунгами, объявлениями и какими-то списками входом стояла охрана – парни с алюминиевыми милицейскими щитами, резиновыми и деревянными палками.
А внизу, около ступенек, вокруг пухлого мужика в дубленке сбилось несколько парней и девчонок явно студенческого возраста. Присмотревшись, Виктор легко узнал актера-депутата Бенюка, который, судя по всему, раздавал автографы, прикладывая бумажки к каске армейского образца, удерживаемую одним из почитателей таланта.
Так же быстро они прошли между следующими рядами палаток. Тут людей было немного больше. Несколько человек грелись у бочек. Перед одной из палаток усатый парень в казацкой папахе громко, но неразборчиво читал стихи небольшой группе разнополых и разновозрастных слушателей. Слышалась музыка Кузьмы Скрябина.
Палатка «побратимов» оказалась уже за Прорезной. Обычная армейская, облепленная лозунгами и с упоминаем, почему-то, Шостки (в памяти мелькнули «Свема» и пороховой завод). Зато Европа не склонялась ни одной буквой – обитатели палатки с самого начала знали, что воюют не за Европу.
- Хлопци, мы цього… аналытыка привели. – Представил его Дмытро, приоткрыв клапан.
В палатке ламп не было, но свет из мутных полиэтиленовых окошек бросал достаточно света на длинный стол, набросанные грудой ватные матрацы и спальники. В углу на тумбочке колебался язычок лампадки перед какой-то иконой и портретом Бандеры.
- Привели? О, привет Витя. Заходи…
Говоривший встал из-за стола, одновременно поворачиваясь. Впрочем, Виктор узнал его еще по голосу – один из командиров самообороны Майдана по прозвищу Тур, а по жизни – Сергей, его старинный университетский приятель.
Сергей был для Виктора человеком-загадкой. Неплохой организатор, хороший оратор. Его выступления на семинарах были глубокими, со множеством деталей, которые не враз в литературе найдешь. При этом, сколько Виктор помнил, Сергей никогда системно не работал. Он создавал какие-то кружки и клубы, вел что-то вроде семинара по современной украинской музыке (хотя знал ее вряд ли лучше, чем Виктор), издавал какие-то альманахи. При этом, каким-то удивительным образом он ухитрялся получать деньги, которых хватало на то, чтобы содержать жену и сына. Откуда – Бог весть, но он всегда с видимым удовольствием говорил, что платят ему за идею.
- Ну, присаживайся. Чай будешь?
Виктор со смущенной улыбкой покрутил головой. «Чаек с Майдана», как ранее «наколотые апельсины», ни с чем хорошим у него не ассоциировался и он не собирался проверять, как именно тот на него подействует. Тем более, что не оставляла его бредовая мысль о связи первой на его памяти сильнейшей депрессией и соленым американским маслом, полученным в университете в качестве гуманитарной помощи. В какой-то злобно-сталинистской газетке вычитал он когда-то, что американские империалисты добавляют в жвачки психотропные вещества, чтобы облегчить работу американской же империалистической пропаганде. Прочитал, счел это выдумкой и бредом выжившего из ума кагебешника, и… поверил. Поверил всем сердцем, умом отлично понимая, что это бред.
- Нет? Ну ладно. Пиво как-нибудь в другой раз попьем – у нас тут сухой закон. – Развел руками Сергей и тут же, не дожидаясь вопросов, продолжил, – Ты-то наш человек, к тебе дело есть.
«Наш человек, ага…», – изобразил кривую полуулыбку Виктор.
Впрочем, для Сергея, пожалуй что действительно «наш». В общей молодости Виктор отдал должное национализму, ходил на митинги и разнообразные междусобойчики не только как журналист самиздатовской прибалтийской газеты, но и как сочувствующий. Одно время даже был членом Руха – до раскола и превращения его в партию. В узких кругах был даже известен как автор тоста (на самом деле – творчески оплодотворенной строчки одной из песен Киркорова) – «пусть бесполезной бумажкою станут деньги с двуглавым орлом». Позже их пути разошлись, Сергей вполне мог и не знать нынешних взглядов Виктора. А может и знал, но не считал это существенным.
- Ну, ты понимаешь, что Раду будем разгонять, и скоро будут новые выборы. – Начал посвящать Виктора в громадье планов Сергей, – Нам нужна новая Рада, которая бы гидно представляла интересы нации, изменила бы Конституцию и начала бы реформы. Понятно, что рыгов и коммуняк там не будет, но, как ты понимаешь, всем этим фронтовикам и ударникам тоже никакого доверия нет. Какое-то понимание только у Тягнибока, но и он в политиканство ударился. В общем, мы с побратимами создаем сейчас партию и нам нужен технолог. Ты ж занимался выборами? Ну вот. Деньгами не обидим, ты ж знаешь, кто нам башляет…
Виктор знал. За радикалами Майдана маячила квадратная фигура банкира и рейдера Игоря Коломойского по прозвищу «Беня». Совладелец «Приватбанка» был прозрачен как казенка и намеревался при помощи вооруженных радикалов расширить свою бизнес-империю по возможности до границ обозримой вселенной. Густой дух антисемитизма, исходящий от «Свободы» и других националистов, обладателя именного стула в днепропетровской синагоге «Золотая роза» совершенно не беспокоил.
- Ээээ… Давай по делу сразу. Что именно вам нужно и как вы себе представляете партию. – Взял быка за рога Виктор.
Буквально за пятнадцать минут он получил полное представление о планах, намерениях, объемах финансирования (очень щедрого) и полной невозможности для себя участвовать в этом проекте.
Нет, все было интересно. И по деньгам и по характеру ставящихся задач. Создавать почти с нуля политическую партию, которая по умолчанию имеет почти стопроцентные шансы на прохождение парламент – о такой работе можно только мечтать. Не говоря о том, что он сможет за каких-то три-четыре месяца расплатиться, наконец, с долгами за квартиру. А если выгорит, то заменить, наконец, узбекскую «букашку» на приличный автомобиль.
С другой стороны, в том прекрасном новом мире, который собираются строить «побратимы», не остается места не только персонально для него, но и для миллионов других украинцев. Да и вообще для Украины, в которой он прожил всю свою сознательную жизнь. Предвыборная программа «побратимов» сводилась, по большому счету, к лозунгу, выдвинутому Корчинским еще в 90-х годах, – «голосуйте за нас, и вам уже никогда не придется таскаться на выборы». А потом – «Украина для украинцев» и война с Россией. Ответов на основные вопросы, вроде того, что делать дальше с заводами, которые предполагалось отобрать у «жидовских олигархов» (того же Коломойского), просто не было.
Тем не менее, поставленный в лоб вопрос о том, будет ли он работать, застал Виктора врасплох.
- Нууу… Ээээ… Мне подумать надо. Вопрос сложный, с бухты-барахты не решается… Да и объем работы уж очень большой, мне надо продумать, кто будет в команде. Согласовать с ними… Давай я дня три подумаю, а там встретимся еще раз. Хорошо?
- Ну, давай. – Просто ответил Сергей. – Время ждет. Выборы будут не раньше июля, а скорее даже позже. Мы, конечно, уверены, что нынешняя Рада ни минуты больше работать не должна, но у Танковой* свои соображения – им будет сложно давить на Путина, если не будет легитимной власти. Думаю, Путин струсит на нас нападать. Мы не Грузия, но у американцев своя игра. В общем, жду тогда твоего звонка. Когда? В четверг. Бывай Витя. Думаю, поработаем.
Сергей пожал Виктору руку и позвал Дмытра. Собственно, сопровождение сейчас не требовалось. Виктор пару-тройку раз был на Майдане. Правда, еще до февральских боев. Сергею, однако, было виднее. Да и наличие сопровождения тешило самолюбие Виктора – серьезный человек, его ценят, за безопасность беспокоятся.
Отношение к Виктору Дмытра, после почти часовой беседы один на один с Сергеем, резко улучшилось. Видимо он решил, что раз «провиднык» столько времени уделяет этому невзрачному человеку, значит, он таки чем-то ценен для дела «побратимов». Дмытру, понятно, не докладывали, сколько литров выпили, и сколько девок перетрахали Виктор с Сергеем в студенческие годы. Ну и незачем ему об этом знать.
В общем, Дмытро опять перешел на русский и вежливо поинтересовался, куда проводить Виктора.
- Мне бы на Трехсвятительскую… – начал было Виктор, но Дмытро сразу перехватил инициативу.
- Так, на Трехсвятительскую, это мимо Украинского дома. Мы и сами лишний раз там не ходим, тем более – к вечеру. Мы тебя до начала Костельной доведем. Лучше там иди.
Слухи о редкостных отморозках, сидящих в бывшем музее Ленина, ходили по городу чуть ли не с начала февраля. Так что Виктор ничуть не удивился и намек понял правильно. По Костельной, так по Костельной, тем более что ему было нужно к Институту философии – в самое начало улицы, около Михайловского.
За время разговора в палатке на улице развиднелось. Облака продолжали бежать быстро, но голубого неба стало гораздо больше. Солнце заливало город косыми лучами, высветив ряды палаток на Крещатике и положив на Майдан тень от Почтамта.
Часть Майдана, совпадающая с проезжей частью Крещатика, от палаток была свободна. Народа, однако, было много. К вечеру на Майдан стекались киевляне, желающие поучаствовать в написании новейшей истории.
Впрочем, между палатками на собственно Крещатике и Майдане киевлян было не так уж много. Тут, в основном, кучковались постоянные жители палаток.
По уверению знакомых майданных стояльцев, раньше состав жителей палаточного городка был другой – все, сплошь, идейные, и редко кто без высшего образования, а то и двух. После победы, однако, состав поменялся – лучшие из лучших разъехались по регионам устанавливать «народную власть», а их заменили какие-то сомнительные лица.
Оценить эту мудрость Виктор не мог – по его наблюдению, что тогда, что сейчас преобладали люди далеко не интеллигентные и даже вообще не городские, язык которых выдавал западноукраинское происхождение.
Палаточники благоухали немытым телом и копотью. Они грелись у бочек и пили чай из разнообразных посудин. Хотелось от них держаться подальше.
Троица так и поступила, проходя к продолжению Михайловской поперек Майдана.
Внезапно, когда они уже свернули налево, раздался полный возмущения слабоартикулированный вопль. Между палатками сцепились двое – тощий и долговязый в ватнике и ушанке, опирающийся на флаг с длинным и толстым древком, и шарообразный коротышка в камуфляже.
Драки на Майдане не были редкостью и привлекали внимание прохожих только тогда, когда в ход шли ножи и пистолеты (СМИ, как правило, о таких инцидентах не сообщали). Однако тут события как-то сразу приняли эпичный оборот. Видимо это столкновение было проявлением какого-то подспудного конфликта между двумя партиями бомжеподобных «героев». На помощь сцепившимся сразу рванулась разнообразная, одетая в грязную рвань публика. В воздухе замелькали кулаки и палки, раздались удалые вопли, удары и вскрики.
Кто-то визгливо затянул «ще не вмерла Украина». Обычно, пение гимна легко пресекало любые нежелательные тенденции – от просыпающегося желания понять, что же несут с трибуны, до драк. Но в этот раз все пошло не так. Визгливый голос вдруг замолк, не дотянув до конца первую строчку, и тут же из толпы выбросило залитого кровью бородатого мужика, который всем весом рухнул на палатку буквально в трех метрах от Виктора. Это стало сигналом к возобновлению только было приостановившейся драки, и вал тел внезапно направился в их сторону.
- Тикаем! – хрипло выдохнул Дмытро, и они рванули вдоль закопченного Дома профсоюзов по направлению к Костельной. Над головой Виктора, медленно вращаясь, пролетел гуцульский топорик и со стуком упал на плитку…
Оторваться удалось быстро, но, безопасности ради, пробежать пришлось до самого верхнего входа в паб.
- Что же вы срач-то такой развели в городе? – срывающимся голосом спросил Виктор.
Дмытро промолчал, затравленно поведя глазами. Непредставившийся же, тяжело дыша, мрачно выдавил из себя:
- Само насралось.

* На улице Танковой (сейчас – Сикорского) находится посольство США в Украине.