Владимир Павлов : Призрачный огонь (II)

Лай собаки, перешедший в ласковое повизгивание, прервал мысли Ходорковского, поднял его с кровати. Хлопнула дверь, и в коридоре послышались чьи-то грузные шаги. Ходорковский, прижавшись к оконному косяку, смотрел на дверь. Чья-то рука пошарила ручку, и дверь широко распахнулась. В комнату, тяжело отдуваясь, вошел полный, с круглым, тщательно выбритым лицом и седоватыми гусарскими усами человек.
– Авессалом Георгиевич! – Миша бросился к нежданному гостю и обнял его. – Авессалом Георгиевич, я думал…
– Равновесие, брат мой, равновесие, – добродушно отстранил его вошедший. – Зимой и летом одним цветом, как елка, – вот каков должен быть Воин Света.
Щелочки глаз на багровом лице смотрели ласково и чуть насмешливо. Он снял пальто и шапку, присел к столу, достал из рюкзака Чинтамани – обломок древнего метеорита, закрыл глаза и стал бормотать что-то на санскрите. Миша не сводил глаз с Авессалома Георгиевича Подводного. Сейчас тот походил на величественную статую из древнего храма. Не смотря на свой далеко не монашеский вид, он был аскетом с ранней юности. Авессалому Подводному на своем веку довелось много повоевать с Тьмой. Сперва он – руководитель группы в захолустном сибирском городке, потом, через пять лет, – тайный агент, депутат Христианской партии, доверенное лицо генерала-митрополита Лебедева, а когда грянул путч, – стал куратором подпольной печати в северной столице.
– Ну, причастился Силе Ориона? – усмехнулся Подводный. – Не видел раньше этой святыни?
– Нет, – Миша помотал головой. – Смотрю на вас, Авессалом Георгиевич…
– Зови меня дядя Ава, – перебил его Подводный. – У темных всюду уши. – Он подмигнул узким глазом и покрутил ус.
– Хорошо, дядя Ава, – кивнул Миша, вспомнив, что о каком-то дяде Аве говорила Ольга. – Смотрю на вас и вспоминаю, как мы с вами познакомились. Помните, собрание анастасийцев в библиотеке на Нарвской…
– О-о! – закивал Подводный. – Мутный Игорь, подсадной кгб-шник из секретного отдела, которого я ожег Лучом, убег. Его словно какая-то сила вынесла. Мы с ним как материя и антиматерия. Там, наверное, уровень под минус сорок.
– А помните, как мы с вами на Обводном под мостом продирались сквозь Временную Капсулу, – вспоминал Миша, – как Великого Змея заставили закусить не собственный хвост, а хвост предыдущего Цикла: вместо Сатья-Юги наступила Двапара-Юга…
– Помню, дорогой, помню, – вздохнул Подводный. – Да вот сейчас, видишь, как дело-то обернулось. Вроде как все сначала приходится начинать…
– Что, так плохо? – встревожился Миша. – А где Александр Владимирович? Он в городе?
– Ты все такой же порывистый, – Подводный улыбнулся. – Владимирович вроде и здесь, вроде и нет. Таится он. За ним лебедевцы да Христианский союз охотятся. Пронюхали, и шныряют по всем щелям. Тебе, Миша, придется повременить со встречей.
– Что же мне делать? – Миша не мог скрыть разочарования.
– Скучать не придется, – Подводный осторожно поцеловал Чинтамани и спрятал его в рюкзак. – Великий Анну провернул грандиозную и беспрецедентную операцию: в ментальное тело каждого двуногого вшил программу-паразит. Я называю ее «яйцо-болтун». Мне, вот, помощники нужны. Одни в подземку подались, в катакомбы, другие в психушках томятся, третьи примелькались лебедевцам. Мало нас в городе, каждый посвященный на вес золота. Ты финский говор не запамятовал? Ольга говорила, что в вагоне разговаривал.
– А не говорила она, что назначила свидание офицеру-священнику?
– Не одобряешь? – Подводный прикрыл один глаз. – Верно действует наш Меченосец. Нам каждый язычок говорливый на пользу пойдет. Что это Ольга замешкалась? – Он достал дешевенькие карманные часы и, держа их в вытянутой руке, как все дальнозоркие люди, посмотрел на циферблат. – Пора ей тут быть.
Подводный усмехнулся с горечью и снова достал Чинтамани:
– Давно бы этого бронированного таракана Лебедева вывели одними только астральными атаками, да куда ни сунься – финны, датчане, немцы – Христианский союз этот, дьяволово отродье. У них энергетические щиты высшей категории: Иерофанты Тьмы ставили. А все же сила и правда на нашей стороне. На Алтае ламам удалось проникнуть…

Их беседа прервалась. Как-то неожиданно появилась Ольга, раскрасневшаяся, запыхавшаяся. Она упала на стул, стянула шапочку, обмахнулась ею.
– Солнце припекает, как в Древнем Шумере. Здравствуйте, Миша.
– Здравствуйте, – Ходорковский обрадовался девушке – с ее приходом словно светлее стало в комнатке, но тут же поспешил скрыть радость, как нечто недозволенное.
Подводный деловито заговорил:
– Дел много, ребятки. Сегодня побываете у пастора Хейкконена и все сделаете, что он скажет. Деньги я вам сейчас выдам.
– Кто такой Хейкконен? – спросил Миша.
– Из Христианского союза, но свой. Ты с ним по-ихнему поговоришь. Принеси-ка гипнограммы, – сказал Подводный девушке.

Ольга вышла. Подводный объяснил, что предстоит сейчас делать Мише.
– Хейкконен очень осторожен, – рассказывал Подводный. – Никаких телефонных звонков не признает. Предпочитает устный разговор.

С большой, перевязанной ленточкой, коробкой вернулась Ольга.
– Показать? – с театральным полупоклоном спросила она и, ловко распустив ленточку, открыла крышку. – Взгляните, бумага копировальная экстра-класса!
Подводный и Ольга взглянули друг на друга и весело рассмеялись. И тут Миша с изумлением увидел, как дрожащее, жаркое сияние исходит от бумажного листа, который вытащила Ольга, и уже не Ольга перед ним, а жрица Иштар в сквозном хитоне. Подводный сказал ему:
– Хорошие штучки. Ты видишь то, что хочет видеть твое подсознание. А потом это же видит тот, кому ты это дашь. – Он убрал льющийся густым радужным сиянием лист в коробку. – Каждому военному своего подразделения обработанную гипнограмму Хейкконен всунет. Ну, мне пора! Свидимся, Миша, когда потребуется.

Подводный ушел.

Ольга обвязала коробку ленточкой, сделала кокетливый узелок и, полюбовавшись своей работой, сказала:
– Пора к Хейкконену.

До Витебского вокзала добрались без происшествий. Погруженный в дымную сырость город распадался, терял очертания. Где-то в опасной близости шлепали подошвами призраки пешеходов. Мудреными ходами, минуя по нескольку раз переливающиеся, падающие чудесными складками кассы, рекламы, прилавки – так было надо, чтобы следовать по силовым линиям, которых не видели сидящие в людях бесы – они свернули во двор бескостного, призрачно окрашенного дома. Возле второй парадной стояла туманная лавка, и так причудливо падала на нее древесная тень, что Ходорковскому она показалось лишь прихотью световых пятен.

На ней в небрежной позе сидел финский пастор. Он курил и покачивал носком ботинка. Взгляд его рассеянно скользнул по проходившей парочке.

– Хейкконен ждет нас. Сядем на скамейку рядом с ним.

Ольга опустилась на край скамейки. Миша селя рядом и положил коробку со стороны пастора. Финн выглядел заурядно. Ничем не примечательное веснушчатое лицо с большим ртом было изношенным. Пастор курил сигарету и точно не замечал соседей. Миша, как его наставлял Подводный, сказал по-фински, словно обращаясь к Ольге:
– Умеющий ходить не оставляет следов.
Пастор положил руку с зажатой между пальцами сигаретой на колено, тихо произнес:
– Жизнь пройдете, как по струне бездну.
– Ту струну в сердце любовь натянет.
– Как себялюбие от любви отличить?
– Ты – во Мне, я – в Тебе, вот формула, данная Учителем.
Пастор быстро проговорил:
– Есть два ящика заливной рыбы. Получите сегодня в три часа дня у финских военных около Витебского вокзала. Ящики будут зеленые. За ящики предложите две тысячи евро.
– Другие не перехватят?
– Военные будут ждать пароля. Пароль: «какая гадость эта ваша заливная рыба», – Хейкконен сделал несколько затяжек, и Миша краем глаза увидел сквозные язвы в центре ладоней – стигматы. Финн отшвырнул окурок и спросил:
– Гипнограммы в коробке?
– Да, – Миша восхитился непоколебимому равновесию, с каким вел разговор пастор.
Хейкконен взял коробку и, не прощаясь, ровным шагом стал удаляться. Через несколько секунд он затерялся среди прохожих. Миша вполголоса пересказал Ольге его сообщение и спросил:
– Что это за рыба такая дорогая?
– Психотронное оружие, – шепнула Ольга. – Может, излучатель, может, бомба или сеть-ловушка.

Посидев для вида еще с десяток минут, они тем же путем вернулись на вокзальную площадь. Не доходя до вокзала, Ольга рассталась с Мишей:
– Вот вам деньги, возьмите, и ждите меня в том же домике. Заодно совершите ретрит. Помните, мы все выходим в астрал в девять-ноль-ноль. В Шамбалу дорогу знаете – Путь Сердца – самый скорый! До встречи в астрале.

Миша стал ловить такси. Ему хотелось скорее оказаться подальше от вокзала. Чудилось, что бесы-одержатели в каждом прохожем знают, что он везет в ящиках. Едва он открыл дверцу такси, как его окликнул знакомый голос:
– Михаил! Михаил!
Миша оглянулся. Кругом он видел рясы с погонами, фуражки, автоматы. Рука невольно нащупала в кармане психотронную бомбу, но он тут же подумал, что это слабая защита. У Миши засосало под ложечкой. Он увидел, как к нему от тротуара бежит елейтенант Есаулов. Первым порывом Ходорковского было привести в действие бомбу, но он нашел в себе силы улыбнуться офицеру, а сам мысленно сосредоточился на образе Учителя. Есаулов влез в такси и плюхнулся на сиденье рядом с Ходорковским.
– Уфф! Зову вас, зову, а вы не слышите! Куда торопитесь? Что за ящики? А, заливная рыба? Какая гадость! – он тараторил и дружески улыбался. – Почем купили? А где Ольга?

Миша не успевал отвечать. Видел или не видел елейтенант его с финскими солдатами? Нет, он не думает, что в ящиках рыба, совершенно точно. Луч, нужен Луч, настроиться. Есаулов вдруг с искренним огорчением сказал:
– Не по-джентельменски получается. Мы ведь сегодня должны были встретиться? Да, да, в шесть вечера на «Пяти углах». Я уже провел разведку боем. Кухня великолепная, – елейтенант явно кому-то подражал в манере говорить. – Но… Я нарушаю слово. Мой дядюшка тому причиной. Помните, я о нем вам говорил, генерал-митрополит Лебедев. Старик поехал в Новгородскую епархию с небольшим отрядом, а ополченцы и эти выродки из Союза Подвижников обложили его, как медведя. – Миша слушал внимательно. Разговор становился интересным. – А сегодня Христианский союз посылает туда свою военную технику.
– Ну, а вы тут при чем? Почему сегодня не можем встретиться?
– Да как вы не понимаете?! Воскликнул Есаулов. – Я уже назначен, оказывается, ключарем дядюшки. Забота о племяннике, – он фыркнул.

Миша с острым любопытством смотрел на молодого офицера – приближенного самого Лебедева. У самого горнила Тьмы… Мише сделалось жутко, он не смог сдержать нервной улыбки. Надо было как-то объяснить эту улыбку:
– Я…
«Ну, давай, скажи, скажи, что ненавидишь его, и всю его сатанинскую армию! – подначивал чужеродный голосок в голове. – Скажи, не будь трусом!»
– …очень вами восхищаюсь.
– Мной? – вскричал Есаулов. – Да чем же? Что я ключарь? Представьте, в каком я идиотском положении. В епархии мне сказали, что я должен немедленно отправиться к дяде и для этого воспользоваться отходом военной техники Христианского союза.
– Ваш долг быть около генерала, – незаметно проглотив подступивший к горлу ком, проговорил Миша.
– Долг, родина, честь, – со злостью произнес офицер-священник. – Пустые слова, дешевые колокольчики для дураков. И ради них я должен сейчас отказаться от встречи с той, кого, быть может, сама судьба… – Вдруг Есаулов встрепенулся: – Кузнечный проехали! Заболтался я. Мне совсем в другую сторону. Встреча переносится. А на какой срок, и сам не знаю. Прошу вас, Михаил, позвоните мне через недельку по телефону в епархию Великого Новгорода – триста тридцать два, ноль два, ну и код города – не помню, хоть убей! Запомните?
Миша повторил:
– Триста тридцать два, ноль два.
– Отлично, – Есаулов велел водителю остановиться, сунул ему мятую тысячерублевку и пожал руку Ходорковскому. – Замечательная у вас сестра, Михаил!

Он вышел из такси и, махнув рукой, нырнул в людской Мальстрем. Миша почувствовал облегчение. Таксист, получив неожиданную прибавку, погнал машину.

До Лисьего Носа они добрались очень быстро. Таксист помог перетаскать ящики во двор.

Остаток дня и вечер Миша ждал Ольгу, но она не пришла. Поздно вечером явился Подводный и осмотрел содержимое ящиков. В них были психотронные излучатели, похожие на теодолиты, и энергокристаллы к ним. Выслушав рассказ Миши о Есаулове, он нахмурился:
– Об отходе техники мы не знали. Ты молодец, Михаил. Это очень важно. С лебедевцем этим ты связи не теряй. – Он помолчал, задумался. – Значит, Христианский союз начинает играть в открытую…
– Как так? – не понял Миша.
– До сих пор финны, датчане, немцы и все эти европейцы говорили, что они не вмешиваются во внутренние дела России, – объяснил Подводный, – теперь они посылают против ополчения свою технику. Что же теперь будет… Ну, ладно.

Подводный заторопился и ушел.