Карачун : Новые дворники

Дворники с пустыми животами толкают перед собой широкие лопаты, наполненные снегом. Холодно – в бессменных робах, голодно – с одной лишь порцией насвая за щекой. Но они плюют в лицо Сизифа, полное страданий, и смеются. Хочется вручить им яркие шляпы с колокольцами и Элли – одну на всех. За оптимизм.
Сосед из квартиры напротив. Хочу проскользнуть мимо, но он только что получил очередное уведомление о штрафе, и его уже не остановить. Пятнадцатый раз он паркует машину в одном и том же, неположенном, месте – в пятнадцатый раз его штрафуют. Он кричит, что это произвол, что он этого так не оставит. Его горячее дыхание плавит холодный воздух, тот дрожит и слоится, образуя вокруг головы подобие нимба. Образчик идиотизма как высшей формы борьбы с системой.
Поняв, что просто так не отделаться, киваю дворникам. Методично, со знанием дела они принимаются обрабатывать соседа лопатами, и вскоре утаскивают обмякшее тело в подвал, поближе к запасам соли. Не Элли, конечно, но хоть что-то.
Иду.
Ровная серая стрелка проспекта. Опоздавшие, не успевшие вытянуться вдоль нее кривые деревья. Плоские серые лица азиатских женщин, спешащих из одного маленького рабства в другое. Вы замечали, как беспощадно город метит лица тех, кого не принял? Несмываемый, землистого цвета загар, след проклятия. Меня он тоже коснулся своей дланью, перепачканной пеплом.
Где-то на свалке толстые крысы доедают альбом с моими детскими фотографиями. Надежда утекает, и уже невозможно дотянуться в себе до чего-то важного, что заставляло в свое время горячо молиться или хотя бы заплакать. Сплошные сквозняки, больше ничего. Наложить бы заплату. Но, если прореха размером с тебя самого, остается только слушать ветер. И верить, что пронырливый дворник все же вытащил твой альбом из мусорного контейнера и припрятал – до лучших (?) времен. И что однажды ты восстанешь из мертвых в каком-нибудь приквеле своей жизни – картонным монстром в костюме зайца. С пририсованной бородкой и в круглых очочках.
Возвращаюсь.
Дворники разбрасывают соль. Сегодня она чуть темнее, чем обычно, слегка буроватая. Из этой соли всякий раз прорастает зима.
Я все еще надеюсь, что однажды дворники проспят, не выйдут вовремя на работу. И не будет холодных всходов. Наступит тепло и всеобщее благоденствие. Люди будут бросать теплую одежду себе под ноги и радоваться, как дети. И новые, летние дворники – в расшитых золотом черных шароварах, загорелые, в пышных жабо – вдруг появятся из ниоткуда и примутся отплясывать чечетку.