Шишкин : Не ставьте Папуасову капканы.

Не ставьте Папуасову
капканы.

Глава 1

Открыв глаза рано утром и встретившись взглядом с толстой изумрудной мухой вольготно развалившейся в полудреме на подоконнике, Папуасов, с кристальной ясностью не свойственной только что проснувшемуся человеку, осознал, что жизнь его становится все больше похожа на старое замшелое дерьмо. И если не сегодня, то уже наверное никогда он не найдёт в себе силы вырваться из этой карусели ангедонических будней, что бы закусив удила умчаться галопом на встречу своей мечте.
Слегка потянувшись и непроизвольно бзднув верхней ля Папуасов потрогал занемевший утренний хуй. "Интересно, может ли на свете существовать более бесполезная штука чем утренний стояк?" -подумал он.
Папуасов вспомнил, как когда-то ещё подростком, прочитал в одной толстой еврейской книге, что утренняя эрекция есть ничто иное как пробуждение в человеке темного звериного начала и по сути своей является сатанинским искушением. Тыкать в людей таким хуем не только категорически возбраняется, но и в принципе, это совершенно бесполезное занятие не приносящие тычущему полноты радости ощущений. Потому как явление это другой природы совершенно не относящейся к сексуальному возбуждению. Это своего рода веселая подъебка человека силами тьмы, а если точнее женой сатаны, а по совместительству и праматерью всех демонов, с ебливым именем Лилит.
Следуя книжным рекомендациям, хуишко требуется безотлагательно угомонить, пописав например или выкурив сигарету, как вариант можно попередвигаться по квартире приставными шагами. И только потом, если есть такая необходимость, наполнять хуй собственным смыслом.
Папуасову нравились евреи, он находил их забавными, грусноглазыми добрыми чудаками не способными на обман, этакими седобородыми хранителями вселенской, накопленной тысячелетиями, мудрости, недоступной пониманию среднестатистического обывателя. А посему их мнению он доверял в самом широчайшем спектре жизненных вопросов.
От части из за утренних стояков Папуасов приноровился справлять малую нужду сидя, а с течением времени это вошло у него в привычку. Жена, пару раз застав его в таком положении, озвучила диагноз в том смысле, что видимо причина данной проблемы кроется в высоком содержании в его организме женских гормонов. Более того, по её личному мнению, он и в других аспектах жизнедеятельности уже давно стал превращаться в бабу. На пятом году совместной жизни Папуасов научился не придавать её "личному мнению" большого значения потому как пришёл к утешительному выводу что жена, как вид, в отношении к мужу, существует исключительно на зло и вопреки. Не любви, не тоски, не жалости.
Он вспомнил, как ещё до женитьбы, просыпаясь по утрам, любил включить музыку и комично пританцовывая собираться на работу, тем самым настраиваясь на позитивный лад. Жена же довольно быстро в течении недели утрамбовала в нем желание к этому нелепому и глупому, в её понимании, ритуалу.
Папуасов вздохнул с легкой тоской по прошлому, его внутренний, сморщенный жизненными обстоятельствами, ребёнок приуныл. "А может все это просто ностальгия по молодости и свободе?"
Взглянув в окно он увидел во дворе соседскую девчонку, молодую мать лет двадцати, которая второпях вела сына в детский сад. Малыш, видимо пытаясь досмотреть сон, повис в крепкой маминой руке и временами, слегка отрываясь от земли, смешно перебирал в воздухе полусогнутыми ногами.
Папуасов грустно улыбнулся и закурил сигарету, приоткрыв форточку он присел на край кровати.
Он вспомнил Маму, которая ушла три года назад. Которая отдала ему все тепло своей души, всю свою любовь, все свои слёзы. А он, когда было нужно, не успел...
Теперь он просто прятал вину, где-то в глубине своей души , потому что иначе и жить стало бы невозможно. Он подумал что вся сложность жизни в её простоте, радости быстро проходят и забываются, а печали остаются с тобой навсегда. Получить удовольствие от воспоминания радости практически нереально, это все равно что попытаться заново испытать наслаждение от выпитого, когда то в прошлом, хорошего коньяка. А вот с печалью дела обстоят совсем иначе. Печаль можно лелеять и даже разжигать в себе как огонь, выходя на новый уровень самобичевания спустя годы. Только вся штука в том, что и радость и печаль это те состояния в которых человек чувствует себя по настоящему живым, а потому если нет радости в жизни то и остаётся насыщаться исключительно печалью, сжигая и стирая себя насовсем.
Папуасов снова с надеждой взглянул в окно. Двор был пуст...