Ромка Кактус : Вилки и ножики

Был у нас такой пацан: Витька Жданов. Лучше всех кидал ножик. Любой ножик, брошенный Витькой, неизменно попадал в цель. Однажды, чтобы окончательно утвердиться в статусе лучшего и развеять сомнения завистников, он объявил во всеуслышание, что поразит белку точно в глаз. Он закрыл глаза и совершил бросок. Потом парни сели на двадцать второй автобус и поехали. Витька говорил, что ехать ещё долго. Чтобы развлечься в пути, парни вырезали ножиками в обивке автобусных кресел свои инициалы и другие магические послания потомкам.

Они вышли на «Дачной» и тут же углубились в сосновый лес. Парни обсуждали, что шутка зашла слишком далеко, Витька обосрался и пора возвращаться домой. Жданов шёл впереди, и на лице его тускло сияла улыбка победителя. Так пацаны вышли к высокой сосне, стоящей удалённо от других. Верхушка её была разбита молнией. На пригорке, из которого росло дерево, во мху, среди опавших иголок и лежала белка, сражённая консервным ножом точно в чёрную бусину глаза. Витька поднял её с земли и продемонстрировал.

Витьку короновали. А старшие пацаны стали брать его на разговоры с обитателями окрестных многоэтажек.

Все мальчишки постоянно таскали с собой ножики. Это было основой их Веры, крепко стоявшей на том основании, что Колбасу рвать руками непристойно. Никто из них в жизни не прикасался к Колбасе, разве что старшие пацаны трепались, но это было ложью и больной сексуальной фантазией подростков. Колбасы никто не видел последние пятьдесят лет, зато ножиков было в избытке: страна всё это время готовилась к победной конфронтации со всем окружающим миром. Сначала ножи массово выпускали заводы, потом, когда поставки китайской стали прекратились и заводы окончательно встали, в каждом населённом пункте и в каждом дворе появились кустарные мастерские по производству Оружия из отходов прежних лет. Каждый Мужчина был воином, готовым с Оружием в руках защищать Родину от врагов, затевающих недоброе, и для этого вторгаться на чужие территории и сеять Смерть там, где всё равно не вырастет ничего, кроме зла и русофобии. Каждый мальчишка готовился стать Мужчиной и с раннего детства учился обращаться с Оружием. Закалённое молодое тело сжимает клинок, становится одним целым с ним, и убийственный Разум направляет это целое против всего мира. Мастерство достигает такого уровня, какой и не снился воинам прошлого. Совершенно очевидно, что даже русский мальчишка с перочинным ножиком в руке способен в одиночку истребить батальон хорошо экипированной и тяжеловооружённой иностранной пехоты. Ещё один мальчишка вполне мог бы справиться с атомной субмариной, вспоров ей брюхо от носа до хвоста, вынырнуть из враждебных вод и в полёте атаковать десяток истребителей. Русские мальчишки, одетые в рванину, чумазые и улыбчивые, бегут сквозь заросли крапивы, и нет на свете ничего, что могло бы их остановить. Как нет ничего, что могло бы воспрепятствовать Смерти. Жизнь пасует перед Смертью, чьи обвислые сосцы с младенчества сосут эти ребята.

И Витька был одним из лучших. В густой и вязкой глупости мира он двигался уверенно навстречу Тьме, зияющей Снаружи. Он лучше всех сверстников кидал нож. Он ставил учителей в тупик своими вопросами о Великом Прошлом. Великое прошлое для него сливалось с Великим Настоящим и Великим Будущим в одну исполинскую волну Величия, топившую всё и вся. И он смотрел на мир, стоя на гребне этой волны. Учителя немели в присутствии Жданова. А физрук позволял ему не носить сменку. На уроках физкультуры Витька был при фраке и цилиндре. Таким образом он пытался привлечь внимание девочек, которые от спайсов теперь почти не могли говорить, а только выли, хохотали и все умственные способности направляли на поддержку дыхания.

Зловещие Древние Боги, которых утраченная Книга с поэтическим изяществом именовала Всеобъемлющей Любовью, требовали жертв. Жрецы в чёрных рясах, с массивными знаками Смерти, отлитыми из золота, утверждали, что Колбаса образуется из плоти и крови врагов, убитых в священной Войне с иными. И в конце миров каждый Победитель получит заслуженный кусок.

Иные почему-то не торопились нападать, а всё оттягивали, ждали, когда Русь падёт сама, всмятку раздавленная собственным Величием. Только Вечный Вождь мог отдать приказ о начале Священной войны, но он мирно спал под землёй, надёжно укрытый учёными от разрушительного воздействия света. Пока его тело зрело, наливалось соками идущими из самых тёмных недр, готовилось прорасти сквозь криогенную камеру, мальчишки по всей стране, ложась спать, молились о том, чтобы услышать Призыв.

Пацанам нужны были жертвы для тренировок. Те, кто в любой момент мог стать иным. Те, чья фамилия не оканчивалась на –ов. И мальчишки находили среди школьных классов таких. И разделывались с ними со всей строгостью предвоенного времени. Собаки отказывались брать останки врагов. Куски мяса гнили и сочились злом под лучами солнца.

С одного из таких пикников Витька Жданов вернулся домой. Родителей не было. На холодильнике, там где обычно висели указания наподобие «Суп в холодильнике, вымой за собой посуду. Мама», был, придавленный магнитом из Анапы, жёлтенький квадрат бумаги, на котором Витька прочёл: «нас не жди». Жданов прошёл в родительскую комнату и убедился, что все вещи пропали. Шкаф был пуст. На столе стоял телевизор, будильник, пустая рамка для фотографии. На подоконнике следы от маминых горшков и крошки земли.

Витька вытащил нож, воткнул в стену и пропорол обои. Он давно простукал все стены и знал, что здесь тайник. Наконец ему открылась глубокая ниша, из которой он извлёк мешок. Тяжёлый мешок, в котором что-то слабо звенело. Витька развязал мешок и высыпал на пол груду вилок. Все они были разными по размеру, форме и материалу. Там были вилки обеденные, салатные, десертные, разделочные, вилки для рыбы и мяса, старинные и современные, – все они светились еле уловимым светом. Жданов взял вилку с массивной металлической рукоятью и попробовал пальцем остроту зубца. Зубец проткнул кожу и выпустил капельку крови.

Вечером того же дня Марина Андреевна, соседка сверху, возвращалась из больницы, где три бесплодных часа провела в очереди на укол беленой, и обнаружила дверь квартиры Ждановых приоткрытой. Она просунула голову в щель и прокричала:

– Кукареку!

Затем вошла, квохча и дёргая головой. В воздухе крепко пахло железом. Марина Андреевна обнаружила тело мальчика Витеньки. Он лежал на полу, лицом вверх, весь утыканный вилками. Бледное лицо его излучало неведомый свет.

Через десять минут Марина Андреевна уже звонила куда следует, то есть своей подружке Ольге Захаровне:

– Очень жаль мальчика, – сказала она после того, как сообщила новость. – Но знаешь что, Оленька… я когда его увидела, подумала, Господи, как красиво-то…

А после телефонного разговора Марина Андреевна, напевая под нос, забралась на табуретку и достала с антресоли пыльную коробку. В коробке были старинные ёлочные игрушки, гирлянды, мишура. Женщина быстро скинула с себя всё лишнее, устроилась на диване, раздвинула ноги и стала засовывать всё, что было в коробке, в свою старую манду. За окном догорал июльский закат. Но зима была близко, где-то совсем рядом, и женщина в своём предвкушении всецело отдалась ребячеству, озорной дух которого живёт в каждой новогодней сказке.