Петя Шнякин : Длинное, зелёное, пахнет колбасой...

Сегодня во многих отечественных фильмах психбольницы показывают с каким-то явным искажением - мужики и бабы за руку ходят по коридору, а в палатах пьют водку и ебутся. Может режиссёрам и актёрам в их мечтах и хотелось, чтобы именно так всё и было. Но зачем сознательно врать народу? Ведь большинство из киношной братии, так или иначе, в дурдомах побывали. В свой первый день и первую ночь я был раздавлен ужасными переменами в моей жизни. Днём накормили каким-то супом из сельди иваси, а ночь я провёл в палате размером с баскетбольную площадку, где было штук шестьдесят койко-мест, причём в середине четыре кровати занимали пациенты с *белочкой*, орали благим и обычным матом и просили их отвязать. Переместиться подальше от этого ужаса мне помог Володька за две упаковки Нембутала, который я предусмотрительно взял с собой в это заведение. Володя, с его слов, был отпетым уголовником, чуть ли не вором в законе и в дурку он прилёг *загаситься* от мусоров, а в мае сбежит отсюда по любому. На *трудотерапию* он не ходил, сберегая воровскую честь, а если и присутствовал в мастерской, то садился в уголок и курил там Беломор. А мы сколачивали деревянные ящики - тару всё для той же водки. Один ящик - 20 копеек. Я там наколотил рубля на три, но денег мне не дали и я без копейки в кармане отправился в Быково на встречу с родителями, женой Танюшей и восьмимесячным сыном Яшей.
Сначала зайцем доехал на троллейбусе до железнодорожного вокзала. Потом часа два ждал электричку до Голутвина. Уже по пути, наблюдая как пассажиры пьют пиво и водку, закусывая *отдельной* колбасой и плавленным сырком с чёрным хлебом, я испытал приступ голода. Я подобрал шесть *пустых* из-под пива и водки. Четыре рассовал по карманам брюк и накладным карманам телогрейки и ступил на платформу. Две бутылки я держал в руках. Увидев меня, проводница громко сказала - ты чего мои бутылки взял, гад? Я отвечаю - я голодный, а бутылки эти не ваши! И слышу - держи вора! Уголовника этого! Я рванул через незнакомую площадь вокзала, тряся дерматиновыми ушами моего головного убора. Наконец я нашёл винный магазин, где стал сдавать свой *хрусталь* по 12 копеек за пузырь. Продавщица, оглядев мои прекрасные бутылки, стала с усилием давить пальцем сверху, приговаривая - а вот горлышко отбито на этой.. и на этой... Спорить было бесполезно - ладно, давай по десять копеек!
Я отправился обратно на вокзал и увидел, что под плакатом - Народ и Партия - едины, баба в замусоленном фартуке торгует пирожками. Подхожу ближе - по 5 копеек жаренные с повидлом! Я вручил ей свой полтинник, она свернула кулёк из газеты и положила туда десять, ещё горячих пирожков. Я съел сразу четыре, потом ещё два в вагоне электрички до Москвы. И заснул. Потом где-то в Раменском меня разбудил контролёр - ваш билет! Я открыл глаза, посмотрел на *контру* - ты чо, я зек, домой добираюсь, справку об освобождении показать? Мужик ушёл, а я достал кулёк и стал есть седьмой, уже остывший пирожок с повидлом.