Петро Залупа : Балтийская история

«О времена! О нравы!»
Цицерон

Печать греха и взор проникновенный,
Очей безумных изумрудный взгляд,
Терзал меня ночным кошмаром в Риге.
Густая тьма сидела на груди,
Как старая докучливая жаба.
В ведениях странных утро разлилось,
Омыв меня от сна живым потоком,
Лучами юными согретая Земля
Встречала с нежностью сестру свою с Востока.
Я встал с трудом, споткнувшись о софу,
Проклятиями осыпав, как цветами
Пожухшими, по - осени в саду,
Бросается куст старой хризантемы.
Сейчас бы все я отдал за пизду
И жертвой пал коварной Мельпомены!
Не страшен рок, когда желания тлен,
После чужой и странной ночи в Риге,
Впивается, как губы в твёрдый член,
И ластится, и всё опять по новой, -
Очей безумных изумрудный взгляд,
Печать греха и взор проникновенный
За хуй на пляж потащат мужика,
Там, где прибой волной играет пенной,
Гетеры ждут, как в прежние века,
В покорности коленопреклоненной,
Тех, кто осыплет золотом чело,
Софитами украсит лик блаженный,
Познаёт каждой дар и ремесло.

Что остаётся мне, обычной твари,
Чей вечно злата полон кошелёк?
Купить у них покорности урок.

***

Шампанским брызжет, веселиться люд,
Макает голову старик в морскую чашу,
Прохладный бриз соленою волной,
Полуденное пекло остужая,
Растреплет волосы красотке, что одна,
Вкушает сладости заморские с подноса,
Не ожидая лишнего вопроса,
Она сама собой восхищена
И от мужчин, лениво, ждёт того же.
«Какие ноги! О, какая кожа!» -
Нашёптывает каждая волна.

Так незаметно к ней подкрался Ржевский.
«Постой же Димка, ты тут не один!» -
Я начинаю плавные движения,
Мешают латы на моих ногах,
Кольчуги тяжесть сладко тянет плечи,
«Ну, погоди, мой друг, ещё не вечер!»-
Кто из нас прав, чей взор красноречив
Узнаем мы сегодня до заката
В бою, в котором брат на брата
Обрушится в величии своём.
Взволнуется балтийский водоём!
О, женщина, во всем ты виновата!

***
Ржевский:
- Лавиной шли французы, я же с Ленским -
Известным деревенским чудаком,
Лежал в окопе и лениво целясь, стрелял
И падали за землю, кто искал
Свинца из дула русского оружия!
Мадмуазель, надёжны наши ружья!
Ещё надежней Русский офицер…

Македонский:
- Поручик Ржевский - истинный пример!
Позвольте вам представиться?

Дама:
- Извольте!

Македонский:
- Я Македонский Саша, кто мечем,
Немало диких покорил народов,
И со слонами бился и с людьми!
Вы слышали про бой при Гавгамелах?

Дама:
- Не слышала! Вы ездите на вэло?

Македонский:
- Обычно раньше ездил на конях!

Ржевский:
- А я люблю кататься на санях
И щуриться на снежные просторы,
С бутылкой самогона, огурцом,
Себя в соболью шубу завернувши,
Могу позволить бить себе баклуши,
Прослыв в народе дерзким удальцом
Который, и за шуткой дело знает!
Со мной случалось всякое:
Бывает, когда на межсезонье нет балов,
Ебал'с в своём имении коров!

Дама:
- Не уж-то, сударь, вы такой ебака?

Ржевский:
- Конечно! Да, бывала и собака
И на охоте мертвая газель!
Но я люблю лишь вас, мадмуазель!

Дама:
- О, сударь, вы такой горячий!

Ржевский:
- «Горячий», у меня мадам, - «стоячий»,
А так «прохладный маленький малыш»!

Македонский:
- Как Дима складно ты пиздишь,-
шепнул ему я в ухо. После громко, –
Мне эта тоже нравится девчонка!
Она благоухает как цветок!
Я целовал бы каждый лепесток,
Как ветерок, что с нежностью ласкает
Дыханием горячим наш бювет!

Дама:
- О, Александр, вы такой поэт!
Как романтично всё вы говорите!
Вас двое - я одна, пойдёмте к Рите,
И комплиментами я, право, смущена…
- Да, кстати, здесь валюта евро.

Ржевский:
- Что делать, лира уж померла,
И рубль стал уже не тот,
А время знай себе идет.

Македонский:
- Айда посмотрим, что за стерва,
На сколько евро насосет!



***

У Риты на пизде болтались
Два посеребрённых кольца,
Одно из них пронзало клитор,
Поручик, съев проссеко литр,
И после ебли захмелев,
Заснув, похрапывал как лев,
Что притомился на охоте.
Я ж предался одной заботе, -
ласкал то Риту, то Марго,
То их двоих сжимал в объятиях,
На простынях, на смятых платьях,
Среди бутылок, на полу
В девчонок загонял "иглу".

Мы то кричали, то стонали.
Я побывал у них в анале,
Там было узко и темно,
Был риск нарваться на гавно,
Но пронесло, хранит Господь
И благоденствует судьбина,
Ведь хуй стоит, он как дубина,
И все это прекрасно, но
Пора бы знать уже и меру!
Жан Поль БельмОндо, для примеру,
И тот бы сделал перерыв,
Хотя любви его порыв
Пылал в душе, глазах и в теле,
Не затухая ни на миг!
Но Поль давно уже старик.
И мне, чтоб рано не зачахнуть,
Пора бы сделать перекур.
Оставлю с Димкой этих дур.

***

Я вышел вновь на пляж. В закате,
В пурпурном зареве огня,
Лежало море безмятежно
И вечер сладостно и нежно
Прохладой обнимал меня,
Гуляющих по променаду,
Казалось, ничего не надо всем им -
От женщин до детей,
Казалось, я ошибка века,
Стою один, с мечом, щитом
И в шлеме, что не раз спасали
Меня в суровевших боях!
Ах, как сегодня мне сосали!
Как хорошо в чужих краях,
Когда вот так тебя встречают!
Меня, похоже, замечают…
Мужчина в майке, с собачонкой,
Кричит мне, машет на бегу.
Похож на Серого Шойгу.
Да это ж он! Вот шельма старый,
Машу ему в ответ рукой…

Македонский:
- Привет, вот встреча, дорогой!
Ты что тут делаешь?

Шойгу:
- В разведке. Собака - клон. Опять конфликт!

Македонский:
- Послушай, есть две малолетки,
Я им уж выносил вердикт.
Не хочешь? Там все «All - inclusive»!

Шойгу:
- Прости, Санек, сегодня пас.
Я не один, со мною Тузик,
А это Папы верный глаз.
Стремаюсь провалить задание!

Македонский:
- Тогда до встречи!

Шойгу:
- До свиданья!

Серега дальше потрусил,
А я, немножко, загрустил.

***

Передо мной как на картине,
Как - будто из журнала «Vogue»,
Шли дамы в белом палантине,
В прекрасных платьях. Ветерок
ласкал их тонкие запястья,
И аромат духов витал,
И было всем мужчинам счастье.
Я тут почувствовал, как «встал»!

- Не угостите ль даму рыцарь?
Стоите тут как истукан.
Могу одна я простудиться!

Я обернулся, тонкий стан,
Высокий бюст, глаза сияют,
Струится глубиной морей,
Желания взгляд. - Тут наливают,
пойдём те же туда скорей!

Македонский:
- Как вас зовут? Не знаю слово…

- Меня, Наталия Ростова.
А вас, прекрасный офицер?

Македонский:
- Я Александр Македонский, -
известный вождь и командир!

Ростова:
- О Вас мне говорил Балконский.
Вы с честью носите мундир!

Македонский:
- И без мундира я прекрасен!

Ростова:
- Бахвальство повод лишь для басен.
У нас, у русских, не балуй!

Македонский:
- Наташа, рифмой будет «Хуй».

Ростова:
- За хуй Ваш после потолкуем.
Сперва поесть, уж после хуем
Заняться девушка должна,
Ведь её участь решена
Ещё до этого мужчиной…

Македонский:
- Вы все являетесь причиной
Всех наших радостей и бед! -
Ну вот, мы и пришли в буфет. –
Бармен тащи быстрей бокалы
И к ним бутылку конька,
И шашлыка и балыка,
И оливье тарелку даме!


Ростова:
- Вашу станицу в Инстаграмме,
Похоже, видела вчера!
Вы тоже постите там фотки?
У вас в друзьях одни красотки!

Македонский:
- Наташа, вы прекрасней всех,
Кого встречал я в мире этом.
Я с войском покорил полсвета,
И видел не десяток лиц,
Но лишь пред Вами паду ниц!

Ростова:
- Мне так приятно слышать это!
Так хорошо! Какое лето!
Как я люблю вот так сидеть,
Без дела, с лёгкостью пиздеть.
Простите, рассуждать о бренном…


- Вас познакомить с моим членом? –
Мы обернулись! Что за черт!
Пред нами вырос пьяный Ржевский,
Он выглядел по-молодецки,
С бутылкой водки, налегке,
Лишь в правой хуй стоял руке.

- Без вас поручик, что за вечер! -
брезгливо фыркнула она.

Ржевский:
- А хули, дома делать неча,
Вот и тусуемся сполна!
Привет дружище Македонский,
- он мне, с улыбкой, подмигнув,
Продолжил:- Я разок им вдул!

Македонский:
- Димон, прошу тебя, не надо
Таких подробностей при ней!!!

Ржевский:
- Она сосала у коней, -
Сказал он, глядя на Наташу,
- Что знаешь ты про дружбу нашу?
Мы будем драть тут всех и вся!!!

Пришлось мне «выписать гуся»,
И зарядить ему в ебало.
Ночь распахнула покрывало,
Его в объятия приняла,
И сразу снова тихо стало.

Ростова:
- Спасибо, Александр, Вам,
Что честь мою Вы защищали,
Особенно, когда вначале
Он что-то ляпнул про коней.
Мне так обидно стало, право!
Да, я придворная шалава.
Да меня трахал целый полк,
Да и в конях я знаю толк!
Но почему же только кони?!

Македонский:
- А кто- то был ещё!?

Ростова:
- Ну, пони!
Ротвейлер был, и даже бык!

Македонский:
- И крокодил?

Ростова:
- Нет, крокодилов не бывало, -
и вся в улыбке расцвела, -
тебя я Сашенька ждала!

Я ухмыльнулся про себя.

- Наташа, а поручик Ржевский,
Он тоже в Вашем был ряду?

Ростова:
- Да, как то мне лизал пизду,
но это было в прошлом веке!
Послушай, милый, жизни реки
Пересекаются порой, в любви
Ты у меня второй.

Македонский:
- А первым кто был?


Ростова:
- Граф Толстой.

Македонский:
- Не слышал о таком я пане!

Ростова:
- Забей, ведь он давно в нирване,
Отрёкся и ушёл в астрал.
Да и совсем уж дряхлый стал.

Она махнула коньяка.
От моря ветер дул соленый,
И небо мутной пеленой
раскинулось передо мной
Широким черным покрывалом.
Луна высокая стояла,
Словно фанеры лист, пластом,
Лежал поручик под кустом.
Я ж осушив вина бокал,
Обняв её, поцеловал.

Как сладок долгий поцелуй,
Особенно, когда он первый,
С любой милашкой, даже стервой,
Когда та ляжкой чует хуй,
Его тепло и твердость духа,
Любая: юная, старуха,
Или же дама средних лет,
Согласна будет даже в ухо,
Не говоря уж про минет!

Оригинальностью Наташа
в вопросах секса не сильна.
Она лишь молвила: - Я Ваша.
Хочу вас, рыцарь, я пьяна!

Меня в таких вопросах дамы
просить два раза не должны.
Отбросив прочь фракийский шлем,
И бронзовый откинув торакс,
Я словно меч достал свой член
С желанием в ротовую полость
Его пристроить в тот же миг,
Как вдруг бармен опять возник.

Бармен:
- Ещё коньяк иль может водки?
Текилы, рома иль вина?
Что вашей душеньке угодно?

Македонский:
- Хотим предаться мы, свободно,
Греховной, так сказать, любви!

Бармен:
- Monsieur, как будет Вам угодно!
Au revoir et c’est la vie!

***

«Давайте глубже! Саша, Саша…
Еще! Поддай еще сильней!», -
Кричала пьяная Наташа.
О, да! Я не ошибся в ней.
Всю бархатистость юной кожи
В ночи тактильно ощущал,
И сам резвился и кричал,
От удовольствий корчил рожи,
И вновь безудержно кончал!

Такими нас рассвет увидел,
Укутав в первые лучи
Светила юного, что Солнцем
Мы все привыкли называть,
Я продолжал ее ебать,
Но обнаружен был японцем!
Тот сразу начал нас снимать
На фотокамеру «Toshiba»,
Плескалась в тихом море рыба,
Кричал испуганный баклан,
Светился золотом стакан
С остатками ночного зелья,-
Картина праздного безделья.

А это что за истукан?

Македонский:
- Наташа, глянь, поручик Ржевский!
Как ваши, так сказать, дела?

Ржевский:
- Смотрю, резвитесь не по-детски,
Я ж только встал из-под стола!
Как я попал туда - не знаю,
Похоже, жутко перепил.
Пойдемте, выпьем что - ли чаю,
Иль ты ей только засадил?

Ростова:
Полночи тут мы развлекались, -
довольно пискнула она, -
По мне бы белого вина
Холодного, как море это,
Печально, что уходит лето,
Но я, похоже, влюблена…

Ржевский:
Любовь, какое это чувство! –
Поручик ловко прикурил, -
Любовь - великое искусство.
Я как- то раз Любовь любил!
Любил и спереди и сзади,
На животе и на боку,
И стоя, словно на параде.
Любовь ушла. Merci beaucoup!

Пока они болтали мило
В рассветном зареве небес,
Я встал, оделся, выпил пива,
Сходил поссать в сосновый лес,
Посрал в кустах, ну это к слову,
С утра, обычно, люди срут,
Когда ж назад вернулся снова,
Смотрю, Наташеньку ебут,
Поручик с юным самураем.
Ах ты неверное дитя!
Как плохо мы любимых знаем,
Как плохо чувствуем. Хотя…

***

И я побрёл куда-то прочь,
И чайки пели.
Какая все же была ночь
На самом деле!
Какая ты, да и пассаж
Совсем не детский.
Поймал, однако, я кураж,
А этот Ржевский,-
Хороший парень, балагур!
Еще увижу!
Возьмем на Пасху пару дур
И до Парижу!
Гульнем там славно,
А пока, на Рижском взморье
Застыли в небесах века
И на просторе,
Где ветер юную волну
Ласкает нежно,
Любовь, как в прежние века
Бывает грешна.
А мы все учимся прощать
Измены девам,
Хотя и сами без стыда
Порой налево,
И тут, я вспомнил, как ебал
Княгиню Ольгу.
Там был совсем другой финал…

…А вот и Шойгу!