Шева : Кто-то, что-то, где-то

Катя не хотела, чтобы Сергей уходил в рейс.
Целых три месяца, - это очень долго. Но: деньги на свадьбу нужны? - нужны. А где их взять, если не работать?
А в плавании хоть платят хорошо. По нашим меркам. Да и для Сергея это будет уже второй рейс. Ему же опыт тоже надо набирать, чтобы стать настоящим моряком.
А разлука - она любовь только крепче делает. По крайней мере, так говорят.
А тут и Кате неожиданно повезло.
После медучилища она работала в роддоме, медсестрой.
Так редко бывает: и работа ей нравилась, и получалось у неё. Бог знает почему, но за каждым «своим» ребёнком она действительно смотрела как за своим.
Врачи даже удивлялись. Что уж говорить за медсестёр-тёток. Слава даже о ней пошла. Местная, конечно.
А тут у одной уже не очень молодой, по юным Катиным понятиям, пары родилась двойня. Мальчик и девочка.
Саня и Аня. Смотрела за ними Катя.
И то ли понравилась она чем-то Жанне, - матери двойняшек, то ли той подсказали, одним словом, когда их выписывали, предложила Жанна ей работу, - смотреть за маленькими ночью. Зарплата - в три раза больше, чем в роддоме.
Чего же не пойти? Если люди обеспеченные, могут себе позволить.
А к Сане и Ане Катя действительно почему-то душой прикипела.
…Привыкла к ночному режиму быстро. И работа была ей не в тягость. Наоборот, за работой ей легче даже было, - хоть поневоле от мыслей о Сергее отвлекалась.

Но сегодня почему-то тяжко было на душе. Именно не тяжело, а тяжко.
И двойняшки кричали и беспокоили её больше, чем обычно.
И Сергей перед глазами всё время стоял.
- Что там с ним, как он? - лезло в голову всякое. Да как назло, - нехорошее.
Катя всё качала и качала кроватку. Хотелось спать, иногда её голова клонилась вниз и едва не падала на грудь. Но тогда Катя резко вздрагивала, и очнувшись, начинала еще сильнее качать малых.
А затем сон таки сморил Катю. Хотя, может, и не сон.
Катя впала в странное состояние. В забытьи ей казалось, что это не она качает кроватку, а кто-то, всесильный и могущественный, держит в каждой руке по младенцу и качает их.
Но младенцы - это не близняшки, а она с Сергеем. Только почему-то маленькие, - как заново на свет родившиеся.
И Кате вдруг стало спокойно и покойно. Будущим материнским инстинктом она почувствовала и поверила, что этот кто-то не даст их в обиду, а наоборот, поможет, а если понадобится, - и спасёт.
Потому что такое у него предначертание.
Чтобы они с Сергеем были вместе.

Сухогруз Destiny, на который попал Сергей, шёл из Майями в Амстердам. Капитан был немец, зато вся команда - русскоязычная. Уже лучше, - не то, что в его первом рейсе, когда и словом перекинуться было не с кем.
Немец, конечно, был строг и педантичен, - ну а что с немца возьмёшь?
Три дня океан был спокоен. Затем с мостика прошёл слух, что в северных широтах формируется ураган, который постепенно начинает смещаться к юго-востоку. Они должны будут войти в зону урагана через сутки.
…Таких волн Сергей в своей жизни еще не видел. Бросая их стосемидесятиметровое судно как игрушечный кораблик, океан будто решил показать им, кто здесь, за сотни миль от земли, хозяин.
Особенно усилилась килевая качка. Сухогруз всё чаще и глубже зарывался носом в огромные валы волн, которые будто кто-то специально гнал им навстречу.
Когда стемнело, а волны стали еще выше, старпом послал трёх человек, в том числе и Сергея, проверить крепление контейнеров по левому борту.
Время от времени от удара очередной волны судно вздрагивало и начинало неожиданно валиться на борт, и тогда устоять на ногах можно было, только держась за леера. Уже на обратном пути к судовой надстройке палуба под Сергеем внезапно круто накренилась и ушла из-под ног. Судно резко ухнуло вниз.
И рядом с бортом Сергей увидел нависшую над судном гигантскую волну с бурлящими белыми бурунами сверху.
А потом гребень этой волны, опережая многотонную массу самой волны, обрушился на палубу, мгновенно оторвал Сергея от леера, понёс по мокрой, скользкой палубе и с огромной силой ударил о планшир правого борта. Так, что хрустнули кости. Сергей только и успел подумать, - Слава Богу, что не головой!
Но затем тут же подоспевшее основное тело волны навалилось на него, завертело, скрутило, приподняло и, казалось, швырнёт сейчас за борт, как мелкую и ничтожную песчинку, но…вдруг Сергею показалось, будто что-то всесильное, могущественное, окутало его как невидимым коконом и мягко прижало к фальшборту, - Держись, мол, салага!
Затем подбежали ребята, подхватили его под руки и бегом потащили по палубе под прикрытие надстройки.

Сергей лежал в каюте на своей койке, забинтованный, но счастливый.
Жив, жив! А это главное.
Почему-то вдруг вспомнил Фёдора Чистякова. С песнями которого его перед самым рейсом познакомил Вовка, двоюродный брат. Сергей сам играл на гитаре, одно время даже сколотил группу, но как-то не пошло.
Послушав же этого культового питерского рок-баяниста, неожиданно для себя он, условно говоря, был сбит с ног и ошарашен.
Чистота и филигранность музыки, откровенность и задушевность текстов, мягкий и, одновременно, мятежный голос самого Фёдора. Одна «Верещагин покидает баркас» чего стоит…
Но сейчас, после того, что с ним произошло, в голове Сергея всплыла другая вещь. Вовка еще говорил, что это кавер на какую-то старинную песню.
Сергей вспомнил Катю, и его охватило радостное чувство, что несмотря ни на что, он жив, что через три месяца он увидит её, обнимет, а она будет прижиматься к нему, как к родному и, наверняка, плакать от счастья.
Глаза его набухли влагой, а губы, следуя незамысловатой, но душевной мелодии, начали напевать:
В тёмную ночь,
ты, любимая, знаю, не спишь,
и у детской кроватки тайком
ты слезу утираешь…

Кто-то скажет, - Не верю! С кем, где это было?
Да какая разница? Не в декорациях дело.
С ними.
А может и с нами.
Только когда-то очень давно.