Rip Vanvincle : Отрывки из ненаписанного романа Рара.

Огонь, жизнь и смерть

Великий художник Время.
Пейзажи, натюрморты, портреты, панорамы…
Вечное творчество. Бесконечные шедевры.
И не дано, никому, ни человеку, ни существу, куда более могущественному, полотно за полотном, просмотреть и оценить все его творения.
Замедли на миг работу великого Мастера. Всмотрись вот в эту картину. Она – не хуже остальных его творений. Она прекрасна:

- качает, качает, качает ветер колыбель, подвешенную на широком кожаном ремне к толстой ветке цветущей яблони…
(фон для этой композиции – пылающий дом)
- искры, искры, искры подхватываемые горячим воздухом, вздымаются в безоблачное вечернее небо и жгучей росой ниспадают вниз, заражая вирусом горения сухую траву, поленницу, соломенную крышу сарая(что на заднем плане справа),
и все остальное, до чего донесет их частое дыхание ветра. Все, с чем соприкасаются эти раскаленные слезы пламени, дымит, тлеет, пылает…

Но смотри - не смеют искры приблизится к колыбели, окруженной еле заметной изумрудной аурой, и к маленькому комочку живой плоти, спящему внутри нее. Будто в ужасе, отлетают они в стороны, ударяются о ствол дерева, падают во взрыхленную почву у его подножия и гаснут, гаснут, гаснут…

Малыш спит. Ему всего несколько часов отроду. Мать его умерла, так и не успев ни дать имя сыну, ни приложить его к своей груди. Союз человеческой женщины и полубога редко заканчивается «жили они долго и счастливо»…

Повитуха, принявшая роды, запеленала младенца и, вытирая слезы, несла его к себе в дом, когда на деревню, одну из многих, в мире Тысячи Радуг и Фонтанов налетела крылатая конница Чиквота. Женщина оставила колыбель на ветке яблони и бросилась спасать своих детей, да так и не вернулась: то ли располосовали ее когти боевых ястребов, то ли настигла ее меткая стрела, пущенная чьей-то меткой и равнодушной рукой.

Мальчик чмокает во сне пухлыми губками, и лицо его при этом освещена зеленоватым светом сияния, что окружает его и его колыбель. Ему снится мягкое, теплое, нежное, но уж ни как не лицо отца, чье тело ничком лежит на земле неподалеку. Колыбель - (качает, качает, качает ветер) - отбрасывает на спину лежащего мечущуюся тень от пожара. Мертвец укрыт, будто саваном, зеленым плащом, которым играет ветер. Его, цвета спелой пшеницы, длинные волосы взлохмачены. Рядом, скатившийся с головы, лежит венец, точь-в-точь похожий на венок из невиданных цветов. Руки лежащего в последнем усилии протянуты в сторону колыбели, сбоку валяется ненужный теперь меч. Стрела с древком серого цвета вошла прямо под его левую лопатку и пронзила его сердце. И теперь плащ, которым играет ветер испачкан кровью.

Картина не завершена. Отсутствует звук. За мной. Назад, назад. Скользни своим слухом против течения времени…
Вот здесь, в шуме большого сражения, среди криков боли и ярости, выдели два голоса:

- Все кончено. Мы проиграли.
- Да, Пумболо – Повелитель Шутов и Покровитель Балаганов, мы проиграли. Что ты теперь намерен делать дальше? Бежишь или умрешь вместе со всеми?
- Напьюсь. У меня в трактире «У Кемаля» кредит.
- Найдут и там.
- Это не повод отказываться от халявы.
- Смешно.
- А ты, Зеленый Всадник?
- У меня еще дела в мире Тысячи Радуг и Фонтанов..

Мальчик спит. Но скоро он проголодается и проснется. И заплачет.
Вот тогда он и получит свой первый в жизни урок.
Смотри, Малыш:
Это – огонь.
Это – жизнь.
Это – смерть.



Печаль Метортона

В тишине ночной прохлады еле слышно плачет свирель, да тихо шуршит сухой песок, пересыпаясь из колбы в колбу песочных часов Метортона.

Печальна песня свирели.
Безысходен шорох песка.

- посмотри на небо, унылый Метортон. Видишь, как прекрасны рисунки созвездий этой безлунной ночью. Метеоры, подобно праздничному салюту, сверкающими бриллиантами буравят воздух, силясь дотянуться до спящей земли. Бисер жемчужных звезд дышит извечной тайной и зовет в дорогу…
Зачем Небу твоя печаль?
Оглянись, скучный Метортон. Ощути мягкие прикосновения ночного бриза, легкого, как дыхание спящего ребенка. Посмотри, как море темной лазурной ладонью ласкает мягкий песочный пляж. И волны его нежны, как слова влюбленных в их первую ночь…
Зачем Морю твоя печаль?
Посмотри вокруг, странный Метортон. На лес, который шепчет о чем-то древним скалам. На речку, которая ниспадает с высоты и разбивается с хрустальным звоном о гладкие камни. На Мир, который спит. Спит и видит сны…
Зачем Миру твоя печаль?
Почему ты не спишь, Метортон – Хранитель Памяти? Почему так печальна твоя свирель?
И трижды отвечает Метортон, вплетая свои слова, в мелодию свирели:

- потому что настанет День, и Небо станет черным, как душа убийцы. Звезды, что так радуют ныне, погаснут, как угольки забытого костра гаснут в морозной зимней ночи….
И никто о них не вспомнит. Кроме меня.
- потому что настанет Час, и Море высохнет, подобно капле росы в жаркий полдень. И лишь ветер-призрак, ветер, что раньше звался бризом, с воем будет заметать черной пылью глубокую пропасть, дно которой будет устилать растрескавшийся мертвый ил…
И никто о нем не вспомнит, кроме меня.
- потому что настанет Миг, и лес, и горы – все сгинет. Иссякнет звонкая речка, а гладкие камни превратятся в прах…
И никто о них не вспомнит, кроме меня.
Так уже было, и так будет.

- Помни о конце Всего, помни о Смерти, - говорит Метортон. Его слова вплетаются в печальную песню свирели, и неотвратимо медленно пересыпается из колбы в колбу песок в его песочных часах, один поворот которых равен Вечности.
- Помни о Смерти! – подхватывает его слова летучая мышь, быстрой тенью промелькнувшая над головой Метортона – Хранителя Памяти. И, погрузив клыки в зазевавшуюся добычу, добавляет от себя: - Но не забывай жить!