Разбрасыватель камней ® : Базис и надстройка

Четверть

Под колёсную песнь покоя,
В полумраке купе вагона
До утра засиделись трое
За бутылкою самогона.

Первый был остальных постарше,
Выпивая надменно крякал.
Звали дядю Зюганов Саша,
А по дружески - просто Якорь.

Якорь в прошлом ходил на барже,
Доставлял уголёк и щебень,
Фактом этим гордился, даже,
Заносило его, ваще блин!

Влад /второй/ лет на пять моложе,
Весь лощёный такой, в очёчках,
Умной мордой весьма похожий
На писаку, который в строчку...

Да, на Чехова. Влад - дизайнер
Интерьеров и прочих кухонь,
Но мечтает от близких втайне
Быть врачом - носогорлоухом.

Третий - щуплый студент филфака,
Ваня Зуев, слагает рифмы,
Пишет в стол, для себя, а так он
Пашет "нигером" по тарифу,

Сочиняет романы - притчи,
Детективы и прочий триллер,
Но хотел бы для Гая Ричи,
Тарантино.., в таком же стиле.

Эти трое в обычной жизни
Друг сквозь друга прошли легко бы,
Но в купе самогон не киснет -
Пьют по полной - любовь до гроба,

Уважуха и дружба в вечном
Самогонно - вагонном стиле.
Закусить только было нечем -
Четверть с пивом уговорили.

А потом в неприятном споре,
Слово за слово - в непонятку..
Якорь громко орал за море
И Владлена хватал за пятку,

Ваня выл о несчастной доле,
Влад был мрачен и очень бледен.
Перебрал самогона что ли?
Начинали кипеть соседи.

Якорь двинул по харе Владу,
Влад в обратку - по морде пяткой,
Ваня в шоке кричал: Не надо!
И совал проводнице взятку..

Всё закончилось очень скверно -
Трое утром очнулись в травме.
Виноват самогон, наверно,
Или пиво - решайте сами.



Булка

Содрогался вокзал в перманентной вечерней икоте,
Бесполезный народ к электричкам спешил. В Ебеня
Разъезжалась толпа. Бомж румяный сидел в переходе,
И больными глазами с надеждой глядел на меня.

Я бы мог одарить одичавшего хлебом и сыром,
Мог бы бросить полтинник к его почерневшим ногам.
Вместо этого я подошёл и въебал ему пыром
Грубой боты своей по козлиным немытым рогам.

Нелогичность поступков, как признак поехавшей крыши.
Да, я болен давно, и от этой болезни устал.
Бомж лежал на спине, и казалось, что всё-таки дышит,
Или в смертной икоте его содрогались уста?

Я пошёл на перрон - Ебеня всё никак не отпустят.
В Ебенях хорошо - бабье лето по скверам тусит.
Только сердце внезапно стянуло в болезненный узел..
Я вернулся к бомжу, сунул булку ему: Откуси!

Но природа строга, и судьба равнодушна к изгоям.
Смерть предельно смела и быстра на расправу. Бомжу
Мне ничем не помочь, он в стране тишины и покоя.
Рву зубами свой хлеб, и в слезах на перрон выхожу..