Шева : Момент истины

Все счастливые семьи похожи друг на друга, каждая несчастливая семья несчастна по-своему.
Хотелось бы так начать, зачать, так сказать, этим свой грустный сказ, но - увы…
Как метко было подмечено уже в наши дни, - …все мелодии спеты, стихи все написаны.
Хотя иногда становится чертовски интересно, - ну откуда, откуда граф мог знать и утверждать это наверняка в свои неполные сорок пять?

Игорь и Алина считали, что у них счастливая семья.
Как и все вокруг.
Нет, конечно, иногда бывали и глупые ссоры, и возникали кой-какие мелкие недоразумения, но чтобы по-крупному, - ни-ни.
Оба работали, оба зарабатывали. Сразу после свадьбы очень удачно и вовремя умерла бабушка со стороны Игоря, так что вопрос с жильём для молодожёнов разрешился сам собой.
Усилиями родителей были приобретены новая мебель, бытовая техника. Через полтора года Игорь осуществил свою давнишнюю мечту, - взял в кредит машину.
Родившаяся дочка росла крепенькой, здоровой, мама с папой, да родня с обеих сторон не могли нарадоваться.
Казалось бы, живи да радуйся!
Хотя почему казалось бы, - так и жили. Как и положено счастливой семье.
Как другие.
В жене Игорь души не чаял, поэтому, что даже несколько удивительно в наше время, любовницы у него не было. Поэтому всё, что полагалось супруге, Игорь доносил домой, не уронив ни капли.
Может поэтому, а может, из-за чего другого, и в постели всё у них получалось хорошо.
Качественно.
Как в фильмах.
Немецких.
Ага.

…Игорь очередной раз довольно откинулся на спину. Алина еще немного поегозила своими набухшими сосками по его груди, затем крепко-крепко прижалась к Игорю.
Пальцами левой руки любовно обхватив того, кто только что так хорошо и напряжённо старался внутри неё.
И тут, в порыве глубочайшей нежности, Игорь, с присущей ему дотошностью и перфекционизмом, или, проще говоря, врождённой тупостью и дебилизмом, ляпнул, или, как принято выражаться, - сморозил глупость.
Он задал жене, на первый взгляд, незамысловатый и невинный вопрос, - Алинка, солнышко моё, а признайся, котёнок, - сколько у тебя было до меня?
Хорошо, хоть не умудрился спросить, а сколько - после.
Но и заданного им вопроса было достаточно, чтобы ступить на угрожающе раскачивающийся от порывов жизненных коллизий хилый, шаткий, ветхий деревянный мостик над пропастью. На дне которой поблёскивали осколками остатки известной троицы под названием: вера, надежда, любовь.
Хотя ум котёнка, так же, как и желудок, и меньше напёрстка, но с присущей ей женской хитростью и изворотливостью Алина интуитивно сообразила, что правильный ответ вряд ли будет уместен, да а и вопрос, скорее, как говорят умные люди в телевизоре, - риторический.
Кто-то, поджав губы, надменно спросит, - Неужто количество было так велико, что стыдно и назвать?
Ну, не будем ханжами!
Около ста - разве это много? Тем более, даже немножко меньше. Чуть-чуть.
Которое, как известно, не считается.
Но, на всякий случай, вспомнив житейскую мудрость про монашку, Алина решила поделить на десять.
Забросив свою левую ляжку Игорю на живот, и поцеловав его в ближний сосок, она стыдливо опустила глаза и прошептала, - Девять.
- Нихуя себе! - едва не подпрыгнул Игорь.
Но не подпрыгнул, потому что что-то будто легло тяжёлой ношей на его душу.
В свою очередь, в душе он был неприятно удивлён, чтобы не сказать, - изрядно огорчён.
Хотя мы-то с вами понимаем, что, как еще Карлссон говорил,- дело-то житейское.

И с того дня холодная, скользкая и мерзкая гадюка гадливого чувства вдруг поселилась в его сердце.
Чувства, что его наебали.
И Алина своим женским чутьём тоже это почувствовала.
Ругала потом себя, конечно, на чём свет стоит!
- Ну зачем, зачем она это сказала? Не могла на сто поделить?
А еще Игорь взял теперь себе за привычку, чуть-что, - тыкать ей в лицо этой девяткой.
Как он их называл, по аналогии с фильмом, - «великолепная девятка».
Поначалу Алина пыталась образумить его, мол, - дела давно минувших дней, - плюнь, разотри и забудь!
Со злорадством подумав про себя, - А если б я тебе, олень, настоящую цифру назвала бы, что было бы? Развод и детей об стенку? Да паровозов не напасётесь!
Но корень злосчастного сорняка сомнения, обиды и еще бог знает чего только сильнее разрастался в душе Игоря.
И тогда плюнула Алина.
После очередной ссоры, взглянув на перекошенное лицо Игоря, её вдруг как обожгло, - Да пошёл ты нахуй!
И почувствовав, что она, будто Джанго, наконец-то освободилась из рабства, из неволи, из клетки, неожиданно с облегчением улыбнулась.
Ни к селу ни к городу, вспомнив, - И перед ребятами как-то неловко…