Адольфик Гари : Дядя Адольф.

Я познакомился с дядей Адольфом возле старого клена, где по городской традиции прикрепляли уведомления о смерти. Это был толстяк, еще не очень пожилой человек, одетый в светлые старенькие джинсы с малозаметным желтым пятном на мотне. Его лисина, жарко пылающая летом, была выглажена до коричневого блеска, а аппетитные жировые складки волнами катившие на лоснящуюся шею, вызывали расположение моему уже давно сложившемуся вкусу о наружности.
Он носил очки, редко шляпу. В июльский зной надевал столетний льняной картуз, как бы подчеркивая, что подлинная жизнь всегда бедна, и что само чувство жизни, есть несомненная жажда...
Мы перекинулись с ним парой-тройкой слов и уже собирались разойтись, но в ушах точно зазвенело. Наполненная сумраком провинциальная жизнь наша, вдруг вспыхнула короткой надеждой умно высказаться, и я как мальчишка захотел богатства впечатлений.
Однако, речь его сразу же задела меня. Слова и доказательства из его уст, звучали просто, словно бы их по-порядку нанизывали в горизонтальном покое. Несомненно он был человек образованный. Коснувшись политики, он коснулся и какой-то точки в моем горле, перехватив дыхание. Поспешив высказаться, его голос стал солиднее, почти приобретая очень задиристое и вызывающее совершенство тембра.
Мне стало душно. Бульварная дорожка сквозь ряд стройных тополей прямиком вела к небольшому магазинчику, где соблазнительно в прохладе томилось пиво. Не сговариваясь мы двинулись туда, и я стал немного спокоен, и даже весел, почти под стать погоде, которая к вечеру должна была разразиться грозой.
В магазине продавщица удивила нас быстротой речи с некой претенциозностью в конце каждой фразы. Мы взяли по пиву и меня охватило близкое чувство разлуки по уходящему лету.
Потом оказалось, что пиво мы выпили молчаливо и быстро. Сверху белело горячее солнце, а за магазинчиком обнаружились кусты Клеменции, где дядя Адольф неспешно облегчился.
Нет, конечно, сами того не сознавая, мы уже думали о второй бутылке. Помню: солнце пекло все сильнее, воздух все тяжелел, облака сходились на горизонте, и даже подергивались острым малиновым блеском.
- Еще по одной? - риторически спросил дядя Адольф, и мы снова вошли в магазинчик.
Подстрекаемый может быть скукой, или просто заболеванием, улучив момент дядя Адольф ловко перегнулся через прилавок, и взял из коробки где лежали деньги, пару бумажек, быстро сунул их себе в карман. Затем зевнул перекрестив рот, и сделал вид, что рассматривает шоколад за витриной. Я рассчитался. Помнится в тот момент мне захотелось хватить старичка по лицу, наотмашь, просто так, может быть от той же скуки...
Как-то странно и по-мальчишечьи покорно он посмотрел на меня, смелея, взял за локоть, и мы пошли к нашей скамейке.

- Зачем вы берете чужое, она ведь женщина? - обидчиво спросил я.
- Она женщина. - тихо ответил дядя Адольф. - Однако, я склонен к другим вкусам.

Его абсолютно не щепетильная открытость, вдруг напомнила мне рассказ одного моего школьного товарища, сына учительницы, который будучи ребенком лукаво демонстрировал матери не знание бранных слов, и прыгая на кровати кричал: «блядь, блядь, блядь!!!».
Мать говорила ему ласково, так нельзя. И жуть от воспоминания о том интеллигентном и очень совестливом поколении, к которому принадлежали и мои родители, разгорелось в моем сердце открытием невиданной еще доброты ко всему ушедшему.
Прохладный алкоголь освежил мня. Возле нас уже давно гуляли дети и молодые мамы. Рано состарившийся молодой человек отмороженного вида, прошел не замечая нас, и бросил окурок прямо к ногам дяди Адольфа.
- Подыми!!! - неожиданно громко крикнул он.
Отморозок остановился и отстраненно спросил.
- Ты чё, рамсы попутал, дядя?
Тогда дядя Адольф с неожиданной живостью кинулся к нему.
Они стояли друг против друга и орали.
Я ничего не мог сообразить, только одно слово витало над ними, словно бы они перебрасывались теннисным мячиком: «блядь, блядь, блядь!!!». А дальше забухали кулаки.
Дядя Адольф бил с криком «гат!». И очень быстро отморозок пошатнулся и рухнул на землю.
Ошарашенный бойкостью случившегося, я подошел к дяде Адольфу. Он тяжело дышал и объяснял что-то скопившимся прохожим. Подняв голову к небу я подумал, что гроза может застать меня на улице. И поспешил домой...