Scazatel : Летний лагерь (конкурс)

- Считаю необходимым оставить его у нас, – решительно заявил Потехин, неспешно пролистывая страницы медицинской карты. – В данном случае другого решения нет и быть не может.
- Но, доктор…, - Хрусталова вот-вот готова была разрыдаться. – Неужели нельзя пройти курс лечения дома под моим наблюдением?
- Боюсь, что нет, - Потехин карикатурно пожал плечами. – Здесь полагается специфическая терапия и особый контроль. К тому же, у него могут снова начаться видения. Вам что мало было прошлого раза?
Хрусталова всхлипнула, по обеим ее щекам наперегонки поползли слезы.
- Ну, хватит себя изводить, голубушка. Вы же не навсегда с ним расстаетесь. Пробудет у нас пару месяцев, а в сентябре заберете. – Потехин отложил в сторону медицинскую карту и пристально посмотрел на собеседницу. - Если угодно, можете считать, что отправляете его отдыхать в летний лагерь.
Хрусталова промолчала.
- Вы, должно быть, думаете, что наши пациенты заперты в крохотных одиночных камерах с мягкими стенами, и что через них по старинке несколько раз в сутки пропускают ток? – Потехин гулко хохотнул и, не дожидаясь ответа, продолжил. - Смею Вас заверить, на самом деле все обстоит иначе. У нас здесь, можно сказать, община. Сплоченный дружный коллектив. Осмотрится Ваш сорванец, освоится, раззнакомится, глядишь, и к мамке в сентябре возвращаться не захочет. А мы ему в свою очередь сосуды укрепим, рефракцию подкорректируем, ну и в чтении буковок натаскаем. Что скажите? Убедил?
Хрусталова утверждающе шморгнула носом.
- Вот и славненько, - из выдвижного ящика стола Потехин достал жестоко погрызенную ручку и мятый бланк оформления, в графах которого безотлагательно стал строчить что-то совершенно неразборчивым почерком.
- Я смогу его навещать? - неожиданно спросила Хрусталова.
- Вы – да, хоть каждую неделю сюда приезжайте, но братца его с собой не берите. Помнится мне, на предыдущей нашей встрече мы с Вами обоюдно пришли к заключению, что его ультраправые взгляды могут иметь весьма пагубные последствия.
- Я поняла, - Хрусталова обреченно вздохнула.
- Что ж, тогда подпишите вот здесь и здесь, - Потехин протянул ей ручку вместе с заполненным бланком, на котором места, где должны стоять подписи, обозначил галочками. - Это Ваше добровольное согласие на госпитализацию пациента, отказ от каких-либо претензий в случае возникновения побочных эффектов специфического лечения и так далее… Вы, кстати, ручку прикусывать будете?
- Нет, - Хрусталова вернула ему ручку вместе с подписанным бланком.
- Может быть, желаете применить спирт для храбрости и дезинфекции?
- Обойдусь, - ее голос внезапно окреп, она встала со стула. – Вы отвернетесь?
- Помилуйте, я же врач, - Потехин важно надул щеки и погладил себя по коротко остриженной рыжей бородке.
В следующий миг Хрусталова тонкими трепещущими пальцами широко раздвинула веки левого глаза и жутко завизжала, прокалывая плоть длинным ногтем, настойчивыми толчками проникая вглубь, выкорчевывая глаз из глазницы. Хлынувшая кровь залила ей часть лица и причудливо разукрасила бежевую блузу расползающимся багряным пятном.
Потехин озорно присвистнул.
- Забирайте, - отдышавшись, прошелестела Хрусталова едва различимым мертвенным голосом, в дрожащей руке протягивая врачу глаз с осклизлыми хвостами-отростками порванных мышц.
- Один момент, – Потехин вскочил из-за стола и бросился к медицинскому шкафу со встроенным в нижней его части сейфом. – Я, право, не думал, что Вы так решительно, так скороспешно…
Он присел у сейфа. Повернул торчащий в замочной скважине ключ, открыл металлическую выкрашенную в белый цвет дверцу, пошарил рукой возле дальней стенки и вытащил сферическую плоскодонную колбу объемом две тысячи миллилитров. Колба была полна глаз. Те глаза, что лежали на дне, ссохлись и почернели. Находящиеся повыше глаза, казалось, были живыми и таращились недоуменно по сторонам.
Потехин подошел к Хрусталовой. С негромким хлопком проворно вытянул пробку, наполняя воздух кабинета сладковатым смрадом гниения.
- Определим пациента сюда, - елейным тоном указал он, протягивая Хрусталовой колбу.
Она коснулась горлышка окровавленными пальцами, неуклюже наклоняя ладонь. Заскользив по линии жизни, глаз чуть было не разминулся с узким входом, но, к счастью, все обошлось. Опустив руку, Хрусталова инертно рухнула на стул. Потехин надежно закупорил колбу, а затем намеренно небрежно ее взболтал, отчего почерневшие глаза распались на частицы.
- Теперь с ним все будет хорошо, - ответственно заявил он, прищурившись, наблюдая за дезинтеграцией в колбе. Затем, напевая себе под нос что-то невообразимо-бравурное, он поставил колбу назад в сейф, который, в свою очередь, запер торчащим в замочной скважине ключом.
Вернувшись к Хрусталовой, Потехин вынул из кармана марлевый тампон и протянул ей.
- Зачем? – она сонно покосилась на клочок марли единственным глазом. Из уродливой щели ее пустой глазницы, обрамленной припухшей посиневшей кожицей век, все еще сочилась кровь.
- У Вас, кажется, тушь потекла, - быстро нашелся с ответом Потехин и, присев рядом на корточки, вложил тампон в ее безвольную руку, но Хрусталова не смогла его удержать.
- Что-то Вы совсем расклеились, голубушка, давайте-ка я Вам помогу, - подняв с пола тампон, Потехин старательно вытер едва заметный след от туши на правой щеке девушки. – Не корите себя, голубушка, Вы все сделали правильно. Вы - умница, - прошептал он и нежно поцеловал ее в губы.