Дикс : Снежный

Дождливым зимним днём (а надо заметить, зима выдалась на редкость хуёвая), Наум сидел в кресле-качалке у окна. Укрыв ноги тяжелым мягким пледом и прихлёбывая чаёк, он пялился в окно.
На заснеженной лужайке перед домом резвился Умка. Кудрявая псина бесновалась, скакала козлом и зарывалась мордой в пушистый снег, очевидно рассчитывая поймать там неведомую зверушку.

Прошёл уже месяц, с тех пор как Наум едва не проиграл свою душу говорящей пачке арахиса, но нервное волнение, окутавшее его тогда, всё ещё не выветрилось окончательно.

Вдобавок ко всему, по необъяснимой воле создателя, ему приходилось жить не в своей уютной трёшке на пятом этаже панельной хрущобы, а в вымышленном доме Кристофера Робина, в какой-то совершенно незнакомой ему реальности, напоминавшей затянувшийся трип.

- Скучно всё, просто немыслимо до какой степени.. - бурчал под нос Наум, без интереса полистывая книжку. Книжки в доме у Кристофера Робина все были странные, непонятные и, в какой-то степени, даже неприятные. "Ректальное нападение" - как вам такое вот название?
Седой долго водил пальцами по пыльным корешкам книг, не решаясь выбрать одну для чтения.

"Да.. и у нас был свой форт Боярд с Кагором и карликами.." - раздался голос из угла. Наум вздрогнул. Да хуле там вздрогнул, он аж расплескал горячий чай на колени и с визгом отшвырнул в сторону парящийся плед.

В комнате с ним был Эвридей. Но будь он в своем привычном представлении - дурно пахнущим бомжом со спутавшейся бородой и в деревянном пальто, Наум бы и не подумал пугаться. Однако в данный момент почтенный вагабонд предстал перед своим другом в виде дивана. Рисунок вышивки на спинке дивана напоминал лицо бомжа, а подлокотники - руки.

- Это ты? - нерешительно спросил седой, обходя диван приставным шагом в направлении двери. Вышитые на спинке глаза следили за Наумом. Вышитые брови недовольно хмурились.
- А кто ж еще?
- Но, ты ж.. диван.
- Сам ты, блядь, диван. - возмутился диван. Наум вскинул бровь, не найдясь что ответить.

Неловкое молчание прервал визг Умки, глухо донесшийся с улицы. Седой кинулся к окну - два толстых снеговика терзали псину, бросая друг другу и закатывая её в снежный ком.
- Садись! - проскрипел диван.
- Чё? - непонимающе обернулся Наум.

Вышитые глаза пялились на него со спинки дивана.
- Садись на диван, блядь, хуле ты тупой такой?! - пророкотал диван, нетерпеливо топча пол деревянными ножками.
- Есть, сэр! - седой потерял связь с реальностью, внезапно перенёсшись сознанием в школьный спортзал, где их старый физрук Ганс Альбрехтович преподавал строевой шаг.
Упав на диван, седой вцепился пальцами в подлокотник. Диван заскрипел и резвым скакуном ринулся вперёд.

Пробив стену, бомж-диван поскакал по снегу к снеговикам, которые в тот момент рвали Умку пополам. Удивленные монстры замерли, увидев поверх мчащегося на них предмета интерьера перекошенное от ужаса лицо седого подростка. Но долго удивляться им не пришлось - диван пробил снежные тела, завалив Наума холодной снежной кашею. По ходу движения, седой соскользнул с матерчатой сидушки и мешком упал на землю, ощущая отвратительно холодный таящий снег, стекающий за шиворот..


***

Очнулся Наум в больничной палате, прекраснейшего образца поздних девяностых - облезлые стены, крашеные синей масляной краской и выше побеленные, сгоревшие люминсцентные лампы под потолком, панцирная кровать с проссаными простынями и гнилым матрасом.

На жёлтой тумбочке у кровати лежало зеленое яблоко, полотенце и пачка дешевого печенья. В двадцатилитровой банке в углу, с надписью ФОРМАЛИН черной краской по боку, медузою плавал Умка с выпученными глазами и раскрытой пастью.
Наум в отчаянии ринулся было с кровати, но твёрдые мохнатые лапы придержали его за плечи и уложили обратно. Он обернулся: рядом стояла лиса-повариха. Она придавила Наума к пятнистому матрасу и убедительно смотрела в глаза, не издавая ни звука. Тут-то Наум и приметил, что на лисе медицинский халат.

- Но, что с Умкой? - показал он лапой на банку с формалином.
- Ой.
Наум с удивлением уставился на свою лапу. "Что-то здесь не так" - пронеслось у него в голове.
"Вуф-вуф" - услышали его уши.
"Умка лает? Но где?" - подумал Наум.
"Теперь ты - Умка" - подумала лиса, смотря на Наума.


Седой откинулся на рыхлые подушки и моргнул мохнатыми глазами.
Потолок желтел пятнами от протекающей крыши.


Дикс
10.07.17