Плодимер Пиздюков : Лешье берложное.

Пробило шкуру.
Сыплются слова,
ползут, лежат, хрустят под сапогами.
И с гулким эхом крутится молва
заморскими изящными кругами.

У леших свой спасительный мотив
и жить, и петь линялые сюжеты,
поскольку нет реальных перспектив,
а чудеса вверху витают где-то.

И я пою о терпкой пустоте,
о тишине невстреч и неразлуки.
А голос мой пытается взлететь,
но не летит, а парится от скуки

и ищет то, чего, быть может, нет
ни тут, ни там, ни в Море-Океяне.
И тушит свет.
И много, много лет
купается в бессмысленном дурмане

чудесных грёз в прозрачной темноте,
что просто так растравливает душу.

Да! Я боюсь!
Тебя.
И очень трушу
сказать слова какие-то не те.

И смысл орать?!
Ну, просто говорить.
Зачем тебе унылая чащоба?
Потом, зачем-то,
тупо,
до зари
я вру себе про «мы с тобою оба…»