отец Онаний : чуть чуть

Чуть не влюбился в неё. Растрепанная. Большие кукольные глаза. Почти стертый татуаж пухлых слегка искривленных губ. Ветер гулял в голове, а в груди стало жечь, будто что-то пригорало на сковороде.
Понял, что нужно остановиться. Отдышаться. Еще раз всё взвесить. Все за и против. На одной чаще весов идеальная грудь, миниатюрная попа, кукольные глаза и вкуснейшие губы, на другой- одиночество длинною в целую жизнь и прочие страхи. Одиночество и страхи снова победили. Гора с плеч. Выбор- это не моё. Моё- это вечное бегство или хотя бы ускоренный шаг. Голова плотно вжата в плечи, глаза усердно смотрят под ноги и только прямо перед собой, в ушах наушники, громкий лай хар энд хэви. Куда ты несешься, идиот- вопрос без ответа.
Потом еще какое-то время смотрел на неё исподтишка, отвыкал. Отвык. Оставил воспоминания. Только хорошее. Никаких глупостей. Вкус её губ запомнил навсегда. Лишь бы память не подвела. Ведь это было так хорошо. Мог бы с точностью сказать сколько ушло времени на неё. Но подумал, что это уже будет перебор.
Судьба столкнула с другой. Более свободной в постели. Но с менее вкусными губами. Узкой маленькой полосочкой рта. Хотя этот рот умел многое. Тело было костлявым, грудь высосана двумя детьми (сразу вспомнил волчицу вскармливающую Ромула и Рема). Мне не была так уж важна её грудь. Снова маленькая, миниатюрна задница. И снова бегство в кокон.
Жизнь вся на нервах. Смена позиций. Сначала ты её, потом она тебя. Позвоночник выгнут, можно пересчитать все хрящики. Сильнее чем она хочет я сжимаю её задницу. Сегодня я-никто, сегодня мне позволено всё. Завтра мы оба растаем с рассветом, растворимся как дешевый кофе. Она высадит меня на остановке и поедет к своим детям. А я куплю билет на последний автобус и погружусь в свой мрак одиночества.