Юраан : Дверь

Двери не было.
Нет, не то, чтобы ее с гиканьем и уханьем выломали топорами, разбросав длинные щепки и осколки стекла по крыльцу, нет! Кто-то аккуратно снял полотно с петель, лишь слегка поцарапав косяки, и унес в неизвестном направлении.
Антон Иванович зачем-то оглянулся, немного растерянно покрутил в руках ненужные больше ключи от домика и сунул в карман. За дверью виднелось обычное в таких случаях разорение: сброшенные на пол с этажерки вещи, разбитые банки, из которых давно вытекло и замерзло на полу варенье, лежащая убитым солдатом камуфляжная куртка, в которой хозяин обычно ходил на рыбалку. Следующая дверь, ведущая из небольшой прихожей в дом, была на месте, к тому же - закрыта.
- Ё-о-обаный рот! – с чувством оповестил пространство Антон Иванович. Ответа, в общем-то и не требовалось: обнесли дачу, пора подсчитывать убытки.
Стояла поздняя осень. Время пить подогретое вино по вечерам и лениво смотреть телевизор, как и пристало человеку в возрасте, состоявшемуся, не без заслуг перед родиной. Если бы не жена, которой не терпелось дать хоть какие-то указания, он бы так и поступил, но тридцатилетний супружеский стаж подсказывал – если она завелась на предмет съезди-на-дачу-всё-ли-там-в-порядке, спорить не надо. Надо идти прогревать старенький «соренто» и вместо глинтвейна катить полсотни верст. Проверять. Иначе хаос, пересоленные котлеты и скачки давления обеспечены с полной гарантией от реестра Ллойда.
- Лида! – отпихивая ногой куртку с дороги, мрачно просопел он в трубку. – Залезли какие-то пидоры. Да, ты как знала. Да ну, какая полиция! Херня это всё, не сожгли и ладно. Нет, пока не заходил. Наверняка насрали, конечно. Мудаки, сука!
Чуть не наступив в липкую лужу крыжовника, из которой торчали лепестки разбитого стекла, Антон Иванович чертыхнулся и кинул трубку в карман к ключам. Вторая дверь открылась с привычным скрипом.
Хрр-пиииу-хрк. Блядь!
В комнате лежал труп. Почему-то Антон Иванович сразу понял, что щупать пульс у скрюченного на полу тела, из-под которого вытекла и застыла бурая лужица, смысла не имеет. Отчетливо пахло каким-то говном – как в воздухе, так и в общефилософском смысле.
«Главное, ничего не трогать», - тут же мелькнуло в голове. То ли вбитое сериалами про ментов воспоминание, то ли просто жизненный опыт. Хотя какой, к черту опыт! С покойниками Антон Иванович сталкивался только на похоронах родни и друзей. Но те напомаженные куклы в окружении венков ни в какое сравнение не шли со полусогнутым мужиком в грязной ветровке, джинсах и сапогах, лежавшим посреди его собственной дачи.
- Садовое товарищество «Дубки». Да, Павловский район. Четвертая линия, сорок второй участок. Блядь, да не знаю! Простите, нервы. Дверь украли входную. Да откуда я знаю, зачем! Снизу заезжайте, от реки, отсчитывайте повороты направо. Четвертый и будет. Да. Да. Жду, конечно, куда ж я…
На улице заметно похолодало, но Антон Иванович почти не замечал мороза. Ему было жарко, перед глазами стояли стоптанные подошвы сапог лежавшего в комнате мужика. Мучительно хотелось курить, жаль бросил. Два года уже без пары недель. И попросить не у кого, не лето, электричество месяц назад вырубили, а без него - дураков нет жить на даче.
Он залез в машину и почти лег на руль, бездумно глядя на серо-коричневую панораму соседских домиков, голых ветвей деревьев и пустые, какие-то сиротливые участки, лишенные примет жизни. Всё более-менее полезное на зиму прятали, забивая сараи хламом.
Минут через двадцать мяукнул телефон. Напористый мужской голос еще раз уточнил дорогу и, не прощаясь, отключился.
Антон Иванович размышлял, не стоит ли рассказать жене, но сил разговаривать полчаса просто не было, а на меньшее время не стоило и рассчитывать. Потом. Дома. И так грядет великая истерика, зачем торопить события?
В картине, открывавшейся через лобовое стекло, произошли изменения. Пробежала собака, зябко тряся хвостом. И так сумрачное небо потемнело еще сильнее. Снизу, по дороге, которая вот-вот должна была привести к даче ментов, неторопливо поднимались двое мужиков. Они шли друг за другом, разделенные каким-то продолговатым предметом.
«Носилки, что ли тащат?», - прищурившись, пытался понять Антон Иванович. – «Совсем народ ёбнулся, строят что-то? Не дача осенью, а парад уродов».
Присмотревшись к шустро взбиравшимся в гору мужикам, он понял, что те несут дверь с наваленной на неё кучей каких-то тряпок. Едрён-батон, его же дверь!
- Эгей, ну-ка сюда пошли!
Первый из идущих приподнял голову, глянул на скачущего возле машины Антона Иванович и что-то сказал второму. Оба заржали: это слов отсюда было не различить, а наглый и чересчур уверенный смех – запросто.
- Кончай ржать! – заорал Антон Иванович. – Сюда быстро!
Мужики заржали, но уже как-то потише. Не так борзо. Свернули на дорожку и подошли к калитке, возле которой уже переминался с ноги на ногу Антон Иванович. Сзади мерно пыхтел на холостых движок «соренто».
Точно – его дверь-то. А на ней – куча жухлых по осеннему времени листьев, из которых торчит небольшая голова. С бородой и кустистыми бровями памити Леонида Ильича. Карлик, что ли?
- Хули орешь, дядя? – тихо, но с угрозой спросила голова. Из листьев высунулись две короткие толстые ручонки, державшие помятую сигарету без фильтра и ярко-красную, как конфета зажигалку.
- Дверь, говорю, моя, - опешил Антон Иванович, жадно глядя, как неведомый карлик привычным движением сует в рот сигарету. – А курить еще есть?
- Кури-и-и-ть? – почему-то удивился карлик. – Дорогой у меня табачок-то.
Мужики так и застыли, держа дверь на руках, как почетный караул. Даже не моргали, похоже. Наберут зомбей на стройку…
- Расплачусь, - уверенно сказал Антон Иванович и протянул руку. – Угощай!
Карлик покопался где-то под листьями, смело раскидывая их на бугристую землю. В облачке густого слоистого дыма мелькнул меховой воротник.
- Ну, держи, страдалец! – наконец выпростал он руку с зажатой в ней сигаретой.
Антон Иванович схватил сигарету, выдернул без спроса конфетную зажигалку, щелкнул и втянул в себя горький воздух.
- Спасибо, мужик! – он по привычке сунул зажигалку в карман и почувствовал, как резко закружилась голова. Не упасть бы! Всего-то два года без отравы, а так шиба…

…- нуло. Шибануло! ШИ! БА! Нуло-нуло-шиба-ши-ба!!! – в голове бежавшего колоколом бились звуки, слоги, целые слова – без толка и смысла, то затихая вдалеке, то резко взрываясь прямо под черепом.
Ветки хлестали по лицу, стараясь выщелкнуть глаза или – если не удастся, - хотя бы прочертить щеки и лоб длинными жгучими царапинами. Болела нога. Вот сильно болела, хотя бежать, вроде, как и не мешала. Просто не оставляло ощущение, что по бедру недавно с размаху ударили палкой.
Далеко за спиной раздавался треск веток.
«Бежать! Бежатьбежатьблябежатьтвоюматьбежатьубьютнахуй!» билась в голове длинная как веревка мысль, затмевая утихавшие колокольчики шиба-шиба-нуло-ши-ло.
Лес начал редеть, под ногами откуда-то взялась тропинка, кривая, как моток лески в кармане, но довольно хоженая. Треск сзади стал громче – похоже, неведомые преследователи вышли на финишную прямую с кубком в конце пути.
Кубок – это он. Кстати, а кто - он?
Бегущий ощупал лицо, пятная пальцы каплями крови – ветки таки достали, с-с-суки. Лицо как лицо, бритое, вроде. Э-э-э, да кто ж я есть? Неважно. Потом. Все потом, надо уйти от погони.
А кто гонится? Да что тут вообще творится?!
Левая нога попала на край лужи и он чуть не растянулся на грязной земле. Аккуратнее. Надо бежать аккуратнее…
- Стой, сука, стой! Не уйдешь! – донеслось сзади. Грозно так донеслось. Сразу поверишь, даже если не хочешь.
- Хертам! – фыркнул себе под нос бежавший и припустил еще быстрее. Дыхание вырывалось порциями, как из пробитого мячика: пссст-фуххх. Потом глоток воздуха и снова – пссст, фуххх.
Тропинка резко свернула вправо и лес кончился. Как отрезали – впереди был какой-то дачный поселок, из небогатых. Серые дощатые домики, иногда перемежавшиеся более свежим кирпичным новоделом в пару этажей. Топот сзади стал уже ясно различим, но оглядываться было страшно.
Бежавший рванулся по ближайшей улочке, уходившей вниз. Надо найти людей. Людей. Срочно. Хоть кого-то.
Пссст-фуххх. Глоток воздуха.
Ага! Вон там в стороне – машина. И пара мужиков. К ним, быстрее к ним.
Словно открылось второе дыхание: не обращая внимания на стук шагов сзади и сопение, бежавший рванулся к людям. Проскочив мимо заведенной машины, от которой шел пар из выхлопной трубы, он забежал на участок и бросился к двум мужикам, державшим дверь как носилки с каким-то барахлом. Воры, небось? Да хуй с ним, воры не убийцы, а сзади точно – хана!
- Закурить не желаешь? – спросил кто-то, выглядывая из кучи листьев, лежавших на двери. – Тебе дам, запросто.
Безотчетный ужас и сорванное дыхание мешали ответить. Бежавший мотнул головой и, стуча сапогами, влетел на крыльцо, ныряя в спасительное жерло входа. Рванул вешалку, с которой посыпались какие-то куртки, задел немедленно рухнувшую вниз полку с рядком темных банок и влетел в пустую комнатку, плотно закрыв дверь и держа ее обеими руками.
- Зря ты так, дядя! – дыхнув запахом мокрой коры, земли и еще чего-то сугубо лесного, сказал голос сзади. – Не уважаешь ты лешаков.
Беглец начал поворачиваться к говорившему, но не успел даже рассмотреть его: под ребро резко ткнулось что-то, от чего потолок сверху начал медленно съезжать набок, пока голова со стуком не ударилась в доски пола. В глазах резко потемнело, теперь и не рассмотреть – кто там был. Последних сил хватило только подтянуть к груди колени и рывком выползти на середину комнатки. Зачем это было? Да Бог его знает.

Усталый дознаватель из райотдела напряженно думал, сидя в прогретом джипчике, который пыхтел последними каплями бензина. Лучше, чем их служебная «буханка», по-любому лучше. Теплее.
«Что мы имеем? Антон Иванович Терехов, шестьдесят первого года рождения, не судим, женат и так далее. Хозяин дачи, лежит тут дней десять уже. Ножевое в грудь, орудие не найдено. Жена несет какую-то херню, мол, уехал из дома сегодня с утра. Тронулась от новостей или просто бухая, как кол? Ей что сегодня, что месяц назад, может. Содержимое карманов – телефон, ключи от дачи, водительское. А, да! И зажигалка. Хотя сигарет нет. Таскал на всякий случай? Не криминал, бывает».
Двигатель чихнул и заглох. Крутя в руках ярко-красную, как конфета зажигалку, дознаватель вылез из машины и прикрыл дверцу.
«А звонил тогда кто? Блядь, чертовщина, а не выезд. Дверь, говорил, спиздили и дорогу объяснял. А дверь-то – вот она. Стоит, родимая, прислонили за углом домика к стене, да и всё. С кем я разговаривал по дороге-то? Полная херня».
Дознаватель почесал щеку и отправился в «буханку» сочинять протокол.