Федор Михайлович : Распиздяи

Весна брала все же свое, в воздухе пахло молодой зеленью, щебетали невидимые птицы на кронах деревьев. Весь город не смотря на рабочий день цвел и пел. Люди ходили как будто в предвкушении чего-то необычайно радостного и светлого. Солнце отражалось в теплых лужах, оставленных вчерашним первым дождем. День приближался к полудню, и дети возвращались не спеша с опостылевших школ, по пути сражаясь сломанными прутьями клена, и громко смеялись. Во дворе из-за высоких домов было прохладно.
- О! Смари-смари, Сысой пошел. Думаешь че у него патлы такие – рокер типа? Металлист? Хуй там – сектант затихареный. Да, есть такие у нас, все волосы отращивают, говорят что дети Самсона, и вся сила в них, в смысле в волосах. Прикинь!
- Пашел ты на хуй! Пажизни всякую хуйню собираешь, блять.- Лехе уже надоел за сегодня его друг Геша. Как обычно они сидели с утра на лавке возле подъезда, делать как обычно было нехуй. Работы не было. Хотя конечно она всегда была, но они на ней долго не задерживались. Или зарплата слишком маленькая, или работа слишком тяжелая или, вставать слишком рано. Обычные распиздяи двора. Обоим «под сраку лет и ни хера толку нету» - как говорила тетка с первого подъезда, которая всегда с ними цапалась из-за лавки, где любили собираться бабульки и раздолбаев в том что они постоянно засирают подъезды, и громко матерятся при детях в пьяном виде.
Некоторые местные мужички их побаивались. Распиздяи постоянно искали кого-нибудь что-бы стрельнуть пятки и пробухать. Иногда они вцеплялись какому-нибудь «лошку» в уши и пиздели что они мол соседи и все-такое, а соседи как известно должны помагать друг-другу, а то как же, ебанаврот. На чем все держится-та, нахуй, на доверии и взаимоуважении, блядь. Просили сделать «босячий ход» для пацанов, флэк там притаранить или по пивасону. Трубы то горят, блять, хуево чето пиздец.
Бухие уже как обычно к вечеру они куда-нибудь уходили пошараебится по городу, трезвяк их не забирал, менты их уже знали и знали что забирать их бесполезно, так как алкаши и взять с них нехуй, о штрафе и речи быть немогло. Иногда, когда слышали что им в след долетали возгласы типа «менты – пидары!» они останавливались, вылазили из бабона и пиздили их дубинками и забирали на пятнадцать суток. «Волки ебаные, гниды мусорские!».
Когда возвращались начинали отмечать освобождение. Денег небыло никогда. У Лехи отключили свет и газ за неуплату, а к Геше не раз наведывались судебные исполнители и грозились забрать квартиту в счет алиментов.
Иногда к ним приходила откуда-то подруга такая же грязная и вечно пьяная, общалась с ними по мужицки, харкалась на лестничную площадку или кокетливо просила у местных мужиков сигаретку, те всегда проходили мимо как бы не замечая алкашки либо прямым текстом слали ее нахуй. Потом они все трое бухали у кого-нибудь на хате и двое разъебаев перли ее своими обмякшими хуями.
Жизнь постоянно текла в таком ключе, морды становились опухшими, тела худыми а мозги прокисшими.
- Леха, пойдем к Петровичу зайдем? Он мне бабки должен. – Геша пиздел как последняя сука, никто никогда не должен был ему бабки, это ему уже перестали давать в долг потому как бесполезно ждать что он когда-нибудь отдаст. Просто делать как всегда было нехуй и хотелось просто прогулятся и до кого-нибудь по доебываться. Леха знал про это и поэтому согласился.
Не торопясь они вышли со двора и поплелись через улицу. Петрович, слесарь с машзавода, уже увидел их в окно и засобирался уходить. «Опять щас все мозги выебут, пидары два». Но не пересечься с ними на улице он не успел. Он сделал вид что не заметил их и пошел в сторону от них как-будто бы за хлебом.
- Петрович! – послышалось за спиной, - стой ты чо, блять, оглох что ли?!
Петрович продолжал вышагивать по направлению к подворотне, от туда еще метров десять до магазина, и че потом? Встречи полюбому не избежать. Петрович услышал как шаги позади него становятся все отчетливей – его уже догоняли бегом. Внезапно он резко развернулся и заорал.
- Ну что хотели, блять? Заибали уже нахуй! Че вылупился, а нах..?!
Они опешили от такого напора «лохонутого» слесаря.
- Петрович, ты не дергайся, ты че? Займи на красненькую, ебана в рот. Трубы горят нах, ну что самому никогда хуева не бывает? – замычал было в оправдание Геша.
- Пашли в пизду! Нашли нахуй кредитоспособного, блядь.
- Ты это… Добазаришься щас! – Леха вдруг начал приходить в себя понимая что их все-таки двое. Сделал шаг на Петровича и хотел было уебать ему по ебалу с размаху, кА Петровичь резко наклонился к земле и схватил камень. Лехин кулак пролетел над головой Петровича и Леха чуть было не потерял равновесие, но камень зажатый в ладони Перовича пришелся как раз в висок, и он свалился тяжелым мешком.
- Ты што делаешь, ГАД!!! – Геша, с рванулся к противнику, обхватил его туловище обоими руками и хотел было бросить его, но Петрович сжал свое оружие обоими руками и сверху вниз, со всего размаху ударил его по затылку. Геша повалился вперед, и придавил его собой. Петровичь продолжал что естьсил лупить его камнем по голове пока не почувствовал что бьет уже по расквашенной жиже.
Он встал. Ошалелыми глазами посмотрел на два тела, камень выпал из руки, с ладоней стекала кровь и капала на асфальт. Петрович сделал шаг назад, потом развернулся и побежал домой.
Весна брала все же свое, в воздухе пахло молодой зеленью, щебетали невидимые птицы на кронах деревьев. Весь город не смотря на рабочий день цвел и пел. Люди ходили как будто в предвкушении чего-то необычайно радостного и светлого…