Ромка Кактус : Вам не понять

Весь день соски. Вверх-вниз, туда-сюда. Груди, молочные железы, сиськи, буфера, дыньки, дойки, бурдючки, тортики с вишенками. Все прелести женского обнажённого мяса. Скачут, качаются, плывут. Вместе с хозяйками. Пьяные студентки уже ничему не хозяйки, и титьки идут вразнос. Уже не разврат, но ещё не политическое высказывание. Обыкновенное человеческое безумие. Стихийное массовое помешательство. Эротический психоз на почве гормонов и вседозволенности. Разделись в лекционном зале и прыгают друг на друга. Внимания им не хватает? Или чего?

Жан-Поль Сартр спрятался за кафедрой. Его они не замечают, забыли о нём. А он следит. Наблюдает. Гипнотизирует. Он озадачен феноменом и хочет постичь его суть. На дворе одна тысяча девятьсот шестьдесят седьмой. Мир срочно нужно менять. Как обычно. Только ещё сильнее. Экзистенциализм – это не онанизм. Но что же? И отчего так тошнит? Мельтешение в зале. Слишком много бессмысленного движения. Но запрещать нельзя. Запрещали уже, и что? Пусть Истина сама раскроет себя в невербальном высказывании. Через беснующихся дев и их оголённую плоть.

Но ничего не происходит. Только тошнота нарастает. Жан-Поль ощущает себя в зверинце. Нет, он не снимет пиджак. И даже галстук. Се человек, остальные животные. Или того хуже. Мандавошки.

Наконец он решает, что проще выбрать один объект для наблюдений и сосредоточиться на нём. Пара прекрасных грудок, нежных, спелых плодов, которые будто сами просятся в руки. Сартр облизывается. Но он совершил ошибку. Они из разных комплектов. Они расходятся. Сартр всеми силами пытается удержать обе сиськи в поле зрения. На одну он смотрит левым глазом, на другую – правым. Глаза его растекаются по лицу. Наконец один глаз оказывается у философа на затылке. Этим глазом он видит Истину.

Видит, но высказать не может. А потом эта беда постигнет русского философа Пятигорского. Оба его глаза оказываются на затылке. И оттуда смотрят в разные стороны. Смотрят с вызовом. Вы не ровня мне. Вам не понять. И даже не пытайтесь.

Банда озверевших гегельянцев из РГПУ имени Герцена пытается задним числом трансплантировать глаз Сартра с затылка ему обратно на лоб, но в результате критической ошибки глаз попадает в темя какого-то индийского бомжа, и тот достигает просветления.

Глаза Смулянского смотрят вглубь черепа Смулянского. Там он видит Пятигорского, который затылком смотрит на Мамардашвили. У Мамардашвили вместо глаз пенисы. Так его изобразил философ и писатель Александр Зиновьев. Он так видит. Художнику дозволено.

Философы подмигивают друг другу. Глаза туда-сюда. Они окончательно умирают, когда в их фамилиях заканчиваются буквы.