godsayit : Не «звезда»

Вот так однажды проснешься и поймешь что не «звезда». Обычным сырым осенним утром откроешь глаза совсем один. После сна непривычно холодно и хоть за окном переваливает за десять, все равно колотит в ознобе. В воздухе избыток влаги проникшей через приоткрытое окно. Прямо под не застекленным балконом метет, скребя веником по асфальту, молодой таджик в оранжевой безрукавке. Пожалуй, у «звезды» на завтрак был бы сок: морковный для поддержания розового оттенка нежной кожи или апельсиновый для общего тонуса. Я обхожусь чаем. Что бы ела «звезда»? Даже сложно представить, что ни будь легкое, наверное. Мне же приходиться есть плотно, работа, связанная с концентрацией внимания, не терпит ошибок. Когда за твоими плечами сотни людей – это, пожалуй, ответственность побольше, чем, если, у тебя в зале тысячи. Но как не странно, то и это имеют прямо диаметральную ценность в системе координат человека.
Сделав пару бутербродов, грею их на сковородке. Микроволновка сломана, поэтому ветчина получается жирной от масла. Всегда странно есть не получая удовольствия, понимая, что надо. Душ категорически не бодрит, если на него отведено не более десяти минут. Короткая дистанция остается позади, с мокрыми волосами натягиваю носки с дыркой в районе большого пальца. Фен забрала жена когда уходила, как оказалось навсегда, поэтому футболка, продетая через голову, оказывается неприятно мокрой. Потертый в левую сторону каблук напоминает о том, что пора менять обувь, но скоро лето и можно будет ходить в мягких белорусских тряпичных полуботинках. Вчера проходя по Тверской, мимо магазина, недалеко от метро Маяковская, остановился возле витрины. Взявшись за блестящий поручень, я долго разглядывал остроносое чудо, сотканное из лучшей кожи и отделанное мехом и стразами. Странно… сначала подумал, что 52200 – это артикул… Это что-то из анекдота.
Чтобы закрыть дверь необходимо с силой приподнять ее за ручку, затвор скребнет по металлу и только тогда попадет в паз. Спускаясь с четвертого этажа пятиэтажки без лифта, не нахожу никаких относящихся ко мне надписей. В этот подъезд уже давно никто не приходит рисовать. Последняя надпись «Гусев – лох» появилась в прошлом году и после этого никто к нам не заглядывал. Мне бы хотелось видеть – «Сидоренко, мы тебя любим!» или «Сидоренко, хочу от тебя детей». «Витас – Бог» прочитал я на прошлой неделе, кажется в среду, возле синей многоэтажки, на одном из фанатских плакатов. Попросил извинения за них перед Богом. Они не ведают что творят.
На улице пустынно. Слишком рано. Пройдя несколько дворов, остановлюсь, чтобы поднять голову и увидеть небо. Чуть рваное жидкими облаками оно наполнено величием и спокойствием. На привычном месте возле искореженного после жуткой аварии столба уже собрались люди. Меня никто не приветствует, никто не машет рукой. Большинство я не знаю ни по имени, ни в лицо. Встав, в некотором отдалении от всех, буду ждать. Рыжая собака, подошедшая ко мне уселась возле ног и приветливо машет коротким хвостом. Совсем не лабрадор, а простая дворняжка, она такая же как я – ненужная и одинокая, глядит умными глазами на того, кто может подарить ей любовь. Автобус появился на минуту раньше и это совсем не радует. Привычная толкучка выводит из себя не меньше, чем воняющий недельным потом сосед. Сегодня как раз пятница и его запах достигает апогея. Подташнивает всю дорогу, но ехать не так долго, поэтому изо всех сил держусь.
Через пятнадцать минут по пустынным улицам автобус выезжает к входу в метрополитен. Галдящею, но как будто молчаливою толпой мы спускаемся под землю. Крысами, прижав шерсть и уши, втискиваемся в свои норы. В нашей коморке сегодня на одного человека меньше, меня попросили подменить смену, из-за этого работаю до позднего вечера, но завтра отдыхаю. Ухожу на маршрут последним, стряхнув перхоть с плеча. Посреди комнаты вижу свою мутное отражение в осколке зеркала ни стене. Волосы аккуратно зачесаны набок, в зубах дымится сигарета. Попытка улыбнуться самому себе ни к чему не приводит. Звериным оскалом вызываю из глубины злобу рытвинами на лице отражающую суть.
В депо такая влажность, что начинаешь задыхаться. Быстро взобравшись в кабину, пускаю поезд вперед, тот разгоняется ведомый мной все быстрее и быстрее и дальше только темнота. Стук колес и нескончаемый свет в конце туннеля.
В середине дня вызывают по коммутатору, сообщают о драке в четвертом вагоне. Приходится вызывать милицию. Обедая, буду читать газету. «Витаса несут на руках счастливые поклонники» - читаю очередной заголовок. Доев пельмени, прячу майонез в холодильник и надеваю пиджак. Газета летит в мусорный бак, только что опустошенный в тележку Клавдией Ивановной, которую я помню еще мальчишкой двадцати четырех лет. И снова черная даль. К концу дня пассажиры выглядят все уставшее и уставшее. Некоторые напившиеся корчат рожи, молодежь показывает неприличные жесты. Пустыми глазами смотрю на них, даже не видя и не придавая значения, принимая их за светофоры. Умываясь перед уходом в ржавой раковине, включу магнитофон, из небольшой сумки достану компакт диск украшенный незатейливым автографом «звезды». Прислушаюсь к удивительному голосу Витаса. Садясь на мягкий диван, закрою глаза. И тут же встрепенусь, задремав и оказавшись в бесконечно чередующихся мелькающих полосах. Потерев ладонями лицо, вздохнув, поднимусь и пойду. Пешком мне до дома около часа, но этот час мне просто необходим. И я иду, с интересом разглядывая все, что меня окружает. Каждый следующий двор становится все беднее и замызганнее, а мой прямо рядом с лесом. Даже женщины с детьми в нем не гуляют, даже собачники не выгуливают свои питомцев.
В квартире тоскливо и хочется спать. Открыв окно на распашку, закурив, закинув ноги на подоконник, я наблюдаю, как солнце заходит за синюю многоэтажку. Именно там, на восьмом этаже живет Витас. Завтра ровно в 17:00 за ним приедет белая машина и увезет на концерт. Поклонницы снова будут кидать цветы к его ногам, а соседи устав от этого гама цикать и включать телевизор погромче.
Сегодня устрою себе праздник. Купил маринованной сельди, соленых огурцов, икры, шампанского и даже оливок. Маленький советский «Электрон» практически уже не показывает, но сегодня я даже, почти, могу различать лица главных героев. Забытый вкус икры возвращает куда-то в молодость с бабушкиными «заказами». Наконец совсем стемнело, лампа в 60 ватт. в патроне без абажура, совсем не дает света. Улегшись поверх покрывала, с сигаретой в зубах, буду рассматривать потолок на предмет трещин. Где сейчас «звезда»? Наверно на приеме у Аллы Борисовны, ест омаров, пьет коньяк. Все улыбаются. Сегодня и я почти «звезда». Расправив кровать, залезаю под тонкое одеяло. Ложась на бок, засунув руку под подушку, нахожу ледяную сталь. Крепко сжимаю ее. Указательный палец ложится на спуск. У жителей синей многоэтажки завтра будет что обсудить. Фанатки уронят лепестки слез на асфальт. Охранники бросятся вперед и вбок. Кто-то закроет глаза, кто-то заплачет, кто-то отвернется. Тысячи глаз устремятся туда, миллионы взглядов, совсем скоро, в каждой точке планеты, зачарованно будут смотреть на это. Каждый из них увидит, все они поймут и будут рукоплескать рождению новой «звезды».

05.06.05.